Искатели злоключений. Книга 1 - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович - Страница 23

Полицейский Фридрих подвел нас к обитой металлом двери, на которой красовалась малоприятная цифра «13», вынул из кармана длинный ключ, щелкнул замком и, отворив темницу, добродушно рявкнул:

– Входите! Господа! Будьте! Как! Дома!

Комната, в которую мы зашли, была большой и просторной. Стол, привинченный к полу, четыре стула, три кровати – вот и вся мебель, украшавшие эту тихую обитель. За столом, склонившись над книгой, сидел какой-то седовласый солидный гнэльф. На кровати в дальнем правом углу лежал молодой, лет двадцати пяти, тролльбуржец. О том, что он является местным жителем, мы догадались очень быстро – достаточно было взглянуть мельком на его пышный черный хвост.

Увидев нас и полицейского, они оба поднялись и с любопытством уставились на вошедших.

– Принимайте! Новых! Постояльцев! – прогаркал рыжехвостый страж порядка. – С ними! Вам! Будет! Повеселее!

И он, насмешливо козырнув нам всем четверым, вышел обратно в коридор и запер дверь на замок.

– Ну что ж, господа, давайте знакомиться! – улыбнулся седовласый гнэльф, едва шаги полицейского затихли в отдалении. – Меня зовут Густав Фойерпшик, моего соседа Альфред Хонигблут. А можно ли узнать ваши имена, дорогие малютки?

– Тупсифокс, – представился я, – Тупсифокс из Гнэльфбурга. А это – мой друг Пип. Мы здесь случайно, надеюсь, нас завтра отпустят! – торопливо добавил я, опасаясь, что старожилы полицейского участка заподозрят нас в совершении страшного преступления.

– Сюда все попадают случайно, – утешил меня и Пипа чернохвостый Альфред. – И все надеются, что их скоро отпустят. Как видно, легкомыслие и наивность свойственны и тролльбуржцам, и гнэльфам, и вам, пуппетроллям.

Он тяжело вздохнул, бережно отвел хвост в сторону, снова присел на кровать и невпопад произнес:

– Сегодня будет полнолуние, а я торчу здесь! В компании со стареньким гнэльфом и двумя малютками-пуппетроллями! Это ли не насмешка судьбы, господа?!

Густав Фойерпшик загадочно улыбнулся и на реплику Альфреда не ответил, простив ему нетактичное упоминание о своем возрасте. Показав на свободную кровать, он ласково проговорил, обращаясь ко мне и Пипу:

– Устраивайтесь поудобнее, парни! Надеюсь, вам не будет в ней тесно вдвоем?

– Нет, господин Фойерпшик, еще останется свободное место! – весело откликнулся я на приглашение доброго гнэльфа и, сняв обувь, начал карабкаться по ножке кровати вверх. – Когда принесут ужин, вы меня обязательно разбудите! – крикнул я, заползая на мягкое одеяло и подбираясь на четвереньках к огромной пуховой подушке.

– Пожалуй, и я прилягу, – прошептал Пип, оставшись на какое-то время на полу в одиночестве. – Только сначала помоюсь и приведу себя в порядок. Все-таки мы с тобою джентльмены, Тупси, пожалуйста, не забывай об этом!

Глава пятнадцатая

За последнее время мы с приятелем так притомились, что после ужина снова завалились на мягкую постель. И проснулись только к полуночи, да и то не по своей доброй воле.

Сначала я услышал сквозь сон какой-то подозрительный шорох. Потом до моего чуткого уха донеслось чье-то тяжелое сопение, и я различил едва уловимые легкие шажки. Нехотя открыл я слипшиеся глаза и посмотрел в глубину комнаты, погруженной в ночную темь и только чуть-чуть освещаемой лунным светом, падающим через единственное окно под потолком. Увидел худощавую хвостатую фигуру и понял, что это – Альфред. Он стоял неподвижно, и его лицо было обращено к окну, а точнее, к самой луне, заглядывающей к нам. Круглый светящийся диск был хорошо виден в данную минуту из нашей темницы, и на Альфреда он действовал просто завораживающе.

Вдруг молодой тролльбуржец взмахнул хвостом и сдвинулся с места. Подойдя к спящему гнэльфу Фойерпшику, он нагнулся над ним и некоторое время постоял в таком положении у его постели. Потом распрямился и, тяжело вздохнув, побрел к нам.

