Взгляд тигра - Смит Уилбур - Страница 60

Мы принялись за дело с новыми силами и запорную штангу перепилили за двадцать минут. К тому времени стемнело, дождь лил по-прежнему, но поднимавшийся западный ветер обещал к утру разогнать грозовые тучи. Перепиленный стержень долго выбивали из проушин двухфунтовым молотком – только искры летели да куски ржавчины, – но снять крышку всё равно не смогли. С какого боку ни подступись, какими словами ни называй, ей хоть бы что.

Я снова объявил перерыв и налил всем виски – проблему требовалось обсудить.

– Может, гелигнитом попробовать? – с блеском в глазах предложил Чабби.

Пришлось его разочаровать.

– Автоген нужен, – заявил Анджело.

– Какой умный выискался. – Я терял терпение. – До ближайшего сварочного аппарата пятьдесят миль – нашёл что предложить.

Тем временем Шерри углядела потайное запирающее устройство, не позволявшее поднять крышку. К нему, очевидно, полагался ключ, но я просто загнал в замочную скважину узкое зубило, надавил – и запорный рычаг сломался.

Чабби потянул, и крышка неохотно, со скрипом откинулась на проржавелых петлях. От лежавшего под ней слоя бурой хлопчатобумажной ткани пахнуло плесенью. Использованные для упаковки дешёвые туземные рубахи или просто тряпьё истлели и слежались в толстый, пропитанный водой брикет.

Не успел я продолжить изыскания, как оказался во втором ряду, заглядывая в ящик из-за плеча Шерри, которая сразу забеспокоилась:

– Давай я, а то ещё разобьёшь что-нибудь.

– Не выдумывай!

– Лучше налей себе виски, – примирительно предложила она, приподнимая мокрую ткань.

«А что, неплохая мысль», – подумал я и наполнил кружку, продолжая наблюдать за действиями Шерри.

Показался слой обёрнутых в материю свёртков. Каждый был перевязан бечёвкой, но первый же рассыпался в прах при попытке его извлечь. Шерри собрала труху в согнутую ковшиком ладонь и высыпала на расстеленный рядом брезент. В свёртке находились десятки мелких округлых предметов, величиной от чуть больше спичечной головки до спелой виноградины, завёрнутые в клочки бумаги, истлевшей, как и ткань.

Шерри выбрала один, потёрла между большим и указательным пальцами, счищая остатки обёртки, и он превратился в большой огранённый синий камень, отполированный с одной стороны.

– Сапфир? – предположила она.

При свете фонаря я убедился, что он непрозрачен.

– Пожалуй, лазурит. – На приставшем бумажном клочке сохранился след расплывшихся чернил. – Полковник Роджер не поленился все камни переписать. Вероятно, завернул каждый в полоску бумаги с номером, соответствующим номеру на эскизе трона, собираясь впоследствии восстановить его изначальный вид.

– Ничего теперь не получится, – вздохнула Шерри.

– Как знать, – успокоил я. – Работа, конечно, адская, но ничего невозможного нет.

Я послал Анджело разыскать среди наших запасов пластиковые пакеты. Разворачивая свёртки истлевшей ткани, мы очищали находившиеся в них камни и в том же наборе перекладывали в пластиковые упаковки. Дело продвигалось медленно, хотя участвовали все. Через два часа десятки пакетов наполнились тысячами полудрагоценных камней – лазуритом, бериллом, тигровым глазом, гранатом, аметистом и другими, мне неизвестными. Каждый камень любовно и придирчиво обработан, у каждого своё место на золотом троне.

Более ценные камни лежали на самом дне. Полковник, очевидно, в первую очередь отобрал их и сложил в сундук. Я медленно повернул прозрачный пластиковый пакет с изумрудами в слепящем луче фонаря – кристаллы вспыхнули зелёными звёздами. Все смотрели на драгоценные камни как зачарованные.

Шерри снова нырнула в сундук и, помедлив, достала небольшой свёрток, в котором оказался один-единственный камень – бриллиант «Великий Могол». Он лежал у неё на ладони – подушечной огранки, величиной с некрупное куриное яйцо. Именно таким много веков назад его увидел Жан-Батист Тавернье.

Как всем звёздам на небе не дано затмить восходящее солнце, так сверкающая россыпь сокровищ, только что прошедшая через наши руки, не шла ни в какое сравнение с красотой этого камня. Рядом с великим бриллиантом всё остальное меркло и пряталось в тень.

