Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Социальная психология и история - Поршнев Борис Федорович - Страница 42
Но ведь тот же самый психический механизм может и, наоборот, оказаться помехой прогрессивным изменениям, объективно назревшим. Иначе говоря, действие этого механизма может лежать не только по пути истории, но и поперек пути истории.
Для иллюстрации второй возможности навряд ли требуются специальные примеры: их такое же несчетное множество, как и для первой. Тут и расовое изуверство, и религиозно-сектантский фанатизм, и оголтелое политическое мракобесие.
Словом, та же психологическая закономерность может и служить прогрессу, и препятствовать ему.
Ясно, что во втором случае неодолимые силы исторического движения находят средства дробить и разрушать плотины.
Таким противодействующим средством, как бы оборотной стороной контагиозности внутри общности, оказывается известное обособление индивида, личности (или микроколлектива — малой семьи).
Буржуазные психологи сплошь и рядом провозглашают метафизическую противоположность личности и коллектива, индивида и массы. При этом всякий раз получается апология индивидуализма и хула на коллективизм. Мы даем и будем давать решительный отпор этому сталкиванию лбами индивида и коллектива как каких-то абсолютных противоположностей, — тем более, что ведь всякий коллектив состоит из индивидов, а личность, в свою очередь, является сгустком общественных отношений.
Но советской науке чуждо также нигилистическое отношение к проблеме: личность и коллектив. Было бы по меньшей мере неумно заявить, что и вопрос-то этот выдуман буржуазными психологами и социологами и не подлежит рассмотрению советской наукой. Мы, конечно, не усмотрим здесь абсолютной и неразрешимой противоположности. Но мы увидим и должны подвергнуть исследованию конкретные, исторически меняющиеся противоречия, как и систему специальных психических явлений, осуществляющих сложные связи личности с коллективом.
В определенных социальных и исторических условиях требования самой развивающейся жизни заставляют людей противопоставлять “себя” сплотившей, но и сковавшей их общности. Иного средства, кроме этого самоотрицания общности, в распоряжении истории не было. Только с помощью этого средства и перестраивались в ходе истории устаревшие формы общностей и их внутренних связей, заменялись иными, отвечающими новым объективным условиям и требованиям жизни.
Наслаивались бесконечно сложные отношения между общностями и так или иначе обособлявшимися индивидами. Причем психика индивидов использовала уже рассмотренные выше механизмы: претензии на престиж и авторитет и отвержение авторитетов, негативное отношение к данной общности как к некоему “они”, следовательно причисление себя к другому “мы”. Но не эти механизмы сами по себе формировали историю: с их помощью лишь прокладывали себе дорогу объективные законы общественного бытия.
Возьмем пример из самых общих, грубых контуров смены способов производства в ходе всемирной истории.
Для античного рабовладельческого строя характерна организация труда более или менее крупными группами рабов. Только так можно было эффективно реализовать рабский труд — нельзя же было приставлять по надсмотрщику к одному или к каждым двум-трем рабам. Более или менее крупными партиями работали рабы на полях латифундий, в рудниках, на строительстве каналов, дорог, акведуков, мостов, пирамид, склепов, храмов, дворцов, амфитеатров, цирков. До сих пор высятся и потрясают некоторые их бессмертные сооружения. Ничего подобного не могли бы сделать менее плотно сбитые в группы, менее порабощенные владельцы индивидуальных хозяйств. Но дальнейший прогресс, переход к феодальному производству был вместе с тем ударом по форме труда крупными партиями, ставшей тормозом. Преодоление рабства как бы символизировалось мелким, индивидуальным, основанным на личной умелости трудом крестьянина и ремесленника. Объединенный, коллективный труд в средние века отступил далеко на второй план; ведь даже на барщине в хозяйстве помещика, как правило, каждый крестьянин более или менее отдельно от других выполнял свой “урок”.
