Тайна Муромской чащи - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 19

– Я знаю, – перебил приятеля Окуляров, – ну и что?

– А то! Про нее много ходит разных легенд.

– Сказок?

– Пусть сказок. Однако туда никто не ходит и не ездит, а сама Муромская Чаща объявлена заповедной. Правда, неофициально. – Жмуркин устал держать тяжелый бинокль навесу и на минуту опустил руки. – Гуманоиды с НЛО могут не знать о запрете входить туда, и наверняка не знают об этом, – добавил он с жаром, – но садиться на лесной массив… это не умно!

– Или загадочно, – поправил Георгия Александровича Окуляров. И поспешил сказать: – Только я ни во что не верю: ни в гуманоидов, ни в чудеса этой Чащи!

– Хотите верьте – хотите нет, но доля истины здесь имеется!

Жмуркин снова приложил к глазам бинокль и стал обозревать пустынный горизонт. Окуляров, не любивший безделья и бездельников, тоже решил понаблюдать за небесами. Подойдя к окну, он выставил в форточку подзорную трубу и прильнул к ней левым глазом.

– Ничего! – сказал он минуты через две-три и стал смотреть правым глазом.

– Ничего! – сказал он еще минуты через три-четыре.

– Да, ничего… – как эхо повторил за ним Георгий Александрович, высматривающий НЛО в оба глаза одновременно.

Гуманоид и его странный летательный аппарат не появлялись. Может быть, он улетел навсегда? Может быть, он уже вернулся на свою планету? Может быть, его и не было вовсе, а была зрительная галлюцинация? Ответов на эти вопросы Георгий Александрович не находил. И оттого ожидание для него было особенно мучительным.

В четверг Неопознанный Летающий Объект так и не появился. Не было его и в пятницу, и в субботу. В воскресенье, вскарабкавшись с утра пораньше в жмуркинскую обсерваторию, Окуляров заявил ее хозяину:

– Все, сегодня последний раз тут торчу!

Он плюхнулся на стул и, все еще тяжело дыша, стал с возмущением говорить:

– Летающие бидоны!.. И двое солидных мужчин вот уже четвертые сутки ждут их появления!..

– Я не говорил, что это был летающий бидон, – обиделся Жмуркин. – Я сказал, что Объект похож скорее на бидон, чем на тарелку.

Георгий Александрович подвинул второй стул поближе к приятелю и тоже уселся.

– Сегодня последний день караулим. У меня тоже семья недовольна.

– Ты им сказал про гуманоида? – вскинул мохнатые брови Окуляров.

– Конечно, нет. Жена не поверит, сын и невестка засмеют, а внук Степочка… Тот бы тогда здесь торчал безвылазно.

– Хоть внуки нам верят, и на том спасибо, – вздохнул Аякс Гермогенович. Он вспомнил своего десятилетнего внука Кирюшу, и на душе чуть-чуть отлегло.

Георгий Александрович, увидев, что приятелю стало легче, протянул руку к лежащему на тумбочке биноклю. Но взять его он не успел.

– Смотри!.. – закричал вдруг Окуляров и первым кинулся к открытому окну. – Смотри какое чудо!

Жмуркин подсунулся под руку заслонившего все окно друга и увидел над далекой, скрытой утренней дымкой, Муромской Чащей долгожданный НЛО.

– Фотоаппарат! Скорее фотоаппарат! – закричал Георгий Александрович и ринулся обратно в комнату.

Схватив заранее приготовленное фото-ружье, он выставил его в окошко и, поймав видоискателем парящий над деревьями Объект, успел отщелкать несколько кадров, прежде чем странный летательный аппарат скрылся за вершинами вековых дубов.

– Теперь мы посмотрим какие у нас галлюцинации! – сказал торжествующе Жмуркин, кладя на место фото-ружье. – Проявим пленку и убедимся!

– Да-да, ты совершенно прав… – невпопад произнес растерянный и потрясенный Аякс Гермогенович. – И эти гуманоиды…

– Ты видел его? – радостно спросил Георгий Александрович. – Признаться честно, я не успел толком ничего рассмотреть.

– Да-да… – снова повторил Окуляров и снял запотевшие очки. – Я видел их…

– Их? – переспросил Жмуркин. – Он же один летает!

