Из следственной практики Скотланд-Ярда - Геерманн Кристиан - Страница 16

– Назовите адрес пансиона, – потребовал Эйкот.

– Этого я, к сожалению, не могу сделать. Когда я туда пришел, уже стемнело, а потом я не посмотрел, как называется улица. Но я могу описать пансион абсолютно точно.

Он жил якобы на третьем этаже, в комнате окном на другую улицу. Ночью ему мешали спать проходящие поезда. Ванная комната была облицована зеленой плиткой, а у входной двери он заметал стоячую вешалку. Он надеется, что инспектор разыщет пансион.

Эйкот не сумел его разыскать. С каким старанием он искал, неизвестно. 4 октября он представил Хэнретти Вместе с другими двенадцатью мужчинами Валери Стоури для опознания. При первой попытке она Никого не могла идентифицировать с убийцей. Тогда каждый из мужчин, как было условлено, произнес несколько слов Валери указала на Хэнретти:

– Вот он. Этот человек застрелил Майкла Грегстена.

Эйкот вызвал к себе несколько заключенных из следственной тюрьмы Брикстона, которые содержались вместе с Джеймсом Хэнретти.

– Меня выводили на прогулку вместе с ним, – сообщил некий Уильям Рой Лэнгдейл, – и он заговорил со мной. Хэнретти сразу же сказал, что он убийца с магистрали А6. Он описал в точности то, что сделал на заднем сиденье. И много раз повторил, что хотел бы иметь Валери Стоури в камере, чтобы заниматься с ней любовью.

Инспектор был доволен достигнутым. Прекратив сбор дальнейших показаний, он закрыл следствие и передал дело в суд.

Британский Чесмен

22 января 1962 года в Шир Холле в Белфорде начался процесс против Джеймса Хэнретти. Он закончился 17 февраля, став самым продолжительным в Англии по делу об убийстве. Уже сам по себе этот факт говорил о зыбкости собранных Скотланд-Ярдом доказательств, которая давала повод для долгих споров.

Председательствовал судья Гормэн, обвинителем был королевский прокурор Грэм Свенуик, а Майкл Шерард взял на себя защиту. Хэнретти на первом же заседании суда заявил о своей невиновности.

Одним из главных свидетелей обвинения стал тот самый Уильям Рой Лэнгдейл, которому Хэнретти якобы признался в содеянном. На свидетельском месте Лэнгдейл повторил свои слова. Затем Майкл Шерард подверг его перекрестному допросу.

– Откуда вы узнали об убийстве на магистрали А6?

– Из газет. Кроме того, всякая новость в тюрьме распространяется быстро, особенно если сажают убийцу.

– Таким образом, вы знали о преступлении, до того как увидели Хэнретти?

– Да, сэр.

– Правда ли, что в связи с делом об убийстве вам были предложены деньги?

– Некоторые газеты, писавшие об убийстве, предлагали мне вознаграждение.

– Вы что-нибудь получили от газет?

– Двадцать пять фунтов.

– Что от вас потребовали взамен?

– Я должен был подробно рассказать о Хэнретти, а они собирались печатать серию очерков от моего имени.

– Вам известно, под каким заголовком должна была печататься серия?

– Точно не знаю. Кажется, «Часы, проведенные с убийцей из Лутона» или вроде этого.

– Можете ли вы сказать, как часто вас выводили на прогулку с Хэнретти?

– Четыре-пять раз.

Когда допрашивались свидетели со стороны защиты, Майкл Шерард пригласил выйти одного за другим двух надзирателей брикстонской тюрьмы.

– У меня к вам один вопрос, – обратился он к первому. – Сообщите, пожалуйста, сколько раз Хэнретти и Лэнгдейл встречались на прогулке?

– Хэнретти и Лэнгдейл не встречались ни разу, для совместных прогулок не существовало даже возможности.

Второй надзиратель подтвердил сказанное.

– Я с полным правом могу утверждать, – обратился защитник к залу, – что Лэнгдейл за деньги готов поставить на карту жизнь невиновного человека. Показания его проливают свет и на нравы нашей прессы. Она гонится за сенсациями и покупает без разбора все, что обещает прибыль, даже если это стоит человеческой жизни.

