Франклин - Иванов Роберт Федорович - Страница 3

Поразительно похожи в этом отношении судьбы двух великих американцев – Бенджамина Франклина и Авраама Линкольна, который тоже проучился в школе менее года.

В конце концов отец Франклина пришел к выводу, что не сможет из-за скудости средств дать сыну образование, и забрал его из грамматической школы. Бенджамина определили в школу, где обучали письму и арифметике. Это было нечто более практическое, что могло пригодиться в будущей профессии ремесленника.

Бенджамин не любил арифметики, которая никогда ему не давалась. И тем не менее он с большой благодарностью вспоминал Джорджа Браунелли, который содержал эту школу. «Браунелли, – писал Франклин, – был превосходным педагогом, достигшим больших успехов с помощью самых мягких и стимулирующих методов». Но даже высокое педагогическое мастерство Браунелли вынуждено было капитулировать перед антипатией Франклина к арифметике. Успехи нового ученика по этой дисциплине были довольно скромными. Обучение в новой школе продолжалось недолго. Когда Франклину исполнилось десять лет, отец забрал его и из этого учебного, заведения.

Опять решающую роль сыграли материальные трудности семьи. Один из старших сыновей, Джон, который до этого помогал отцу в мастерской, женившись, решил открыть собственную мастерскую. Не желая конкурировать с отцом, Джон уехал в Род-Айленд, чтобы там начать новое дело. Джозайа лишился помощника, и это определило судьбу Бенджамина. Ему пришлось оставить школу и стать помощником отца.

Непререкаемый авторитет отца, унаследованное от родителей трудолюбие, сознание того, что надо помочь родителям поставить на ноги и других детей, – ничто не могло преодолеть отвращения Бенджамина к возне с салом и мылом.

Обязанности помощника отца были несложными. Он должен был нарезать фитили, заливать формы для отлива свечей, укладывать готовые свечи в ящики, помогать в лавке, бегать на дом к заказчикам.

Отец видел отвращение сына к работе в мыловарне и старался особенно не загружать его работой, не лишать ребенка радостей общения со сверстниками детских игр. Тем более что во всех детских забавах Бенджамин, как правило, всегда был инициатором и руководителем.

Однажды группа мальчишек во главе с Беном использовала камни, приготовленные для строительства дома, в качестве материала для возведения пристани, с которой им было удобно удить пескарей. Пристань была построена, и довольно добротная, но инициатива Франклина обернулась для ребят серьезной неприятностью. «Хотя я доказывал полезность нашей работы, – вспоминал Франклин, – мой отец убедил меня, что ничто нечестное не может быть действительно добродетельным».

С детских лет Бенджамина тянуло к морю. Определенную роль в этом увлечении сыграл старший брат Иосиф, который прельстился романтикой морских путешествий и, убежав из дому, нанялся матросом на торговое судно. Родители серьезно опасались, что Бенджамин пойдет по стопам старшего брата, и делали все возможное, чтобы помешать этому.

Но забыть о море было невозможно хотя бы потому, что оно напоминало о себе приходом в Массачусетскую бухту кораблей из какого-то другого, интересного и неведомого мира. Любознательному мальчишке грезились далекие и столь заманчивые страны, путешествия, полные опасности, бескрайние просторы морей и океанов.

Как и все мальчишки прибрежных городов, Бенджамин большую часть свободного времени проводил на море и у моря. Он рано научился плавать, и никто из ребят не мог равняться с ним в этом искусстве. Бенджамин прекрасно владел веслами, парусами. На всю жизнь он сохранил любовь к морю.

Уже в детские годы проявилась большая склонность Франклина к изобретательству. Его друзья были очень удивлены, когда однажды Бенджамин пришел на купанье с небольшими дощечками, сделанными по размеру кисти и стопы. Надев эти самодельные ласты, он поплыл с такой скоростью, что все очевидцы не могли поверить, что это достигнуто путем столь простого приспособления.

В другой раз Бен пришел к морю с огромным бумажным змеем. Дождавшись попутного ветра, он запустил змея, вошел в воду, перевернулся на спину и, держась двумя руками за бечевку, поплыл, как под парусами, вызвав изумление и восторг многочисленных сверстников.

