Американские боги - Гейман Нил - Страница 85

Он обнаружил, что во время прогулок не обязательно думать, и это ему очень понравилось; когда он начинал думать, мысль заводила его в такие дебри, где от него уже ничего не зависело и где ему становилось некомфортно. Прогулки до изнеможения оказались для него в своем роде спасением. Обессилев от ходьбы, он уже не думал о Лоре, о своих странных снах, о вещах, которых не было и быть не могло по определению. Вернувшись домой после такой прогулки, он спал крепко, и сны ему не снились.

В «Парикмахерском салоне Джорджа» в городском парке Тень столкнулся с начальником местной полиции Чэдом Маллиганом. Тень всегда с интересом и надеждой ожидал окончания стрижки, но результат никогда не оправдывал его ожиданий. Всякий раз после стрижки он выглядел более или менее по-прежнему, вот только волосы были чуток покороче. Чэд, который сидел в кресле рядом, тоже был на удивление озабочен своим внешним видом. Когда парикмахер закончил, Чэд Маллиган с суровым видом уставился на свое отражение, будто собирался выписать ему штраф за превышение скорости.

– Тебе идет, – ободрил его Тень.

– А женщине бы такая стрижка понравилась?

– Думаю, да.

Они дошли через парк к Мейбл и заказали по кружке горячего шоколада.

– Слушай, Майк, – сказал Чэд. – Ты никогда не задумывался о том, чтобы поступить на службу в правоохранительные органы?

Тень пожал плечами.

– Вообще-то нет. Там ведь, типа, надо кучу разных вещей знать.

Чэд покачал головой.

– Знаешь, что самое главное в работе полицейского в таком городке, как этот? Сохранять спокойствие. Если что-то происходит, если кто-то наорет тебя и выматерит на чем свет стоит, нужно просто сказать, мол, ты уверен, что произошла какая-то ошибка и что ты все уладишь, пусть только все без паники покинут помещение. Только нужно быть очень уверенным в своих словах.

– А потом все уладить?

– Обычно все улаживается, когда ты надеваешь на них наручники. Но вообще-то да, ты делаешь все возможное, чтобы уладить ситуацию. Если тебе нужна работа, только скажи. У нас есть вакансии. И такие, как ты, нам нужны.

– Я это учту, если с дядей дела пойдут неважно.

Они потягивали горячий шоколад.

– Послушай, Майк, – сказал Маллиган. – А что бы ты сделал, если бы твоя кузина, ну, типа того, овдовевшая, стала вдруг тебе названивать?

– Как названивать?

– По телефону. По межгороду. Она живет в другом штате. – Он залился краской. – Я видел ее в прошлом году на свадьбе у родственника. Но вообще тогда она была еще замужем, ну, то есть ее муж был еще жив, и вообще она моя родственница. Но не двоюродная сестра. Совсем дальняя родственница.

– Ты на нее что, запал?

– Ну, я не знаю. – Маллиган покраснел.

– Ладно, зайдем с другой стороны. Она на тебя запала?

– Ну, она кое-что сказала, когда звонила. Она очень красивая женщина.

– И... что ты собираетешься делать?

– Я бы мог, например, позвать ее сюда. Почему бы и нет? Она чтото такое говорила, что не прочь приехать.

– Вы же оба взрослые люди. Не упускайте шанс – вот что я скажу.

Чэд кивнул, покраснел и снова кивнул.

Телефон в квартире у Тени не работал. Наверное, следовало бы подключиться, вот только Тень так и не придумал, кому бы он хотел позвонить. Как-то ночью он поднял трубку и приставил ее к уху: он был уверен, что слышит завывание ветра и отдаленный разговор нескольких людей, но разговаривали они так тихо, что слов почти нельзя было разобрать. «Алло! – произнес он в трубку. – Кто это говорит?». Ему не ответили, но в трубке воцарилась тишина, а потом раздался едва различимый смех, такой тихий, что он был готов поверить, что ему показалось.

В следующие недели Тень много ездил со Средой.

Он сидел на кухне в загородном доме в Род-Айленде и слушал, как Среда спорит в темной спальне с какой-то женщиной, которая никак не желала вставать с постели и не позволяла ни Среде, ни Тени взглянуть на ее лицо. В холодильнике лежал полиэтиленовый пакет со сверчками, и рядом другой – с трупиками мышат.

