Мурена - Кузьмин Сергей Трофимович - Страница 6

6

Иванюка, весь месяц перебирали и готовили дизеля. Ходил весь в масле и мазуте, вечерами стирая рабочую одежду. Переодевшись, занимался бесконечными приборками и к отбою сильно устав падал без сил в койку, забываясь крепким сном.

Утром команда «подъем» будила его, пугая громкой сиреной. Он никак не мог поверить, что уже прошла вся ночь. Бежал к умывальнику, плескал в лицо соленой забортной водой, мчался на физзарядку. После спускались вниз, занимались приборкой и шли на завтрак. Кормили на лодке хорошо, но ему все время хотелось есть.

Нос сидел и с открытым ртом слушал строгого замполита. Очень хотелось чем-нибудь отличиться в походе, чтоб дали отпуск, и он, просоленный морскими ветрами опытный моряк, смог бы тогда приехать к себе в украинское село. В красивой морской форме пройтись по единственной улице, чтобы все парни попадали от зависти, а девчонки смотрели восторженные и влюбленные. А он, сильный морской герой, шумно войдет, крепко обнимет отца, поцелует плачущую мать, потреплет твердой рукой выгоревшие на солнце чубы младших братьев…

А потом, заломив на затылок бескозырку, отправится в сельский клуб. И красавица Олеся будет танцевать только с ним, и слушать, с восторгом глядя в его промытые штормами глаза, рассказы о дальних походах, чужеземных странах, морских приключениях. Он очень хотел отличиться, доказать всем, что он не салага, не тормоз.

Вспомнил, как две недели назад зашел в баталерку взять запасной тельник. Баталер с «годками» пили чай, но его пустили. Он нашел свой аттестат в самом нижнем ряду высоких стеллажей. Встал на колени, развязал, вытащил тельняшку. На пол выпал холщовый мешочек и маленькая иконка. Этот кисет с горстью родной земли и иконку с образом Богородицы давали всем призывникам и, напутствуя на прощание, велели беречь святые дары.

Василий развязал мешочек, – земля превратилась в пыль. Надел его на шею, взял в руки иконку, и вспомнилось ему, как их провожали, как тихо плакали матери, а они весело бодрились, будто бы все нипочем, но в душе страшно боялись неизвестности и долгой разлуки.

Старослужащие смотрели на него и удивленно переглядывались, видя, как молодой матрос на коленях, как им казалось, молится на мешок с землей.

– Нос, ты баптист что ли? – засмеялись над ним.

– Давай, дуй быстрее, не задерживайся!..

Василий сложил вещи в аттестат, запихнул в ячейку и быстро вышел из баталерки.

Командир находился на центральном посту, внимательно наблюдая за работой рулевой штурманской группы, принимал доклады, изучая тщательно проложенный курс. Вчерашняя ночь вспоминалась с тревогой. Он много лет знал жену старшего помощника. Людмила всегда была уравновешенной и спокойной. И вдруг такое!

И Ольга как будто чувствовала что-то. Долго молчала, смотрела с жалостью. Сергей никогда не был суеверным человеком, он пытался подавить безотчетное чувство опасности, анализировал состояние лодки и экипажа. В дальних морских походах случались разные ситуации. Из всего извлекал уроки, тщательно разбирал и находил причины, рассчитывая далеко вперед все возможные варианты. Все было в полном порядке. Готовились ответственно, сбоев и неожиданностей случиться не должно.

«Наверное, стареют наши жены, все близко к сердцу принимают», – утешал себя такими размышлениями.

О вчерашнем прощании, о своем внутреннем чувстве никому не сказал командир. Спрятал все глубоко под сердцем, волевым решением заставил себя выбросить из головы мешающие сосредоточиться мысли.

«Мурена» на двадцати узлах уверенно шла, вспарывая крепким корпусом холод арктических глубин.

Через двое суток близ архипелага Шпицберген взяли курс на зюйд и, прибавляя ход, вышли на таинственный атлантический простор.