Валери Стоури ввезли в зал судебных заседаний в кресле-коляске. Королевский прокурор начал ее допрос по форме, освященной традицией:

– Можете ли вы указать высокому суду в этом зале человека, который застрелил Майкла Грегстена?

– Я не сомневаюсь, что этот человек, – она показала на Хэнретти, – стрелял в Майкла и в меня.

После изложения ею событий в ночь с 22 на 23 августа защитник Шерард задал пострадавшей ряд вопросов.

– Правда ли, мисс Стоури, что вы 24 сентября идентифицировали с убийцей другого человека?

– Да, сэр.

– Этот человек, криминалист Скотланд-Ярда, абсолютно исключался как убийца. Вы были при первом дознании уверены, что узнали преступника?

– Разумеется, но после страшных переживаний я была очень взволнована.

– При втором опознании вы сразу узнали преступника?

– Поначалу я колебалась, но его манера говорить меня убедила. Сейчас я не сомневаюсь, что это он.#

Шерард отметил, что такая идентификация не слишком убедительна. Пострадавшая видела лицо убийцы меньше секунды. Она указала на Хэнретти как на убийцу только на основании речевых особенностей. Но любой из сидящих в зале мог слышать, что речь его подзащитного не выделяется чем-то особенным. Хэнретти произносит слова и говорит с теми же интонациями, что и тысячи других людей. Снова и снова приходится видеть, как свидетели ошибаются. Валери Стоури продемонстрировала это при первом опознании, не исключена ошибка и сейчас.

О местонахождении Хэнретти 21 августа суд получил два противоречащих друг другу свидетельских показания. Некий мистер Фрэнк уверял, что видел обвиняемого в девятнадцать часов в Лондоне. Но за это время отыскалась в Ливерпуле кондитерская, в которой Хэнретти спрашивал дорогу. Владелица, миссис Олив Дин-вуди, вызвалась приехать в Лондон и дать показания.

Она заявила, что 21 августа была весь день вместе с маленькой внучкой в лавке, и вспоминает, что около шестнадцати часов тридцати минут зашел человек, чтобы узнать дорогу. Разговор был совсем короткий, и она все не узнает в Хэнретти того человека, которому тогда ответила на вопрос. Еще раньше в Ливерпуле миссис Динвуди приглашали в полицию для дачи показаний, и она из пачки предложенных фотографий выбрала снимок Хэнретти и сказала, что именно этот человек побывал в ее кондитерской.

Выступление кондитерши из Ливерпуля стало сенсацией дня. Первая часть алиби Джеймса Хэнретти, в которое мало кто верил, подтвердилась. Ему противостояло показание мистера Фрэнка, но оно опровергалось до мельчайших деталей совпадавшими высказываниями обвиняемого и свидетельницы из Ливерпуля. Все решало 22 августа, о котором пока не было данных.

Выступил мистер Эйкот из Скотланд-Ярда и доложил об итогах расследования. Его подвергли перекрестному допросу, который затянулся на два дня. Мистер Шерард обвинил инспектора полиции в некорректности, неточности и недостаточной глубине следственных действий.

Он разоблачил лживое утверждение, что патронные гильзы были найдены в отеле до появления в номере нового постояльца. Потом защитник спросил:

– Мистер Эйкот, вы назвали причины, по которым Питер Элфон не был привлечен вами. Важную роль сыграли при этом слова и действия преступника, нетипичные для личности мистера Элфона. Но те же слова и действия нетипичны для личности мистера Хэнретти. В частности, бандит назвался Джимом и очень хотел спать. Можно ли это соотнести с обвиняемым?

– Нет.

– Преступник утверждал, что в детстве его запирали в подвал и он много лет провел в воспитательных учреждениях. Это ведь не имеет отношения к биографин Хэнретти?

– Нет.

– Преступник, кроме того, говорил, что восемнадцать месяцев его разыскивали из-за грабежа со взломом и потом посадили на пять лет. Происходило такое с моим подзащитным?

Инспектор Эйкот не мог дать убедительных доказательств вины Джеймса Хэнретти. Затем обвиняемого допросили как свидетеля по его собственному делу. Он описал поездку в Ливерпуль и пребывание в Райле. Обвинитель высказал мнение, что вся история выдумана и алиби сконструировано искусственно.

– Мне остается надеяться, – сказал Хэнретти, – что мое проживание в пансионате будет доказано.