И они построили волшебный дом. Повести, рассказы, сказки - Могилевская Софья Абрамовна - Страница 9

— Но я всё-таки всё сказала, и наш комсомольский секретарь меня даже похвалил…

— Ты молодец, — хвалит Машеньку и мама. — Ноги не промочила?

А Саша своё:

— Идём, идём, увидишь, какая у меня роскошь!

— Пойди к нему, Машенька, — сказала мама. — Видишь, он сам не свой, не помнит себя от радости…

И тут раздался — о, наконец-то! — папин звонок. Пришёл! Какое счастье…

Папа вошёл, как всегда, весёлый, хоть весь мокрёхонький. Даже на очках лужи от дождя и снега.

— Папа, папа! — закричал Саша, обнимая его мокрое пальто, прижимаясь к его мокрым рукам. — Теперь мы с тобой построим дом. Папа, не простой, волшебный…

История вторая

В которой Кузька прогнал зиму и наступила весна

— Ну, мальчик, — сказал папа, когда посмотрел Сашины инструменты, каждый в отдельности и все вместе. — Теперь дело за весной…

— Почему? — удивился Саша.

— Как только придёт весна, мы двинем из Москвы, летом я возьму себе отпуск и начнём наше строительство.

— А без весны — нельзя? — опять удивился Саша.

— Побывал бы ты у нас в саду. Там такие сугробы, и не пройдёшь! Нет, пока зима не уйдёт, ничего не получится.

А зима, как назло, даже и не собиралась уходить. Не хотела к ним пускать весну. Не хотела, да и всё тут! Только-только глянет солнышко, только-только на термометре за окном поднимется вверх синий столбик, глядишь, а она — тут как тут. Сердитая, упрямая, со снегом, с дождём, ветром.

— Что за бестолковая погода! — как-то в сердцах сказала бабушка. — Уже апрель, а холода как в феврале…

Даже Кузька и тот стал сердиться на зиму. А уж про Сашу и говорить нечего.

Однажды утром — а дело было в воскресенье и папе не нужно было идти на работу — Саша влез на подоконник, чтобы своими собственными глазами посмотреть: что там творится с зимой, уходит или не собирается? И Кузька тоже влез на подоконник. А ему разве не интересно поглядеть, не пришла ли весна?

Нет, за окошком всё было по-прежнему — зима. Сердитая, мокрая, холодная. А тополь перед окном так и ходил ходуном. Каждая веточка на нём дрожала от ветра. И Саша сердито сказал:

— Ну её… — Это он про зиму. — Кузька, давай её прогоним…

«Давай! — согласился Кузька и громко сказал: — Гав-гав-гав!..»

— Кого вы гнать собрались? — спросил папа. Он подошёл к окошку и тоже стал смотреть, как грустно чирикают маленькие серые воробьи.

— Да зиму, — ответил Сашенька. — Почему она не уходит и не уходит? Почему не пускает к нам весну?

— А давайте ей песенку споём, может, и получится…

— Давайте!

И они все втроём — папа, Саша и Кузька — запели песенку, которую придумали прямо сейчас, прямо на подоконнике.

«Гав, гав, гав!» — своим самым громким и самым сердитым голосом воскликнул Кузька. Даже воробьи, которые сидели на ближней ветке тополя, испуганно шарахнулись прочь.

И что же вы думаете?

Получилось! Да ещё как!..

Потихонечку, помаленечку становилось всё теплее и теплее. Нет-нет да разойдутся в разные стороны серые тучи и высунется солнышко. И снег, который лежал возле тротуаров и на мостовой, тоже потихонечку да помаленечку стал куда-то пропадать. Вдруг побежали весенние ручейки. Вдруг лужи стали голубыми и заблестели. И в один прекрасный день мама за ужином сказала:

— Если дело так пойдёт, пожалуй, надо и собираться!

А куда собираться — уж это было яснее ясного.

— Ур-ра! — закричал Саша.

И тут же кинулся запихивать в большую картонную коробку все свои машины. И сломанные и не очень сломанные. Все подряд. Но коробку с инструментами он завязал отдельно. А Кузька, тот словно ошалел от радости. Бегал следом за Сашенькой ну прямо как сумасшедший!

