Звенья цепи - Кочетков Виктор Александрович - Страница 24

24

Стало непривычно тихо. Взошла полная луна, осветила лес тусклым мерцающим светом. Капли росы блестели на ветвях, срывались с листьев и мягко опускались в усыпанную облетевшей хвоей и сосновыми шишками землю. Серые низкие туманы плыли над мокрыми травами, расстилались косматыми гривами, растворяясь в ночном сумраке. Остро пахло сыростью и грибами.

Путники шли дальше. Вскоре стали слышны странные барабанящие звуки. С каждой минутой они усиливались, сливались с другими, еще более необычными. Звенели струны, неизвестно откуда доносились визгливые тонкие голоса. Шум шел, будто из-под земли, из самой преисподней, нарастая с каждым мгновением. Впереди загорелись отблесками деревья, и стали видны в просвете между стволов пляшущие языки пламени. Огромный жаркий костер пылал на просторной опушке, густой дым и светящиеся искры поднимались ввысь, влажный бурелом трещал в огне, брызгал горячими угольями.

Вокруг прыгало и веселилось, выкрикивая странные непонятные словосочетания, многочисленное хмельное гульбище. Голые и полуголые мужчины и женщины скакали вокруг костра, взявшись за руки и высоко подпрыгивая в такт бьющим бубнам. Дудки, сопелки издавали пронзительные мотивы, на огромных не то гуслях, не то домрах играли приземистые бородатые лесовики, звонко ударяя по серебряным струнам. Колокольчики звенели тонкими заливистыми трелями, а свирели и жалейки выводили замысловатые самобытные рулады.

Они остановились, припали к земле, наблюдая за развернувшейся перед ними жуткой бесовской феерией. Праздник Купала был в самом разгаре, собрав с округи всех деревенских ведьм и нетопырей.

Чуть в стороне у края поляны расположилась мелкая лесная и болотная нечисть. Низкорослые дикие мужики, что блуждают по чащобам, аукаются страшными криками и нападают на людей, коих щекочут до потери сознания, дружно распивали вино, обнимая за плечи трепетных озерных дев. Те громко хохотали, таскали мужиков за чубы и вязали узлы из длинных, будто хвосты, бород.

Миниатюрные духи мхов и лишайников, живущие среди кустов и грибниц, напоминающие веселых ежиков, прыгали рядом с сидящими на пеньках разбитными полудницами. Заползали под юбки, гладили лягушачьими лапками налитые млечные груди, путали волосы и срывали чепцы. Те лениво отбивались от назойливых моховиков, давали подзатыльники, душили и мучили особо настойчивых, перебрасывая их друг другу, словно небольшие теннисные мячи.

Жуткого вида лешие и болотники в виде седых стариков с широкими желтоватыми лицами пьяной озорной компанией жгли хворост, вокруг которого водили хороводы безобразные лесные кикиморы. Ступая куриными лапами, повязав пернатые птичьи головы расписными платками, одетые в длинные просторные сарафаны, они напоминали добрых покладистых бабушек, которые днем сидят невидимо за печью, а по ночам проказят с веретеном и прялкой, бьют посуду и мешают спать.

Держась за руки, унылые старушки с вожделением и блеском в глазах поглядывали в сторону гигантского кострища, где ритуальные танцы и пляски переходили в общий свальный грех. Громкие будоражащие стоны чередовались страстными раздирающими криками. Обнаженные переплетенные тела бились на влажной траве, вздрагивали яростно и бурно. Женщин было много больше, они метались среди слившихся пар, оттаскивали соперниц за волосы, царапали лица, отстаивая свои законные права, доводили партнеров до полного и обессиленного исступления. Откуда-то сбоку из пущи выскочили игривые, похотливые черти. Вмиг расхватали свободных девиц, вскинули на плечи и, грохоча копытами, скрылись в непролазных дебрях. Лишь одна оголенная фигура с пурпурным цветком в волосах, стремительно и беспокойно металась среди жаркого сплетения тел. Ей никак не удавалось отбить себе кавалера, все были заняты и не обращали внимания на разгоряченную, в отчаянии заламывающую руки распутницу.

