Тайна Муромской чащи - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 14

– Что с вами, Иван Иваныч?! – бросилась к старому учителю Маришка.

Но ее предводитель молчал и только изредка сладко почмокивал губами.

«Да он спит! – догадалась Маришка. – Понюхал разок одуванчик – и готово! – спит!»

Она выдернула из рук Ивана Ивановича коварный цветок и бросила его в сторону.

«Когда же он проснется? – Маришка глядела на спящего, как младенец, Гвоздикова и готова была разреветься. – Нужно Митю искать, лесорубов…»

Легкий дурман шел со стороны Долины Волшебных Одуванчиков и нагонял сладкую дремоту.

«Сейчас и я свалюсь…» – Маришка открыла глаза, которые умудрилась как-то незаметно для нее самой закрыться, и поднялась с земли.

– Нельзя спать, Иван Иванович! Нельзя! Вставайте скорее!

Но злые чары были сильнее Гвоздикова – он не поднимался. И тогда Маришка решила поискать Митю и лесорубов одна. Достав из рюкзака блокнот и карандаш, она быстро и коряво написала:

Маришка никогда бы не наделала столько ошибок, но сейчас… Впрочем, она даже не догадывалась, что наделала кучу ошибок в короткой записке. Ей было не до того. Вложив записку в карман Гвоздиковской рубашки, она снова полезла в рюкзак.

«Компас Ивану Ивановичу теперь ни к чему, а мне – к чему». Маришка достала компас, открыла крышку и посмотрела на двухцветную, слегка подрагивающую, стрелку. «Юг там, Запад там. Значит, Юго-Запад посерединке. Туда и идти нужно». Маришка взглянула в последний раз на Ивана Ивановича, вздохнула с затаенной в глубине души завистью, и быстро зашагала в сторону далекого голубого бора, который как раз находился между югом и западом.

Глава двадцать шестая

Поужинав после непривычно тяжелого рабочего дня, Митя очень захотел спать. Ноги его гудели, спина разламывалась, пальцы на руках мелко-мелко дрожали от перенапряжения, и все-таки он не пошел отдыхать: отдыхать было нельзя. Дождавшись удобного момента, когда старички, решив искупаться, сняли с себя верхнюю одежду и дружно намылили головы, закрыв при этом, конечно, глаза, Митя на цыпочках двинулся в сторону лесной чащи, благо она находилась отсюда в каких-нибудь двадцати-тридцати метрах. Близнецы намурлыкивали себе под нос веселую песенку и шагов его не слышали совершенно.

– пели они, с азартом намыливая шеи и щеки.

Дойдя до деревьев, которые стояли стеной, Митя на секунду остановился и перевел дух. Страшновато было одному входить в незнакомый, полный неожиданностей, густой и темный лес. Вот если бы снова рядом оказались Маришка и Гвоздиков… Митя оглянулся. Он увидел, как один из старичков потянулся за кувшином с водой, желая, наверное, смыть с головы и лица едкое мыло. Митя вздохнул и быстро вошел в лес.

– услышал Митя далекий и уже одинокий голос.

«А они совсем не злые! – подумалось вдруг ему, и какое-то странное чувство, похожее на нежность, поселилось в его сердце. – Нет, не вернусь… Ивана Ивановича нужно искать, Маришку, лесорубов этих несчастных… Заколдуют их, чего доброго, кто потом расколдует?»

Митя шел вперед и не замечал, как ветки и цепкий кустарник бьют его по рукам и ногам, оставляя на них кровавые ссадины и царапины.

– Я дойду, дойду… – шептал он самому себе, – я обязательно дойду до них…

Страх, который еще совсем недавно тревожил Митю, исчез, и только одно желание разыскать во чтобы-то ни стало своих друзей жило сейчас в Митиной душе.

«Лишь бы не зашло солнце!.. Лишь бы хватило сил!..»

Сосновый бор, по которому продирался Митя, внезапно кончился, и перед ним открылась большая опушка. А на опушке, на низеньком трухлявом пенечке сидела Маришка и горько-прегорько плакала.