И лишь к концу феодальной эпохи в организации труда замечается подъем работы “артелями”. Индивидуальная организация трудового процесса исчерпала свою прогрессивную роль, новые производительные силы все настоятельнее требовали соединения труда, замены мелкого производства крупным не только в экономическом смысле, но и в смысле непосредственной организации труда.
Простая кооперация, мануфактура, фабрика постепенно преобразовали при капитализме труд людей в коллективный труд. На смену виртуозному труду мастера-ремесленника с немногими подмастерьями и учениками, ранее двинувшего вперед возможности и уровень материального производства, капитализм поставил сотни и тысячи совместно работающих людей, ибо производственный индивидуализм исчерпал свою революционизирующую роль, изжил себя. Труд больших коллективов рабочих открыл новые гигантские возможности. Но это уже, как правило, не соединение однородного труда, а сложные коллективы работников разной производственной квалификации, неразрывно связанных в единую трудовую систему.
Социализм наследует от капитализма общественный характер производства, однако и глубоко преобразовывает организацию труда. Сплоченность рабочих в бригаде, цехе, в масштабах предприятия в огромной степени возрастает. Со своей стороны, социалистическое соревнование между рабочими и коллективами рабочих становится абсолютно новым качеством общественной организации трудовых отношений людей.
Вполне ясно, что эти объективно необходимые формы трудовой организации людей были не следствием, а причиной соответствующих им проявлений тех или иных сторон психологии индивида в коллективе. Нелепо было бы, наоборот, исходить из представления, что античным рабам была по природе присуща психология коллективизма, поэтому они и работали группами, а средневековым крестьянам и ремесленникам была врождена психология индивидуализма. Ведь в других сферах жизни средневековые труженики были насквозь общинниками (марки, цехи), а античным рабам совсем не по душе были “коллегии” и “фамилии”.
Из приведенных примеров следует единственно только то, что разные способы производства порождают и утилизируют даже в самых недрах трудового процесса разные варианты и структуры отношений индивида и коллектива.
Этими примерами мы подчеркнули также, что само обособление индивида является всего лишь формой разрыва общности, оборотной стороной общности, ее самоотрицанием и ничем более.
Возьмем такое элементарное явление психологии личности (“общей психологии”), как память. Это — один из классических разделов психологической науки, разработанный с помощью многообразных экспериментальных методов, и все же па нее можно пролить еще новый свет, если подойти к ней с точки зрения социальной психологии. Как ни странно, на первый план при этом выдвинется не явление запоминания, а явление забывания.
Не всякое раздражение периферийных и центральных нервных клеток сохраняется в мозгу животного и человека. С точки зрения физиологии, для этого требуется, чтобы оно совпало с возбужденным состоянием какой-либо другой группы нервных клеток и таким образом возникла новая временная связь. Иначе раздражение просто рассеется. Но и не всякий запечатлевшийся таким путем след раздражения остается у человека в активной памяти. Подавляющая часть переживает своеобразное явление забывания. Оно кажется простым и не требующим объяснения. Но нельзя доказать, чтобы у животных существовало забывание в этом обыденном человеческом смысле. Под гипнозом можно заставить человека вспомнить все то, что в его мозгу переведено в сферу забытого и пребывает в ней. Это как раз доказывает, что утратить из следов ничего нельзя, т.е. что забывание — не утрата. Не значит ли это, что способность забывания есть особое свойство социального человека? Некая шторка, которая помогает ему быть человеком? Этот мнемонегативизм (амнезия) заложен в психофизиологии человека как неустранимое свойство. Возьмем процесс выработки какого-либо нового автоматизированного действия. Замечено, что сколь велика ни была тренировка, в некотором проценте случаев это действие будет срываться. Даже цирковые жонглеры знают, что в ничтожном проценте случаев великолепно заученное упражнение дает осечку. И этот закономерный и неустранимый, хоть и весьма различный, процент отказа представляет важный психологический факт, а вовсе не маленькие поломки машины.
- Предыдущая
- 42/57
- Следующая