Светлане она казалась смутно знакомой, ее образ напоминал кого-то близкого, почти родного. Вдруг женщина обернулась, обреченно закрыла лицо руками, пала на колени, и Светлана с немым удивлением узнала в ней саму себя. Она смотрела со стороны, поражаясь подлинности происходящего в тридцати метрах от нее. Боялась поверить в реальность, испытывая тяжкий невыносимый стыд. Казалось, все взгляды и внимание хмельной нечисти перенесено на ее распаленное сладострастным влечением тело.

Блудница встала во весь рост, потянулась руками к небесам, выкрикнула злое заклятье. Закружилась на месте и на глазах превратилась в одетую в цветистую юбку и вылинявшую кофту Власьевну. И все обнаженные тела вокруг, все стонущее и кричащее срамное сообщество оказались голыми трясущимися стариками. Прикрывая ладонями сморщенные отвратительные фигуры, громко завизжали на весь лес и, сверкая голыми задницами, разбежались врассыпную кто куда.

Лешаки и болотники весело хохотали, унылые кикиморы-старушки утробным птичьим клекотом выражали восторг, полудницы и моховики катались от смеха по траве, а шальные бородатые лесовики с удвоенной силой били по струнам и колотили в бубны. Разочарованные, обманутые нетопыри и похотливые черти с воплями выбегали из непроходимых дебрей, скрываясь от вмиг постаревших подруг. Те со сладострастно горящими глазами на одутловатых морщинистых лицах, не обращая внимания на свои повисшие обрюзгшие животы и изъеденные варикозом ноги, суетливо хватались за мохнатые хвосты, пытаясь вернуть и образумить испуганных любовников.

Неожиданно раздался страшный оглушительный рев. Все замерли в неподвижности, повернулись к черным дрожащим деревьям. Музыка стихла, воцарилась гнетущая тишина. На поляне появилась жуткая отвратительная особь, напоминающая медведя с головою быка и лапами тигра. Выпуская пар из раздутых ноздрей, раскрывая огромную клыкастую пасть, этот дикий бешеный мутант сжимал в объятиях маленькую кричащую девочку, направляясь к одиноко стоящему, когда-то сраженному молнией, обугленному стволу дерева. Вся нечисть кинулась к нему, помогая крепко привязать ребенка к расщепленной осине.

Лесовики грянули на своих бандурах леденящий душу реквием, давая начало страшной сатанинской мессе. Власьевна в черном до пят одеянии громко читала старинные магические заклятья. Преклонивший колена бесенок держал перед ней позолоченные кожаные скрижали с древними колдовскими текстами. Шерстяными когтистыми лапками в нужное время переворачивал шелестящие страницы. Остальная нежить склонилась в глубоком поклоне и чутко внимала ведовским речениям. Медведь-овцебык грозно рычал, сидя поодаль на высоком пеньке. Связанная девочка жалобно скулила, оглядывая дьявольское сборище белыми, полными ужаса глазами. Крутила головой, всматриваясь в черный лес, бескровными губами пронзительным шепотом звала маму.

«Даша! Это же моя Даша!» – пронеслось в мыслях Светланы. Леденящий удар потряс сердце. В мозгу что-то разорвалось на тысячи осколков, тело обессилено обмякло. Разум отказывался верить происходящему у нее на глазах убийству собственной дочери. Она чувствовала, как теряет сознание, погружается в мутный глубокий обморок, не имея сил помочь своему несчастному ребенку. Перед глазами все плыло и шаталось, деревья кружились, яркие круглые луны скакали в небесах, неумолимо приближаясь и раздваиваясь. Она еще успела заметить, как хромой и скособоченный Василий, сжимая в руке длинный отточенный нож-свинокол, хищной прыгающей походкой приближается к невинной жертве, целя острием в тонкую беззащитную шею. Такое беспощадное и жестокое вероломство придало сил. Кровь яростно загуляла по венам, мышцы напряглись, наливаясь лютой праведной силой. Позабыв обо всем, Светлана