Глава 6

В семидесяти милях восточнее Фолклендских островов, рассекая бирюзовые воды Южной Атлантики, шло научно-исследовательское судно «Академик Ерофеев».

Корабль, сияя свежим белым корпусом, небольшой, но имеющий изящные обтекаемые формы, с отличными мореходными качествами, оборудованный по последним достижениям, зарываясь носом в бурлящую волну, торопился на рандеву. Накануне вечером получили шифрограмму с приказанием немедленно выдвигаться в заданный квадрат. По прибытии доложить и ждать дальнейших указаний.

Надо сказать «Академик Ерофеев» не был гражданским судном. Принадлежал ГРУ СССР, военно-морской разведке Северного флота с портом приписки Мурманск. Экипаж состоял из военных моряков и матросов срочной службы. Были также и специалисты закрытых научных институтов. На судне не имелось никакого вооружения. Команда в гражданской одежде успешно представлялась учеными-океанологами. Все бумаги и документация находились в полном порядке. Никого не интересовал новейший, слишком уж мощный для такого корабля комплекс радиолокационных станций и антенн спутниковой связи и обилие современной гидроакустической аппаратуры. Задачи были разнообразные, но главным предназначением считались корректирование, прием и передача секретнейшей информации с находящихся на боевых дежурствах подводных лодок.

Собирались и анализировались, затем отправлялись в центр данные о надводных кораблях и подводном флоте вероятного противника, – военно-морских сил США и стран НАТО. На судне стоял компьютер последней для 1989 года модели. Специалистов по информатике в Союзе насчитывалось несколько десятков человек и лучшие были прикомандированы к «Академику». В компьютер загружены фото, тактико-технические данные и всевозможные сведения о вооружении кораблей, транспортов, подводных лодок. Записаны кавитационные шумы винтов, оперативная информация об экипажах и состояниях многих военных судов. Даже шифровальные коды сигнальных книг иностранных флотов были здесь. Данные постоянно обновлялись и пополнялись. Лучшая ЗАСовская система позволяла не опасаться перехвата сигнала, а дешифровщики часто принимали секретные передачи неприятеля.

Командир корабля капитан третьего ранга Эдуард Кривошеин стоял на ходовом мостике и в бинокль оглядывал мглистый горизонт. Океан был суров и неприветлив. Задувал крепкий зюйд-вест, с высоких волн срывались клочья пены. Ветер был встречный, обжигающе ледяной, прозрачность небес впечатляла, а упругая плотность холодного воздуха приводила сердце в состояние радостного восторга. Кривошеин любил такую осеннюю океанскую погоду. Казалось, тысячи острых игл пронзают лицо, все вокруг предстает величественно-большим и прекрасным. А ты чувствуешь себя пылинкой идущей на утлом суденышке, послушном стихии воды и ветра…

Нужный квадрат находился далеко от морских торговых и пассажирских линий. Лишь заблудившиеся, отклонившиеся от своего маршрута рыболовецкие шхуны, да огромные, несущие опасность айсберги можно было изредка встретить в этих местах. Воды были нейтральные и вероятность появления в пределах видимости военных кораблей практически отсутствовала.

К 22.30 вошли в заданный район. Застопорили машину и остались ждать. Вскоре секретчик принял шифрограмму. Приказано было встретить четыре лесовоза и один танкер с плавбазой. По прибытии отряда доложить и без надобности в эфир не выходить.

Ждали, занимаясь текущими делами. Наконец приборы уловили переговоры приближающейся флотилии.

На горизонте с зюйд-вестовой стороны показались надстройки лесовозов. Когда они приблизились к линии визуального контакта, команда «Академика Ерофеева» содрогнулась. Один лесовоз был полузатоплен и с большим трудом поднимался из пучины, смело взбираясь на гребень волны, и тяжко падая вниз. Выбирался и, вздрагивая скрипящим корпусом, вновь зарывался, оставляя