Звездная пыль - Гейман Нил - Страница 9

Тристран взял маленькую ладошку Виктории в свою. И девушка не отняла руки.

– Ты видел? – спросила она, указывая куда-то вперед.

– Ничего я не видел, – признался Тристран. – Потому что смотрел только на тебя.

Виктория улыбнулась в лунном свете.

– Ты – самая прекрасная женщина в мире, – сказал Тристран со всем пылом юного сердца.

– Не забывайся, – ответила Виктория – но тон ее казался вполне благосклонным.

– Что ты видела? – спросил Тристран.

– Как упала звезда. В это время года звезды довольно часто падают.

– Викки, – попросил юноша, – ты не поцелуешь меня?

– Нет, – ответила девушка.

– Но ведь ты целовала меня, когда мы были младше. Ты поцеловала меня под Дубом Пожеланий на свое пятнадцатилетие. И в последний Майский праздник ты меня поцеловала – помнишь, за сараем твоего отца…

– Тогда я была совсем другой, – пожала плечами Виктория. – И больше не собираюсь тебя целовать, Тристран Тёрн.

– Если не хочешь целоваться просто так, выходи за меня замуж, – выпалил Тристран.

На холме воцарилось молчание, только шумел октябрьский ветер. Потом тишину нарушил звенящий звук: это смеялась от удовольствия весьма польщенная девушка, первая красавица Британских островов.

– Замуж? За тебя? – спросила она, перестав смеяться. – С чего бы мне выходить за тебя замуж, Тристран Тёрн? Что ты можешь мне дать?

– Что я могу? – воскликнул юноша. – Если хочешь, ради тебя, Виктория Форестер, я отправлюсь в Индию и привезу тебе слоновые бивни, и жемчужины с ноготь большого пальца, и рубины размером с голубиное яйцо! Или уплыву в Африку и привезу оттуда алмазы величиной с крикетный шар, а еще отыщу исток Нила и назову его в твою честь! Я поеду в Америку, в Сан-Франциско, на золотые прииски, и не вернусь, пока не добуду столько золота, сколько ты весишь! Тогда я доставлю это золото сюда и сложу к твоим ногам. По твоему слову я доберусь до крайнего севера и буду убивать там огромных белых медведей, а их шкуры пришлю тебе.

– У тебя неплохо получалось, – сказала Виктория, – пока дело не дошло до белых медведей. Даже перебей ты их целую сотню, я все равно не стала бы тебя целовать, деревенский дурачок, мальчишка на побегушках! И замуж за тебя я тоже не выйду.

Глаза Тристрана сверкали в лунном свете.

– Тогда я отправлюсь ради тебя в далекий Китай и привезу оттуда огромный сундук, отбитый у пиратов, полный самоцветов, шелка и опиума! Я поеду в Австралию, на самый край света, и привезу оттуда… гм… – Тристран поспешно перебрал в уме прочитанные «сенсационные романы», стараясь вспомнить, заносило ли кого-либо из их героев в Австралию. – И привезу тебе кенгуру, – сказал он наконец. И добавил: – А еще гору опалов.

Насчет опалов он был почти уверен. Виктория Форестер сжала его руку.

– И что же я буду делать с кенгуру? – спросила она. – Знаешь, нам надо бы поспешить, а то мои родители начнут волноваться, строить догадки – и наверняка придут к неправильным выводам. Потому что я не целовалась с тобой, Тристран Тёрн.

– Так поцелуй меня сейчас, – взмолился он. – Я что угодно отдам за твой поцелуй, влезу на любую гору, переплыву самую глубокую реку, перейду целую пустыню!

Юноша взмахнул рукой, широким жестом указывая на деревню Застенье под холмом и в ночное небо над головой. В созвездии Ориона, низко над восточным горизонтом, ярко вспыхнула и упала звезда.

– Ради твоего поцелуя и дабы добиться твоей руки, – велеречиво изрек Тристран, – я готов принести тебе эту упавшую звезду.

Он вздрогнул от холода. Тонкое пальтецо продувалось насквозь, и было уже совершенно ясно, что поцелуя Тристрану не получить. Такая незадача ставила его в тупик. У мужественных героев «сенсационных романов» никогда не возникало проблем с поцелуями.

– Ну хорошо, давай, – сказала Виктория. – Если сумеешь, я согласна.

– Что? – не понял Тристран.