А когда его вывели во двор прогуляться, принялся гонять воробьев и всё время хвалился!

«Гав, гав, если бы не я, зиме не уйти… Гав, гав, какой я молодец!»

— Не люблю похвальбушек, — рассердился Саша. — Терпеть не могу…

Тут Кузька понял, что нечего зря воробьев гонять, и уже всё время смирно гулял возле Саши и не гавкал.

Да, хлопот у всех в доме было много. Не шуточное дело, когда надо чуть ли не на четыре месяца ехать на дачу.

Только одна Маша в домашние дела не влезала. У неё были свои хлопоты: наступила последняя школьная четверть, и надо было учиться, да учиться, да учиться. Ведь она переходила в десятый класс.

Когда она бывала дома, когда делала школьные уроки, Саша то и дело слышал:

«Да не мешай ты мне! Прошу тебя, не мешай. Уходи из комнаты!»

Но однажды — Саша даже удивился — она его не прогнала, и был у него со старшей сестрой очень важный разговор.

— А где твой красный галстук? — вдруг вспомнил Саша. — Почему ты его не носишь?

— Потому что я теперь не пионерка, я комсомолка. Видишь? — она показала на значок. — Это — комсомольский значок.

— А галстук?

— Я его выстирала, погладила и спрятала.

— Отдай мне.

— Нельзя.

— Почему нельзя? — не то удивился, не то обиделся Саша. — Почему? Можно!

— Будешь пионером, я его тебе подарю.

— Когда? Скоро?

— Не очень. Сначала ты пойдёшь в первый класс.

— Ну?

— Потом будешь октябрёнком…

— Ну?

— А уж потом — пионером.

Сашенька подумал, подумал и сказал:

— Значит, на третий раз. Долго ждать…

— Совсем не так уж долго. Смотри, какой ты стал большой!

История третья

Про трудный день, который закончился вечером

Ну и кутерьма поднялась у них дома! Вдруг все вещи задвигались по квартире. Одни — туда, другие — сюда. Потом опять туда, потом опять сюда. Даже кастрюльки, сковородки, тарелки и чашки из кухни перебрались в комнату, где хлопотали мама с бабушкой.

Вдруг появились чемоданы, которые до сих пор преспокойно стояли в чулане.

Вдруг папа притащил откуда-то преогромные картонные коробки. В них хоть Саша, хоть Кузька вполне могли поместиться. Так они и сделали: Сашенька посадил Кузьку в коробку и они отправились кататься по коридору.

Но мама сказала, что коробка ей самой нужна для разных вещей. Пришлось поставить её обратно.

— Ох, — простонала Машенька, когда вернулась из школы, — скорее бы вы уехали. Невозможно стало заниматься.

— А ты? — удивился Саша. — Разве ты не поедешь?

— Мне пока нельзя. Думаешь, шуточное дело перейти в десятый класс?

Сашенька ничего не ответил. Посмотрел на свои пальцы: на одной руке — пять штук, на другой руке — пять. Всего — десять. Да, наверно, не шуточное дело перейти в десятый класс…

И тут вдруг ещё одна неожиданность: рано утром на огромном-огромном грузовике укатил с вещами папа. Да ещё прихватил с собой Кузьку.

Саша в слёзы.

Насилу бабушка его утешила:

— Ну что ты, дурачок? Ведь после обеда и мы поедем. Потерпи немного.

Но как же трудно было терпеть! Сашенька слонялся по комнатам, Кузьки не было, папы не было. Мама то уходила, то приходила. И всё с какими-то покупками: свёртками, сумками.

Но зато после обеда, откуда ни возьмись, прикатило такси. Бабушка села на задний диванчик, они с мамой около водителя, а коробку с инструментами Саша не позволил поставить в багажник.

— В руках повезу, — сказал он твёрдо. И никто с ним не спорил, хотя всю дорогу такую огромную коробку было не очень-то удобно держать на руках.

Но самое главное, не успел он оглянуться, как мама сказала:

— Вот и приехали!

И правда: машина остановилась, и они все трое стали вылезать из такси, а из калитки вышел папа и выскочил Кузька.

Кузька радовался во весь голос:

«Гав-гав, как я по тебе соскучился!..»

— А я?! — воскликнул Саша. — А я, думаешь, нет?