Добрые предзнаменования - Гейман Нил - Страница 47

– Ты, кажется, неплохо поработал, – проговорил голос. – Непременно тебя отметим. Молодец.

– Благодарю, – ответил Азирафаил. Горечь в его голосе могла сделать кислым молоко. – Я, видно, про основы мира забыл.

– Мы так и думали.

– Могу я спросить, – добавил ангел, – с кем я говорил?

Голос отозвался:

– Мы Метатрон[52].

— А, да. Конечно. Э. Ну. Огромное вам спасибо. Спасибо.

Сзади него наклонился и открылся ящик для писем, и появилась пара глаз.

– Еще только одна вещь, – проговорил голос. – Ты, конечно, к нам присоединишься, не правда ли?

– Ну, э, конечно, хотя, столько лет уже прошло с тех пор, как я держал в руках пылающий меч… – начал Азирафаил.

– Да, припоминаем, – ответил голос. – Будет куча возможностей вновь научиться.

– А. Хмм. Какой тип инициирующего события начнет войну?

– Мы думали, славным началом будет многонациональная ракетная атака.

– О. Да. Очень изобретательно, – голос Азирафаила был скучен, и не было в нем надежды.

– Хорошо. Тогда пожалуй сюда немедленно, – проговорил голос.

– А. Ладно. Я только разберусь с несколькими делами, связанными с моим бизнесом, ладно? – ответил Азирафаил отчаянно.

– В этом нет никакой необходимости, – бросил Метатрон.

Азирафаил выпрямился.

– Я действительно считаю, что честность, а уж тем более нравственность, требует, чтобы я, как бизнесмен с хорошей репутацией…

– Да, да, – прервал Метатрон слегка раздраженно. – Тогда мы тебя ждем.

Свет померк, но не исчез до конца. «Они оставляют линию открытой, – подумал Азирафаил. – Мне из этого не выбраться».

– Эй, – бросил он тихо. – Там еще есть кто?

Тишина была ему ответом.

Очень аккуратно переступил он через круг и прокрался к телефону. Он открыл свою записную книжку и набрал номер.

После четырех гудков в трубке послышалось тихое прокашливание, за ним последовала пауза, после чего голос, звучавший так слабо, что казалось – его хозяина победит муравей, проговорил:

– Здрасьте. Это Энтони Кроули. Э. Я…

– Кроули! – Азирафаил пытался кричать и шипеть одновременно. – Слушай! У меня мало времени!..

– … вероятно, сейчас не здесь, или сплю, или занят, или что-то такое, но…

– Заткнись! Слушай! Это было в Тадфилде! Все в этой книге! Ты должен остановить…

– … после сигнала, и я вам скоро перезвоню. Чав.

– Я с тобой сейчас поговорить хочу…

– … Бии Иии Иии

– Кончай звуки издавать! Это в Тадфилде! Я это чувствовал! Ты туда должен пойти и…

Он убрал трубку ото рта.

– Проклятье! – бросил он, выругавшись первый раз за более чем четыре тысячи лет.

Секундочку. У демона ведь был и другой канал, так ведь? Он был такой… Азирафаил неуклюже порылся в книжке, чуть не уронив ее на пол. У них скоро терпение кончится.

Он нашел другой номер. Он его набрал. По нему почти сразу ответили. В то же время, тихонько звякнул магазинный колокольчик.

Голос Кроули, становившийся громче по мере приближения к микрофону, произнес:

– …не шучу. Але?

– Кроули, это я!

– Нгх, – голос звучал скверно. Даже в нынешнем своем состоянии Азирафаил почувствовал, что у Кроули проблемы.

– Ты один? – спросил он осторожно.

– Не. Со мной старый друг.

– Слушай…

– Изыди, сатанинское отродье!

Азирафаил очень медленно развернулся.

Шедвелл дрожал от возбуждения. Он все видел. Он все слышал. Ничего он из этого не понял, но знал, что люди делают с кругами, свечами и фимиамом. Знал он это точно. Пятнадцать раз видел «Дьявол Выезжает», шестнадцать, если считать тот раз, когда его выкинули из кинотеатра, поскольку он слишком громко выражал свое нелестное мнение об охотнике на ведьм (охотнике-любителе!) Кристофере Ли.

Гады, они его использовали. Превращали в глупости славные традиции Армии.

– Ты в руках моих, злая ты сволочь! – вскричал он, надвигаясь, как поеденный молью ангел мести. – Знаю я, чем ты занимаешься, сюда приходишь и женщин соблазняешь, чтоб волю злую твою выполняли!

