Искатели злоключений. Книга 1 - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 4

Глава седьмая

То-то был удивлен растяпа-проводник, когда увидел двух прошмыгнувших между его ног ловкачей-пуппетроллей! Оказывается, он вез в своем вагоне парочку «зайцев» и даже не ведал об этом! Но гнаться за нами гнэльф-проводник не стал: во-первых, что сделано – то сделано, а, во-вторых, состав отправлялся через минуту дальше в рейс, и не хватало только бедному разине застрять в чужом городе из-за каких-то юных малюток в странных цирковых одеждах. Проводник погрозил нам вслед указательным пальцем правой руки и скрылся в тамбуре. А мы, волоча чемодан и сумку, быстренько обогнули здание вокзала и вскоре оказались на широкой площади.

– Куда теперь? – спросил меня Пип. Наверное, он решил, что я самый умный из нас двоих и знаю ответы на все вопросы.

Пришлось пожать плечами и, растягивая слова, многозначительно пробубнить:

– Ну, разумеется, в пансион к Ворчайлсу… Там угостят нас для начала завтраком, а уж потом возьмутся сдирать семь шкур…

– Мама сказала, что я буду там грызть какой-то гранит… Ты когда-нибудь грыз гранит, Тупси?

– Наверное, твоя матушка имела в виду «гранит науки». Мой дядя Кракофакс тоже иногда о нем твердил, но я пока не придавал его словам большого значения…

– Теперь придется придать! – вздохнул Пип и переложил свою сумку из правой руки в левую.

Я проделал тоже самое с чемоданом, и несколько раз сжал и разжал затекшую кисть.

– Вещей в чемодане кот наплакал, а пальцы уже онемели, – пожаловался я своему новому приятелю. – Если мы пойдем в «Незабудку» пешком, то наверняка останемся без рук!

– А то и без ног, – поддакнул мне Пип и, заметив на краю привокзальной площади одинокое такси, бросился к нему. Я поспешил за ним следом.

Таксист, седобородый пуппетролль в красивой форменной фуражке, выслушав нас через открытое переднее окошко своего «вольфвагена», перекривил недовольно рот и нехотя процедил сквозь зубы:

– Так и быть, садитесь… Но заплатите двойную плату!

– Почему двойную? – дружно переспросили мы.

– Потому что от вашего Ворчайлся никто не ездит на такси. От него только сбегают!

И громко рассмеявшись над собственной незатейливой шуткой, таксист-пуппетролль распахнул перед нами заднюю дверцу машины.

Глава восьмая

Мы думали, что пансион «Незабудка» представляет из себя какой-нибудь двух или трехэтажный домик, прилепившийся к своим соседям на одной из тихих улочек Пуппефельда. Но оказалось, что мы ошибаемся: «школа для юных балбесов-Пуппетроллей» размещалась в десятке разных по величине строений, и весь этот огромный комплекс прятался далеко за городом в темном сосновом бору за высоченной стеной, возведенной из бетонных плит и покрашенных зеленой – наверное, для маскировки! – краской.

Подъехав к воротам, седобородый таксист торопливо открыл нам дверцу машины и почему-то испуганно прошептал:

– Быстро выметайтесь отсюда, мелюзга! Доехали – и слава Богу!

– Кажется, я заплатил вам за нас обоих, – обиженно проговорил Пип и нехотя стал вылезать из уютного «вольфвагена». – Причем двойную плату, должен вам заметить!

– Знаю, что заплатил, иначе бы я вас и не привез, – проворчал уже чуть мягче сердитый водитель. – Ваш господин Ворчайлс обожает приставать ко всем с нравоучениями, а у меня нет никакого желания их выслушивать!

– У меня тоже, – вздохнул Пип и окончательно выполз из машины. Следом за ним выбрался наружу и я.

– Ничего, не горюйте, – утешил нас на прощанье подобревший внезапно седобородый таксист. – Пуппетролль, не нюхавший, почем фунт лиха, не пуппетролль!

И он, резко нажав на газ, стрелой помчался от ворот пансиона в спасительную гущу леса. А мы, подхватив свои скромные пожитки, медленно побрели по асфальтированной дорожке к самому высокому зданию под красной черепичной крышей.

