Когда цветет полынь - Марат Муллакаев - Страница 21

21

поваром. Была

бы счастлива.

– Почему поваром? – удивился Данис. – Ты же хотела, как твоя мама, стать

артисткой?

– Теперь не желаю. Хочу, чтобы моя семья вкусно питалась…

Вдалеке послышался трехкратный басистый гудок парохода, хотя его самого еще не

было видно. Мы не спеша направились в сторону пристани. В этот момент на крыше

крайней хаты я увидел языки пламени. Дыма не было, поэтому подумал, что это

мне почудилось. Но тревога в душе осталась. Пройдя метров сто, снова кинул взор

в сторону этого дома и увидел вырывающийся из маленького окна на крышеогонь,

а затем – дым.

– Смотри, смотри, – закричал я испуганным голосом, – дом горит!

Мы стремглав бросились к деревне. Огонь, видимо, начался в маленькой половине

дома – на кухне. С улицы пока ничего не было видно. У соседней усадьбы о чем-то

судачили две женщины. Зухра, увидев их, закричала:

– Этот дом горит!

– Где? – не поверили они, но, посмотрев, завопили наперебой:

– Ой, батюшки,у Васи Хромого хата горит! Там же дети! Помогите!

22

Повесть

Мы с Данисом скинули вещмешки под ноги Зухры и рванули к горящей избе.

Действительно, горела кухня, дома плакали дети. Дверь со стороны кухни была

заперта изнутри. Данис с ходу ударил кулаком по стеклу и попытался выдернуть

раму. С первого раза она не поддалась. «Помоги!» - закричал он, разбивая другую

половину стекла. Мы вдвоем рывком потянули раму на себя. Не поддалась.

Повторили еще раз. Наконец она затрещала. Пока Данис скидывал раму, я успел

первым перемахнуть через подоконник. Огонь, бушевавший на кухне, почуяв свежий

воздух, вырвался в зал, за секунду обугливситцевую занавеску, разделяющую две

половинки большого дома. Языки пламени устремились к открытому окну.

Оглядевшись, я увидел двоих детей, сидевших под столом, а дальше – женщину,

лежащую на пороге между комнатами. Видимо, в спешке она ударилась головой о

косяк и потеряла сознание, пронеслось у меня в голове. У нее горело платье и

носки на ногах. Я бросился к ней. С Данисом мы схватили женщину и поволокли к

окну. Она застонала и закричала от боли. Когда передавали ее через проем Зухре,

огонь уже начал лизать наши спины. Стих плач детей. Я взглянул под стол, малыши

с большими от ужаса глазами и непонимающим взглядом смотрели, будто в

бездну, на огонь. Отбросив стол, мы взяли детей на руки и застыли в оцепенении:

окно, откуда мы проникли в горящий дом, было объято пламенем. Пока мы

возились с женщиной, огонь закрыл нам путь к спасению. Теперь оставался

единственный выход: выбить окно, выходящее на улицу. Когда в руках ребенок, а

на спине уже горит рубашка, это оказалось не таким уж легким делом. Пока

Данис, передав мне второго ребенка, крушил окно, я, прижимая одной рукой обоих

детей, другой потянул покрывало из кровати, чтобы укрыть себя и детей от

наступающей жары. В этот момент до моих ушей отчетливо дошел писк еще одного,

теперь уже грудного ребенка. Данис, схватившись за косяк, наконец-то выбил ногой

раму, вырвал из моих рук одного ребенка и с криком: «Пошли!», выпрыгнул на

улицу. Огонь, почуяв свежее дуновение, резко поменял направление и по потолку

устремился, по пути лизнув мою голову, к выбитому окну, как река, огибая

препятствия на пути. Закричав от ужаса и боли, я загреб в свои объятия детей и

бросился к окну, почти скрывшемуся в огне. Снаружи меня вовремя подхватила Зухра.

Подбежала еще какая-та женщина, и они вдвоем поволокли меня подальше от

горящего дома, на ходу сбивая огонь с моей спины. На улице кто-то забрал из моих

рук плачущих детей. Зухра, держа за руку, повела меня к