– Думаю, вы не в тот магазин попали, – ответил ему Азирафаил. – Я перезвоню, – сказал он в трубку и повесил ее.

– Видел я, чем занимался ты! – прорычал Шедвелл. Вокруг его рта выступили пятна пены. Он был сердитее, чем когда-либо себя помнил.

– Э-э, эти вещи не то, чем кажутся, – отозвался Азирафаил, но еще говоря это, почувствовав, что этому гамбиту в разговоре недоставало определенной отшлифованности.

– Спорю, не то! – крикнул Шедвелл триумфально.

– Нет, я имею в виду…

Не сводя с ангела глаз, Шедвелл прошаркал назад, схватил дверь магазина, так ее захлопнув, что колокольчик злобно зазвенел.

– Колокольчик, – проговорил он.

Он схватил «Прелестные и аккуратные пророчества» и грохнул их об стол.

– Книга, – рявкнул он.

Он порылся в кармане и достал свой любимый «Ронсон».

– Практически свеча! – выкрикнул он и начал надвигаться.

На его пути светился слабым голубым светом круг.

– Э, – бросил Азирафаил, – думаю, это скверная идея…

Шедвелл не слушал.

– Силами, что даны мне добродетелью должности моей охотника на ведьм, – говорил он монотонно, – я велю тебе из места сего исчезнуть…

– Видишь ли, круг…

– …и вернуться отныне в место, откуда прибыл ты, не останавливаясь, чтобы…

– …будет весьма глупо в него человеку встать без…

– … и нам зло доставлять через…

– В круг не входи, тупой ты человек!

– …никогда не возвращаясь сюда, чтоб досаждать…

– Да, да, но, пожалуйста, не входи в…

Азирафаил побежал к Шедвеллу, указующе маша руками.

– … не возвращаясь БОЛЕЕ НИКОГДА! – закончил Шедвелл. Он навел карательный, с черным ногтем палец.

Азирафаил посмотрел вниз, под ноги, и во второй раз за последние пять минут выругался. Он вошел в круг.

– О[53], … – бросил он.

Послышался мелодичный звук, вроде как хлопок по стене, и голубое сияние исчезло. И Азирафаил тоже.

Прошло тридцать секунд. Шедвелл не двигался. Потом он поднял дрожащую левую руку и аккуратно опустил ей правую.

– Эй? – проговорил он. – Эй?

Никто не ответил.

Шедвелл поежился. Затем, держа перед собой свою левую руку, как пистолет, из которого он не смел выстрелить и не знал, как его разрядить, он вышел на улицу, позволив двери захлопнуться за собой.

От стука двери чуть дрогнул пол. Одна из свечей Азирафаила упала, пролив горящий воск на старое, сухое дерево.

Лондонская квартира Кроули была воплощением стильности. Была всем, чем должна быть квартира: просторной, белой, элегантно меблированной, и выглядела так особо спланированной, как выглядят только те квартиры, где не живут.

Это потому, что Кроули в ней не жил.

Это было просто место, куда он в конце дня возвращался, когда был в Лондоне. Кровати всегда были постелены; холодильник всегда был полон едой для гурманов, которая никогда не портилась (ведь, в конце концов, для этого-то и был у Кроули холодильник), и если уж на то пошло, холодильник никогда не приходилось размораживать, или даже в розетку включать.

В комнате отдыха находились телевизор, белый кожаный диван, видео и лазердисковый плейер, автоответчик, два телефона – канал с автоответчиком, и секретный канал (номер, пока что не открытый легионами продавцов по телефону, которые упорно пытались продать Кроули двойное стекло, которого у него уже было, или страховку жизни, которая ему не была нужна) – и квадратная, черная, матовая звуковая система, так превосходно сделанная, что были у нее только выключатель и регулятор громкости. Единственным звуковым прибором, пропущенным Кроули, были колонки; он про них забыл. Не то что бы это что-то меняло. Воспроизведение звука и так было вполне безупречно.

Был у него неподключенный факсовый аппарат с умом компьютера и компьютер с умом муравья с замедленным развитием. И все равно Кроули его раз в несколько месяцев апгрейдил, поскольку Кроули считал, что тот человек, которым он пытался быть, должен иметь ухоженный компьютер. Этот было вроде «Порше» с экраном. Руководства все еще были в их прозрачной обертке[54].