Глава девятая

Несмотря на то, что мы прикатили в «Незабудку» в шесть часов утра, господин Ворчайлс уже сидел в своем кабинете и усердно трудился: перелистывал классные журналы и выискивал к чему бы там придраться. Увидев нас, возникших на пороге словно привидения, он с трудом оторвал рыжеволосую и круглую, как биллиардный шар, голову от очередного журнала и, близоруко прищурившись, вгляделся в странных пришельцев.

– Почему без стука? – спросил он наконец, нарушив мертвую тишину.

– Мы постучали, – ответил Пип.

И он не соврал: я действительно трижды ударил кулаком в дубовую дверь. Правда, очень робко и очень тихо.

– Значит, я оглох. Только этого мне и не хватало! – Рыжеволосый пуппетролль выскочил из-за стола и забегал по кабинету, заламывая руки, словно плохой актер в плохом театре. – Теперь мне придется лечиться, проходить всякие процедуры, возможно, меня даже уложат в больницу!.. А на кого я оставлю пансион, заботу о воспитании подрастающего поколения? Кто будет отныне прочищать вам мозги?!

– Да уж найдутся желающие… – пробурчал я чуть слышно.

Однако мои слова были чутко уловлены «оглохшим» Ворчайлсом.

– Боже мой! – воскликнул он, еще сильнее заламывая кисти рук и закидывая голову куда-то назад, на спину, словно петух, собирающийся вот-вот закукарекать. – Какое непонимание проблем воспитания! Учить берутся все, да только не всем это умение отпущено!

– Золотые слова… – прошептал Пип. И по его глазам я понял, что мой друг готов уже сейчас удрать из пансиона «Незабудка».

Внезапно Ворчайлс оборвал свой трагический монолог и, расцепив побелевшие пальцы, обалдело уставился на нас обоих.

– Черт возьми, – сказал он, – кажется, я слышу ваши дурацкие перешептывания… А если я их слышу, значит, я не оглох… Значит, с ушами у меня все в порядке! – заорал он, не скрывая своей несказанной радости.

– Поздравляем, – поклонился Пип, уже прошедший дома начальный курс хороших манер, – мы очень рады за вас…

– Спасибо, спасибо, ребятки! – господин Ворчайлс усадил меня и Пипа на мягкие стулья и сам присел на один из них. – Ну, рассказывайте: кто вы и откуда?

Пип назвал свое имя и протянул хозяину «Незабудки» сопроводительное письмо, которое написали его родители, и конвертик с деньгами. Мне же пришлось расплачиваться за жадность дядюшки дополнительным унизительным расспросом.

– Значит, у вас, юноша, нет ни рекомендательного письма, ни денег, чтобы заплатить за обучение? – произнес господин Ворчайлс после того, как я сообщил ему об этом печальном факте. – Боюсь, что я не смогу включить вас в список наших воспитанников…

– Что ж, тогда я вернусь к дяде в Гнэльфбург, – вздохнул я, стараясь придать своему вздоху оттенки грусти и сожаления. Но у меня это очень плохо получилось, и Ворчайлс уловил вместо них нотки радости и облегчения. Наверное, это его здорово задело, потому что он тут же стал вдруг очень серьезным и, положив мне на колено свою, покрытую веснушками и рыжими волосками, руку, проникновенно сказал:

– Ничего, юноша, не расстраивайтесь, мы что-нибудь придумаем… Впрочем, кажется, я уже придумал: мы зачислим вас в пансион за казенный счет. Должны же пуппетролли помогать пуппетроллям!

Ворчайлс весело рассмеялся, хлопнул меня ладонью по коленке и встал со стула:

– Поздравляю вас, господа воспитанники! Надеюсь, мы будем дружить! А теперь марш в соседний корпус, найдете там господина Апфеля – он вас пристроит в какую-нибудь комнату и объяснит наши правила. Кыш, не мешайте мне работать!

И он снова уселся за письменный стол и погрузился в изучение классных журналов. А мы с Пипом побрели на поиски господина Апфеля.