Маски. Иллюзия заблуждений - Медведева Алена Викторовна - Страница 38

38

выбрал девушку.

Но тогда я и помыслить не мог, что найду ее беременной. И это будет наш ребенок! Мой потомок.

Я вернулся не зря!

Сам себя я перестал понимать после встречи в Казани. Но надо было найти способ объяснить все Регине, убедить ее в том, что я на ее стороне. Ее и нашего ребенка. Поэтому и рассказал ей про гаснущее Солнце, решив, что, едва появится возможность, попробую объяснить своей месте собственные поступки. Признаю ошибки! Пути назад для нас уже нет, надо принять друг друга такими, какие мы есть.

Но как заставить ее услышать? Осмыслить совершенно чуждый ей образ мышления и взгляд на вещи? Всю дорогу до аэропорта, пока Регина хранила задумчивое молчание, я обдумывал, как начать этот разговор. Возможно, ради него я и явился в прошлое. Чтобы самому найти ответы на ее вопросы.

– Ты могла бы простить меня? – начал с главного.

Едва мы сели в самолет, понимая, что отсюда Регина не сбежит, я решился. Заставил себя стать неуязвимым для страха. Иначе шанса переубедить ее – нет. Мы так и останемся навечно чужими. А это стало невозможным.

Прорыв должен случиться. Мы должны найти выход.

Глава 5

Регина

Буря эмоций, что скопилась в душе и ждала лишь повода выплеснуться. Возмутительный вопрос Орино послужил катализатором – мое с каждым часом этой мучительной гонки усиливающееся раздражение взорвалось гневом.

– Я любила тебя, любила так, что страшно делалось. Прощала все, искала оправдания тому, чего не понимала. Ты говоришь, что стирал мои воспоминания? Ха! Сама я справлялась лучше, заставляя себя не помнить всего того, чего не могла понять и принять в любимом. Ты хоть слышишь меня? – не осознавая ничего вокруг, ослепнув от давно поселившейся в сердце боли, закричала я на Орино.

Кричала исступленно, сотрясаясь от мучительной дрожи и покрываясь испариной. Кричала, впервые признавшись себе в том, насколько любила его… люблю… буду любить! И от того, насколько ненавижу себя. Зря он затеял этот разговор. Но сил держать эмоции в себе уже не было.

– Регина… – Орино выглядел неимоверно спокойным, словно созданным из скованной стремительным порывом стужи воды. Ледяным, бесчувственным, чужим.

Он попытался меня прервать, но лишь ради того, чтобы успокоить. А вовсе не потому, что его тронули мои вопли. Крик, прорвавшийся из-за сотен преград, что я создала в своей душе. Его смущали мои эмоции. Возможно, раздражали ощущением неуместности. Но… не трогали. Не оживляли!

И как бы я ни злилась, какие бы усилия ни прилагала, в клочья вновь и вновь разрывая свою измученную душу, поддаваясь очередной обреченной надежде – ну вдруг?! – все было бесполезно. Пусть не сердцем, но разумом я поняла это давно. Даже не после гибели Дениса. Раньше, еще тогда, при нашей второй встрече. Когда мы заключили договор и начались наши отношения. Уже в тот период я чувствовала – мы разные. Мы не подходим друг другу и никогда не подойдем. Мы чужие.

Как лед – холодный, вечный, неизменно стойкий – и пламя, опаляющее, живущее лишь миг и обреченное потухнуть.

Вся наша история – как один бессмысленный танец с пируэтами: отчаянные попытки поразить, добиться своего, стремиться очаровать и… полное отсутствие сближения. Патологическая неспособность быть рядом.

Я вдруг поняла, что даже в мгновения ненависти и одержимости местью – любила и где-то глубоко в душе – в самом ее укромном уголке – ждала, надеясь на чудо. Его побег в прошлое, отчаянная до безумия попытка найти меня – что это, если не возможность, которую я подарила Орино, чтобы исправить все? Последний шанс, вопреки всему великодушно предоставленный моей неистребимой любовью. Последняя отчаянная надежда.

Я ждала. Я знала, что он придет. Знала наверняка, и предсказание Тиравиаса тут ни при чем. Об этом всегда знало мое сердце. Оно беззаветно верило в свой выбор, в этого мужчину. И я надеялась, что лед сможет оттаять, что мой огонь растопит его.

– Вы вообще понимаете, что значит любить? Ведь в этом смысл жизни!

После вспышки яростных эмоций, оголивших мою душу, я ощутила накатившее бессилие.

Орино молчал, и больше всего меня убивала жалость в его глазах. Он не был злым. И даже сейчас, видя накал моих эмоций, пытался смягчить удар. Найти для меня хоть какие-то объяснения, оправдать мою безумную и, с его точки зрения, никчемную любовь. Я поняла это, прежде чем он смог подобрать слова.

– Для нас смысл жизни в потомках. В своем продолжении. Возможно, если судить по-вашему, мы их любим? Ты можешь быть уверена – я буду любить своего потомка. Я уже люблю его. Обожаю. Твоего ребенка. Этого недостаточно, чтобы ты успокоилась и позволила нашим судьбам идти предназначенным путем? Послужить во благо ребенка.

Огонь потух, оставив в душе пепелище.

Голос Орино звучал ровно, его лицо выражало расслабленность и душевный покой.

«Надо просто признать это. Поверить наконец самой, – задыхаясь от боли, невидящим взглядом уставившись в пространство, мысленно шептала я вновь и вновь. – Он не спо-со-бен. Не может любить. Не понимает, что это за чувство. И в этом нет его вины – он просто верлианец. Другой».

Только сейчас осознала, что не смогу выжить без его любви. И если все это время силы придавала безумная надежда на отклик его сердца, то в этот миг она исчезла. Ушло ощущение жизни, пропал стимул бороться.

Теперь в вязком молчании рядом с верлианцем была лишь моя телесная оболочка, лишенная души. Все оказалось напрасным.

– Регина… – тихий и напряженный голос Орино прервался словно против его воли. Едва начав, он тут же оборвал себя, долго молчал и смотрел на меня задумчивым взглядом, прежде чем продолжить: – Я изначально не хотел, чтобы ты осталась разочарованной. Мне действительно важны твои ощущения. Поэтому как мог я старался соответствовать твоим представлениям обо мне. В чем-то шел и дальше – обращался с тобой как с одной из нас, пытался увидеть в тебе мою соплеменницу. Ты даже не осознаешь этого, но я очень многим пожертвовал ради тебя. Сам удивлен, насколько многим. Не стоит думать, что ты не важна для меня. Наоборот, ты для меня – бесценна.

Сердце ухнуло вниз. Какие слова, какие откровения! Только мы по-разному понимаем их суть!

– Еще бо́льшим ты заставил пожертвовать меня… – Голос прозвучал безжизненно и монотонно.

Я не сводила взгляда с собственного колена, где, проскользнув сквозь толстое стекло иллюминатора, ярким пятнышком растекся солнечный лучик. Сейчас эта яркая лужица казалась последним светлым пятном в кромешной тьме моей потухшей души.

Больно-о-о…

– Обстоятельства… – вновь начал он свои объяснения, каждым словом еще больше вгоняя меня в пропасть отчаяния. – Ничего подобного я уже не ожидал. Не думал, что ты появишься в моей жизни. Поэтому во многом поступал необдуманно, эгоистично. Но я привык так воспринимать людей, ты должна понять это. Знакомство с тобой, реакция собственного тела, нечто совершенно новое и невероятное, что эта встреча подарила мне. Все буквально изумило меня, сбило с толка. Я не знал, как действовать.