Я пихнул приятеля в бок кулаком и тут же закрыл ему рот рукой: я не хотел поднимать шума, не выяснив сначала планов и мыслей странного тролльбуржца. Пип дернулся, распахнул широко глаза и затих, встретившись с моим, предупреждающим о возможной опасности, взглядом.

Тем временем Альфред успел подкрасться к нашей кровати и, найдя в ней нас, начал медленно склонять к нам голову. И – о, Боже! – что мы увидели!.. Глаза нашего соседа светились адским огнем, рот был полуоткрыт и из него торчали острые клыки, а нежная молодая кожа вся была покрыта густой вьющейся растительностью.

– Вот наказание! – простонал, морщась от брезгливости и негодования, Альфред и сердито взмахнул хвостом. – В такую ночь и оказаться взаперти! И в компании с кем? С малокровным стариком и крошечными козявками-пуппетроллями, у которых и шеи-то не найдешь!

Сообразив, что дело начинает принимать крутой оборот, мы с Пипом отпрыгнули в сторону и громко завопили:

– На помощь! На помощь! Здесь вампир, он хочет нас съесть!

Альфред сердито зарычал и протянул к нам длинные руки с загнутыми, как у волка, когтями. Но мы, словно горошинки, принялись кататься и скакать по широкой постели, ловко ускользая от него и продолжая орать, словно оглашенные.

Наши вопли, наконец, были услышаны; господин Фойерпшик заворочался в постели и, привстав на локте, удивленно спросил:

– Что здесь происходит? Почему вы не спите? Время для игр давно закончилось!

– Какие игры! – закричал я, в очередной раз проныривая между острых и загнутых когтей Альфреда. – Нас хочет слопать вампир!

– Скорее придите к нам на помощь! – крикнул и Пип, забиваясь под подушку и молотя по воздуху ногами.

Фойерпшик понял, в чем дело и вскочил с кровати.

– Альфред, оставьте ваши дурацкие штучки! – сказал он, подходя к молодому тролльбуржцу. – Вы запугали детей, разбудили меня и, наверное, соседей… У вас будут неприятности, дорогой Альфред!

– У вас они тоже будут! – резко обернулся к седовласому гнэльфу обозленный вампир. – Я не хотел вас трогать, старина, но, видимо, придется!

И он, забыв на время о нашем существовании, набросился на господина Фойерпшика.

Но тут случилось чудо, в которое мы с моим другом даже не сразу поверили: гнэльф вдруг взлетел к потолку и завис там, словно стрекоза над цветком. Глядя на беснующегося внизу Альфреда, он начал что-то бормотать, и по отдельным словам я понял, что это – заклинание.

«Фойерпшик – волшебник! – мелькнуло в моей голове. – Сейчас он сотрет вампира в порошок или обратит в какую-нибудь безделицу!».

Однако я здорово ошибся, ничего такого подобного не произошло. Просто Альфред вдруг перестал подпрыгивать, тщетно пытаясь достать седовласого гнэльфа, и со стоном прижал мохнатую ладонь ко рту: оказывается, у бедняги вмиг разболелись все зубы!

– М-м-м… – замычал он, мотая головой и вышагивая по комнате из угла в угол, натыкаясь на стулья и привинченный к полу стол. – М-м-м… Вот невезуха так невезуха!..

Господин Фойерпшик плавно спустился вниз и подошел к нашей кровати. Приподнял подушку и ласково сказал перепуганному до смерти Пипу:

– Вылезай, малыш, Альфред вас не тронет. Когда болят зубы – не до еды!

Мой друг посмотрел на вампира, мерившего комнату шагами, потом на доброго волшебника и, переведя взгляд на меня, спросил:

– А пить он не захочет? Вы в этом уверены?

Мы с Фойерпшиком пообещали трусишке, что Альфреда до утра не будет мучить жажда. Только после этого Пип окончательно успокоился, подполз ко мне вплотную и прижался спиной к моему плечу.

– Ты думаешь, я испугался? – сказал он, смущенно улыбаясь. – Да ни капельки! Просто я запрятался, понятно?

– В следующий раз не прячься, а встречай опасность лицом к лицу, – посоветовал я приятелю. – Ты же настоящий джентльмен, все-таки!

– Да, но не охотник на вампиров… – пролепетал Пип, смущаясь еще больше.