Шерри медленно протянула сложенную чашечкой ладонь Анджело, предлагая взять и полюбоваться чудом вблизи, но он отдёрнул руки, сцепил за спиной и смотрел на камень с суеверным страхом. Чабби тоже отказался прикоснуться к бриллианту.

– Лучше мистеру Гарри, он того заслужил.

Алмаз горел неземным огнём, однако был холоден на ощупь. Я подошёл к тигриной голове, зло скалившейся в свете фонарей, и вставил камень в пустую глазницу. Бриллиант вошёл идеально. Ножом я закрепил удерживающие его золотые лапки, которые век с четвертью назад полковник отогнул, по всей вероятности, солдатским штыком.

Раздались сдавленные возгласы удивления. Обретя глаз, золотой зверь вернулся к жизни и величественно обозревал нас. Чудилось, что пещера вот-вот огласится недовольным свирепым рыком. Вместе с остальными я присел на корточки у проржавевшего сундука и не сводил глаз с золотого тигра. Наверное, так выглядели идолопоклонники, в ужасе застывшие перед грозным истуканом во время древнего языческого ритуала.

– Чабби, возлюбленный и верный друг мой, да воздастся тебе за добрые дела, если передашь мне виски! – нарушил я затянувшееся молчание.

Все очнулись и заговорили наперебой, стараясь перекричать друг друга. Вскорости пришлось отправить Шерри за новой бутылкой для орошения пересохших глоток.

Глубокой ночью под дождём мы возвращались в пещеру более чем слегка навеселе. Шерри Норт с трудом держалась на ногах. Пришлось взять её под руку.

– Ты разрушаешь мои нравственные устои, Флетчер. – Она споткнулась и едва не упала в лужу, увлекая меня за собой. – В жизни так не напивалась.

– Держись, моя прелесть, я собираюсь преподать тебе очередной урок аморального поведения.

Перед рассветом я встал, стараясь не потревожить Шерри, которая легко и ровно дышала в темноте. Было прохладно, пришлось натянуть шорты и шерстяную фуфайку. Дождь прекратился, западный ветер разорвал сплошные тучи, и в просветах на небе мерцали звёзды. Светящийся циферблат часов показывал начало четвёртого.

Сделав свои дела под облюбованным мной пальмовым деревом, я увидел, что в приспособленной под склад пещере забыт горящий фонарь, и подошёл к освещённому входу.

Открытый сундук и бесценная золотая голова с блестевшим во лбу глазом стояли на месте. Внезапно меня, точно скрягу, радеющего о своих богатствах, одолел всепоглощающий страх. Мнились воры, рыщущие вокруг с единственной мыслью нас ограбить.

«Скорее всё спрятать подальше, завтра будет поздно!» – стучало в висках. Не помеха ни головная боль с перепоя, ни отвратительный вкус во рту – нужна только помощь.

Чабби сразу откликнулся на зов и вылез из пещеры под звёздный свет – в полосатой пижаме и ни в одном глазу, точно крепче молока ничего перед сном не пил. Он ворчливо согласился с моей озабоченностью и дурными предчувствиями. Мы вернулись на склад, где на скорую руку сложили пластиковые пакеты с драгоценными камнями в железный сундучок и для надёжности, чтоб не открылся, обмотали его нейлоновой верёвкой. Сундук и золотую голову, аккуратно укутанную зелёным брезентом, перенесли в пальмовую рощу и вернулись за лопатами и газовым фонарём.

Близ того места, где закопали гелигнит и карабин с запасными патронами, при бледном, безжизненном свете фонаря мы вырыли в песчаной почве две неглубокие траншеи, уложили в них сундук и тигриную голову, засыпали землёй и разровняли её пальмовыми ветками, заметая следы ночных трудов.

– Теперь успокоился? – спросил Чабби.

– Вроде бы. Всё, иди досыпать.

Он ушёл, прихватив с собой фонарь.

Намахавшись лопатой, я взбодрился, в голове прояснилось. В пещеру возвращаться не стал – не было смысла безмолвно лежать рядом с Шерри и дожидаться рассвета. Хотелось в тихом, уединённом месте обдумать дальнейшие шаги в рискованной игре, которая меня затянула.