Глава двадцать седьмая

Конечно, она заблудилась. Во всем виноватыми оказались компас и малина. Сначала вышел из строя компас. Синяя стрелка, которая должна была показывать только на север – на букву «С», показывала почему-то теперь и на букву «В», и на букву «З», и на букву «Ю». Она показывала даже туда, где вообще никаких букв не было.

«Сломался, – догадалась Маришка, – в одну сторону только показывает».

Спрятав ставший ненужным компас в карман, Маришка решила идти напрямик, никуда не сворачивая. Прямиком до соснового бора оказалось не так уж и далеко: через каких-нибудь полчаса Маришка достигла его опушки. Но здесь ее ждала новая неприятность: на опушке росло полным-полно малины.

«Не мешало бы подкрепиться», – подумала радостно Маришка и бросилась собирать с кустов красные спелые ягоды. А когда она досыта наелась и присела на пенек отдохнуть, она вдруг с ужасом обнаружила, что забыла ОТКУДА она пришла и КУДА идет. Бескрайние долины и холмы, поросшие густым лесом, виднелись в одной стороне. В другой стороне, в той, где она сейчас находилась, тянулся сосновый бор. Третьей и четвертой стороны почему-то нигде не было. Маришка достала компас и посмотрела с надеждой на стрелку. Синий кончик, поколебавшись немного, миновал букву «С» и остановился возле буквы «З». Красный кончик, не добежав до буквы «Ю» тоже прекратил свой бег, застряв около буквы «В».

Маришка с силой потрясла компас и снова посмотрела на стрелку. Но тряска плохая замена настоящему ремонту. Синий конец стрелки подергался и встал точно против «З», а красный уперся в букву «В». Получилась страшная ерунда: север оказался на западе, а юг на востоке. Маришка спрятала бестолковый компас обратно в карман и заплакала. Плакала она, кажется, второй раз в жизни, а, может быть, и в третий. Этого уже точно никто не помнит, даже она сама.

Глава двадцать восьмая

Вспомнив заклинание, Уморушка так постаралась улетучиться, что явно перестаралась. Ее занесло в такую даль, какую она еще никогда и не видала.

«Вот это я залетела!.. – думала она, разглядывая с восхищением огромные корабельные сосны. – Никак, я в шишкинские леса попала!» Про шишкинские леса ей много рассказывал дедушка Калиныч, но пускать ее туда пока не решался.

– Во-первых, – говорил он строго, – там граница Муромской Чащи. Во-вторых, там медведи водятся. Медведя встретишь – не страшно, а вдруг охотника с ружьем? Вот напугаешься!

И Уморушка не слишком-то рвалась в эти шишкинские леса. Но сегодня ее ЗАНЕСЛО сюда, и Уморушка была даже рада. Здесь не было лесорубов, не было охотников, не было медведей. Здесь были только красота и покой.

– Хорошо-то как! – улыбнулась Уморушка, глядя на облака, проплывающие над верхушками сосен, и стала подумывать, а не раздвоиться ли ей, чтобы стало лучше еще в два раза.

И тут она заметила на одной из опушек сидящих на пеньке людей: мальчика и девочку.

– Охотники!.. – прошептала она, прячась в густом кустарнике и лихорадочно соображая, что же ей делать дальше. Но вскоре Уморушка изменила свое мнение: – Нет, не охотники… Снова лесорубы пожаловали!

До нее донеслись слова, которые произнес мальчик:

– Вот что, Мариш, если ты будешь меня пилить, я обижусь, так и знай!

Мальчик замолчал, но и этих слов Уморушке было предостаточно:

– Точно, лесорубы!.. Вот злодеи: сами друг дружку пилят, удержаться не могут!

Она хотела тут же приступить к решительным действиям, но ее остановили слова девочки-лесоруба:

– Ладно, Мить, не сердись. Вместе дров нарубили, вместе и расхлебывать будем.