– Если ты принесешь мне звезду, – продолжала Виктория, – да, именно ту самую, что сейчас упала, а не другую, – тогда я поцелую тебя. Смотри, как удачно для тебя все складывается: не нужно ехать ни в Австралию, ни в далекий Китай.

– Что? – снова переспросил Тристран.

Тогда Виктория рассмеялась ему в лицо, отняла свою руку и зашагала вниз с холма к ферме отца. Тристран бросился ей вдогонку.

– Ты серьезно говоришь?

– Конечно. Настолько же серьезно, как ты – свои длинные речи о рубинах, золоте и опиуме, – отозвалась девушка. – Что вообще такое этот опиум?

– Его добавляют в микстуру от кашля, – объяснил Тристран. – Вроде эвкалипта.

– Да уж, звучит не особенно романтично, – усмехнулась Виктория Форестер. – Так что же, ты собираешься идти за обещанной звездой? Она упала где-то на востоке, вон там. – Девушка вновь рассмеялась. – Глупый мальчишка на побегушках! Все, на что ты годен, – это доставлять нам продукты для рисового пудинга.

– А если я принесу тебе упавшую звезду? – нарочито небрежно спросил Тристран. – Что я получу от тебя в награду? Поцелуй? Или руку и сердце?

– Все, что захочешь, – весело сказала Виктория.

– Клянешься?

Они уже были в ста ярдах от фермы Форестеров. Окна горели светом многих ламп, желтым и оранжевым.

– Конечно, – ответила Виктория и улыбнулась.

Тропинка к дому Форестеров по осени превращалась в сплошную грязь, намешанную копытами лошадей, коров и овец. Тристран Тёрн встал на колени в эту грязь, не жалея ни пальто, ни шерстяных штанов.

– Я принимаю твою клятву, – сказал он. Снова подул ветер с востока.

– Позвольте с вами распрощаться, моя леди, – изрек Тристран Тёрн. – Меня призывают неотложные дела на востоке.

Он встал, не замечая, что колени и полы пальто покрыты грязью, и низко поклонился девушке, сняв перед ней шляпу.

Виктория Форестер засмеялась над тощим мальчишкой, приказчиком из магазина, и хохотала она долго и весело. Тристран слышал за спиной серебряный звон ее смеха, пока спускался с холма.

Всю дорогу до дома юноша проделал бегом. Кусты ежевики вцеплялись в полы пальто колючими ветками, а какой-то зловредный сучок сбил ему шляпу с головы.

Наконец, запыхавшийся и грязный, он ввалился в кухню родительского дома на западном лугу.

– Ты только посмотри на себя! – воскликнула мать. – Что у тебя за вид? Как ты мог!

Сын лишь улыбнулся ей в ответ.

– Тристран, – сказал отец, который в свои тридцать пять лет оставался все таким же высоким и веснушчатым, хотя в коричневых волосах у него появились седые ниточки. – Ты что, не расслышал? С тобой разговаривает твоя мать.

– Папа, мама, извините, – сообщил Тристран, – но я сегодня вечером ухожу. Некоторое время меня не будет в деревне.

– Что за чушь! – отозвалась Дейзи Тёрн. – Никогда не слышала подобной белиберды.

Но Дунстан Тёрн внимательно посмотрел сыну в глаза и обратился к жене.

– Позволь мне с ним поговорить, – сказал он. Супруга бросила на него яростный взгляд, однако все-таки кивнула.

– Прекрасно! Меня одно интересует: кому придется зашивать пальто, порванное этим мальчишкой?

И она стремительно удалилась из кухни. Огонь в камине поблескивал зеленым и лиловым, с серебряными всполохами.

– И куда же ты идешь? – спросил Дунстан.

– На восток, – ответил его сын.

На восток. Отец медленно покивал. В Застенье было два востока – просто восток, то есть соседнее графство, и восток – по ту сторону стены. Дунстан Тёрн без лишних расспросов понимал, который восток имеет в виду сын.

– Ты собираешься вернуться?

Тристран широко улыбнулся.

– Да, конечно.

– Хорошо, – сказал его отец. – Тогда все нормально. – Он почесал нос. – Ты уже решил, как именно проникнешь за стену?

Тристран помотал головой.

– Думаю, как-нибудь само образуется. Если придется, я проложу себе дорогу силой.

Дунстан хмыкнул.

– Ничего подобного ты делать не будешь. Ты только представь, например, меня – или себя – на месте стражей! Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. – Он снова задумчиво почесал нос. – Иди собирай вещи и поцелуй маму на прощание, а я провожу тебя через деревню.