– Нет, – покачал головой Окуляров, – он был не один. Их было трое. Я явственно видел их головы. И – самое удивительное! – они очень похожи на человеческие. Особенно две, поменьше.

Глава тридцать третья

Проводив Аякса Гермогеновича до автобусной остановки, Георгий Александрович поспешно с ним попрощался и чуть ли не бегом кинулся домой проявлять драгоценную пленку. Дома никого не было, и Жмуркин только обрадовался этому. Он любил заниматься фотографией в полном одиночестве, не отвлекаясь на посторонние дела или разговоры.

У него все было приготовлено заранее: проявитель, закрепитель, чистый фото-бачок, точный термометр. Оставалось зарядить пленку в спираль бачка и, добившись нужной температуры проявителя, можно было начинать проявление.

Осторожно опустив термометр в банку с раствором, Георгий Александрович выключил свет в маленькой комнатке без окон, для большей надежности накрылся шерстяным одеялом и в кромешной тьме приступил к зарядке пленки в бачок. Жмуркин был опытный фотолюбитель и эту операцию он проделал быстро и аккуратно. Уже через минуту он снова включил свет, подошел к столу с приготовленным раствором и, поставив фотобачок с заряженной пленкой на стол, достал термометр из проявителя. Градусник показывал двадцать четыре градуса, а нужно было двадцать.

– Ай-яй-яй… – прошептал Георгий Александрович и взял банки с растворами. Пройдя на кухню, он открыл холодильник и поставил их туда. А сам уселся попить чайку, желая хоть как-то скрасить томительное ожидание.

И тут грохнула входная дверь, и на пороге возник внук Степочка.

«Нелегкая принесла бесенка…» – ворчливо подумал Жмуркин. А вслух сказал:

– Ничего не трогай! Я пленки проявляю.

– Хорошо, дедушка, – пообещал внук охотно, – я только посмотрю…

И Степочка прошел в комнату, где Георгий Александрович расположился проявлять. Не допив чай, Жмуркин кинулся за ним следом.

– Не трогай! – закричал он, увидев, что Степочка завороженно уставился на бачок с уникальной пленкой.

– Я и не трогаю, – ответил ласково внук, – я только посмотрю…

И Степочка быстро открыл бачок и вытащил из него спираль с намотанной на нее пленкой.

– И ничего не видно! – обиженно проговорил Степочка, обманутый в своих надеждах.

Из рук его сизой змейкой свисала засвеченная пленка. Георгий Александрович посмотрел на нее, мгновенно все понял и упал в обморок.

Глава тридцать четвертая

Лесной Совет длился больше двух часов. Чего только не предлагали обитатели Муромской Чащи, но в конце концов все сошлись в едином мнении, и Калина Калиныч смог подвести итог.

– Первое! – торжественно объявил он собравшимся на Совет, вытирая со лба пот. – Поручается нашим гостям из Апалихи побеседовать с незванными лесорубами. Если беседа не поможет, то мы снарядим ходоков…

– Поможет! – выкрикнула Маришка и тут же прикусила язык под грозным взглядом Ивана Ивановича.

– И третье… – произнес Калина Калиныч, забыв договорить о втором решении. – Если и ходоки вернутся ни с чем, то мы заколдуем наглых пришельцев!

– Надеюсь, что дело до этого не дойдет, – тревожно проговорил Гвоздиков. – Мы побеседуем, и они образумятся.

– Образумиться может любой, – нравоучительно сказала Ученая Сова, с недоверием поглядывая на старого учителя, – любой, но только не бессовестный!

И она была права, во всяком случае, она была права сегодня. Гвоздиков, Маришка и Митя целый час втолковывали неудачливой бригаде, что они не лешие, не колдуны, не волшебники, а обыкновенные люди, пришедшие в Муромскую Чащу для их спасения и для спасения самой Муромской Чащи. Особенно старалась убедить упрямых лесорубов Маришка. Она подступала к братьям Разбойниковым и сердито им выговаривала:

– Вы что: меня не узнаете? Я же вам в Апалихе еще про Муромскую Чащу рассказывала!

– Почему не узнаем – узнаем… – опускал Паша глаза, продолжая упорно гнуть свою линию, – там ты просто девчонкой была, а тут…

– Ну, что тут, что тут?!