Младший сын Бен бредил морем, ненавидел мыловарение и производство сальных свечей; и родители пришли к выводу, что надо найти ему занятие по душе, если они не хотят, чтобы он, как и старший брат, сбежал когда-нибудь из дому.

Джозайа проявил такт настоящего педагога при решении этого сложного вопроса. Учитывая печальный опыт двухлетней работы Бенджамина в качестве его помощника, он опасался, что принуждение сына к какой-либо специальности может вызвать у него такое же отвращение к новому ремеслу, как и к мыловарению.

Отец начал брать Бена с собой на прогулки и дал ему возможность познакомиться с работой плотников, каменщиков, токарей, медников и других ремесленников. В маленьком городке многие хорошо знали друг друга, и мастера приветливо встречали Джозайю Франклина, пользовавшегося большим авторитетом у жителей Бостона.

Это были не только интересные, но и очень полезные прогулки. Бен наблюдал за работой ремесленников и сам получил возможность поработать на токарном станке, несколько дней он работал на кирпичном заводе и в кузнице. Позднее это очень пригодилось ему. Когда Франклин приступил к своим научным экспериментам, он смог сам изготовлять многие необходимые для этого приборы.

Франклин был действительно мастер на все руки; в зрелые годы он прославился не только своими знаменитыми опытами по электричеству, но и стал автором целого ряда ценных изобретений. Достигнуть этого можно было, только имея определенное представление о различных ремеслах. Франклин любил и умел делать все хорошо и ценил высокую профессиональную квалификацию у других людей. Уже в преклонном возрасте, работая над автобиографией, он, вспоминая свое знакомство с работой ремесленников Бостона, писал: «Мне всегда с тех нор доставляло удовольствие видеть, как управляются со своими инструментами хорошие мастера».

Отец и сын обходили одну мастерскую за другой. Своеобразный «день открытых дверей» катастрофически затягивался, так как Франклин-младший все не мог подобрать себе дела по душе.

Наконец, было решено остановиться на ремесле ножовщика. Это казалось тем более приемлемым, что мастерскую по изготовлению ножей содержал Сэмюэль Франклин, двоюродный брат Бенджамина. Немаловажное значение имело а то обстоятельство, что Сэмюэль был опытный мастер, у которого было чему поучиться. Он постигал вершины своего ремесла в Лондоне, откуда незадолго до этого возвратился.

Бенджамин прошел испытательный срок в несколько дней, и на этом закончилась его карьера ножовщика, Сэмюэль обошелся с кузеном и дядей отнюдь не по-родственному. Он заломил такую цену за обучение, что все разговоры на эту тему пришлось немедленно прекратить.

Так потерпела фиаско попытка подобрать для Бенджамина ремесло, которое было бы ему по душе и открывало перед ним приемлемые материальные перспективы.

Трудность решения этого вопроса во многом определялась тем, что младший сын Франклина резко выделялся среди сверстников своим развитием.

Любознательность, стремление познать окружающий мир, не по-детски серьезное восприятие действительности дополнялись у Франклина подлинной страстью к чтению, которая с годами все более укреплялась.

Библиотек в колониях не было, и книги, стоившие очень дорого, Франклину приходилось покупать. Он тратил на них все те небольшие деньги, которые у него появлялись. Вначале Франклин зачитывался книгами о путешествиях. Первыми книгами, купленными Франклином, были разрозненные тома сочинений Бениана. Денег на покупку новых книг не было, и тома Бениана, после того как они были прочитаны, пришлось продать. На вырученные деньги было куплено собрание исторических произведений Р. Бертона.

О каком-либо направленном чтении не могло быть и речи. Франклин читал то, что мог достать. Небольшая библиотека его отца состояла из религиозно-полемических сочинений. Это было не самое интересное чтиво для любознательного мальчишки, но за неимением другого Бенджамин добросовестно штудировал все имевшиеся тома. С детских лет для Франклина было характерно стремление все познать собственным умом, а не воспринимать на веру, сколь бы ни было авторитетно то или иное суждение. Схоластические аргументы ученых-теологов ни в коей мере не показались Бенджамину, убедительными, они не поразили его воображения. Более того, беспредметные религиозные дискуссии на всю жизнь потеряли для него какой-либо интерес. Пожалуй, уже в эти ранние годы были заложены основы деизма, которому Франклин остался верен всю жизнь.