В рок-клубе в Сиэтле Тень наблюдал, как Среда, перекрикивая музыку, поздоровался с молодой женщиной с коротко стриженными рыжими волосами и синими спиралевидными татуировками. Разговор, должно быть, прошел успешно, потому что Среда вернулся с радостной ухмылкой.

Пять дней спустя Тень ждал Среду во взятой напрокат машине в Далласе. Среда с хмурым видом вышел из вестибюля какой-то конторы, залез в машину, громко хлопнув дверцей, и какое-то время сидел молча, весь красный от ярости.

– Поехали, – сказал он.

А потом добавил:

– Чертовы албанцы. Кому вообще до них какое дело?

Через три дня они прилетели в Боулдер и там славно пообедали в компании пятерых молодых японских женщин. Трапезу сопровождал обмен любезностями и шутливыми замечаниями, и когда Тень встал из-за стола, он так и не понял, была ли достигнута договоренность или было принято иное решение. Впрочем, Среда остался доволен.

Тень начал предвкушать возвращение в Лейксайд. Там его ждали покой и радушный прием, который он очень ценил.

Каждое утро, если он был не в отъезде, он ездил через мост в городской парк. Покупал два пирожка у Мейбл; первый съедал на месте, запивая кофе. Если на столе лежала оставленная кем-то газета, он читал ее, правда, новости никогда не интересовали его настолько, чтобы покупать газету самому.

Второй пирожок, завернутый в бумажный пакетик, он клал в карман и съедал на ланч.

Однажды утром, когда он читал «Ю-эс-эй тудей», Мейбл сказала:

– Послушайте, Майк. Куда вы сегодня пойдете?

Небо в тот день было бледно-голубое. Утренний туман рассеялся, покрыв деревья инеем.

– Не знаю, – ответил Тень. – Может, опять пойду гулять по лесным тропинкам.

Она подлила ему кофе.

– Вы когда-нибудь ходили на восток, в округ Q? Путь не ближний. Дорога туда идет от коврового магазина на Двенадцатой авеню.

– Нет, не ходил.

– Пойдите, – сказала она. – Там довольно красиво.

Красота была неописуемая. Тень оставил машину за городом и пошел пешком по обочине извилистой окружной дороги, которая петляла среди холмов на востоке от города. На холмах росли облетевшие клены, березы, белые, как кость, темные ели и сосны.

Одно время вместе с ним по дороге шла маленькая темно-бурая кошка, с белыми передними лапками. Когда Тень подошел, она не убежала.

– Привет, кошка, – почти автоматически сказал он ей.

Кошка склонила голову на бок и посмотрела на него изумрудными глазами. А потом вдруг зашипела – но не на него, а на что-то, что было на другой стороне дороги, на что-то, чего он не видел.

– Не бойся, – сказал Тень, но кошка крадучись перешла через дорогу и скрылась в поле неубранной с прошлого года кукурузы.

За следующим поворотом Тень неожиданно наткнулся на крошечное кладбище. Надгробные плиты изъело время, хотя на некоторых лежали свежие цветы. Вокруг кладбища не было ни стены, ни ограды, только по краю росли низкие тутовые деревца, склонившиеся под тяжестью инея и возраста. Тень перешагнул за обочину через сугроб грязного снега вперемешку со льдом и прошел между двух каменных столбов, которыми был отмечен вход. Ворот между столбами не было и в помине.

Он бродил по кладбищу, рассматривая надгробия. Самая поздняя надпись была сделана в 1969 году. Он смахнул снег с прочного на вид гранитного ангела и прислонился к нему. Достал из кармана бумажный пакет, вынул из него пирожок и надломил его с краю: в морозный воздух выплыло тонкое облачко пара. И запах шел просто восхитительный. Он откусил кусок.

За спиной раздался хруст. Он сначала подумал, что это кошка, но потом уловил в воздухе аромат духов, сквозь который пробивался тонкий запах тления.

– Пожалуйста, не смотри на меня, – услышал он за спиной голос Лоры.

– Привет, Лора, – сказал Тень.

Ему показалось, что в голосе у нее сквозит неуверенность, и даже более того: едва ли не страх.

– Привет, бобик, – сказала она.