Еремей Парнов. Третий глаз Шивы - Парнов Еремей Иудович - Страница 109

– Вот и все, миленький. – Он небрежно бросил на стол свернутый в трубку листок. – Гамма-спектры волос идентичны.

– Абослютно? – Люсин нетерпеливо развернул миллиметровку с графиками. – Ху ис ху?[54]

– И неукоснительно. – Крелин обвел верхний спектр пальцем. – Это волос, найденный на трупе, а это…

– Другой! – добавил Люсин. – Действительно, очень похоже… Можно даже сказать, копия.

– По ординате отложена интенсивность гамма-излучения, – принялся объяснять Крелин. – По абсциссе – энергия в мегаэлектронвольтах. Положение пиков на спектрах характеризует, какие химические элементы присутствуют в пробе. Процентное их содержание определяется высотой пика. Видишь, какие четкие зубцы? Что твои Гималаи.

– Угу, мощный, видно, поток нейтронов. Облучали в атомном реакторе?

– А как же! На том стоим, – с гордостью ответил Крелин. – Теперь все пробы будем облучать только так. Нам и часы выделили.

– Отменно… Ну, поздравляю, Яша! Твоя заслуга… А скажи, Наполеона действительно англичане мышьяком отравили?

– Подчитал, значит, литературу по активации? – усмехнулся Крелин. – Не знаю, как насчет англичан, но, судя по тому, что в волосах у Наполеона оказалось в тринадцать раз больше мышьяка, чем положено, его действительно отравили. Сомнений нет… Больше того, неравномерное распределение элемента по длине волоса свидетельствует о том, что яд давался постоянно в течение последних месяцев жизни.

– Значит, англичане! – убежденно заключил Люсин. – Кто же еще?

– Монталон, который должен был наследовать Бонапарту.

– Веские доводы, Яша, ничего не скажешь… И кто их приводит?

– Англичане.

– То-то и оно! А знаешь, я с детства был влюблен в Наполеона. Даже Андрей Болконский мне нравился потому, что преклонялся перед ним.

– Вначале. Потом он, кажется, разочаровался.

– Я вижу здесь явный авторский произвол. Толстой не благоволил и Бонапарту… К Шекспиру, кстати сказать, тоже.

– Мы с тобой такие интеллектуалы, Володя, что самое время теперь поговорить о кошмарной судьбе Эрика Четырнадцатого.

– Кто такой? Почему не знаю?

– Шведский король, которого сверг с престола братик.

– Проходит по нашему делу? – К Люсину понемногу возвращалось хорошее настроение. – Тоже волосики?

– Они самые. Шведы недавно провели активационный анализ.

– Опять арсеникум?

– Нет, мышьяк оказался в норме. Зато ртути больше, чем надо.

– Бедный король! – посочувствовал Люсин. – У него должны были выкрошиться зубы. – Он разгладил свернувшуюся миллиметровку. – Но вернемся к нашим баранам. Какие тут у тебя пики?.. Ага! Германий, хром, бром, в самом конце натрий, а тут аурум – сто девяносто восемь. В волосах и золото есть?

– Довольно много, а рядом, – Крелин указал на небольшой пик, – медь. В обоих случаях процентное содержание элементов одинаково. В пределах погрешности измерений, само собой… Смело можешь добиваться постановления об аресте. Волос на горле жертвы – убийственная улика.

– Жертвы? Смерть наступила в результате инфаркта, – напомнил Люсин.

– Требуй повторную экспертизу. Кстати, надо будет провести анализ волос Ковского на яд…

– Делай как знаешь, Яша. Тут я даю тебе картбланш. Но с арестом спешить все же не будем. Никогда не поздно.

– Пальчики ты у этого субчика взял? Это его сигаретка там, у калитки?

– Видимо, его. – Люсин мимолетно вспомнил о предстоящей встрече с Юркой. – Я даже уверен, что его! Ответ из лаборатории будет завтра.

– А что это за цирк с помадой? Что-нибудь прояснилось?

– Яснее ясного, – буркнул Люсин. – Только непосредственно к делу не относится… И без того нет сомнений, что Сударевский был в тот день на даче. Да что толку? С достаточной уверенностью его можно обвинить пока только в лжесвидетельстве по статье сто восемьдесят первой.

– Для начала и то хорошо. Ему придется спешно менять показания, и ты неизбежно загонишь его в угол. Честное слово, Володя, есть реальный шанс быстро закончить дело. Не понимаю, зачем ты медлишь. – Крелин постучал указательным пальцем по миллиметровке со спектрами: – У тебя на руках великолепный козырь.

– Знаю, Яша, спасибо тебе, но я все же повременю. Не сердись. И не надо давить на меня. Ладно? Есть одна важная деталь, которая заставляет действовать только наверняка. Иначе можно наломать таких дров…

– Я давить не буду, но Дед, того и гляди, предъявит тебе счет. Будь готов, по крайней мере. Мне он уже намекал, что мой шеф припас работенку. Пора возвращаться в свою стаю.

– Учту.

– Тебя что-то волнует, Володя? – Крелин участливо придвинулся. – Вскрылись новые обстоятельства?

– Волнует-то меня многое. На то и живем, чтобы волноваться… Ничего я тут не понимаю, Яша, и это, пожалуй, самое страшное. Если эксперты не ошибаются и Ковский действительно умер своей смертью, то откуда вся эта муть? Почему темнит Сударевский? Если здесь убийство, то кто убийца? Этот научный хорек? Сомнительно что-то… Наконец, стекольщики чертовы из ума не выходят! Действительно тут дикое, идиотское совпадение или нечто совсем иное, похуже? Ты веришь им?

– Не знаю, Володя… Глеб просил тебе передать, что был у Потапова в больнице, и тот в основном подтверждает показания Зализняка. Серьезных расхождений, во всяком случае, нет.

– Они могли обо всем договориться заранее.

– Могли, конечно… Сударевского по фотографии ни тот, ни другой не опознали.

– И это ни о чем не говорит. Мог иметь место предварительный сговор. – Люсин, не задумываясь, выбрасывал свои многократно отшлифованные в мозгу контрдоводы. На слух они показались ему даже более убедительными. – Сколько «за», столько и «против».

– Но где смысл, Володя? Где побудительная причина? Я могу задать тебе еще десяток вопросов… Что общего может быть у Сударевского с этим Стекольщиком? Как мог такой человек довериться уголовнику? Я о целесообразности говорю, не о моральной подоплеке… Наконец, с какой стати профессиональный домушник влипает в столь сомнительную историю?

– По дурости. Из-за корысти.

– Не видно пока корысти, миленький. Дурь – она прет, что верно, то верно, а вот корысть найти не могу… Это же надо такой балаган затеять! Протекторы на мотоциклете сменили, номер перекрасили. Хоть в криминалистический музей их «Яву» передавай!

– Это мы теперь с тобой веселимся, Яша, – Люсин нашарил в ящике мундштучок, – а ты попробуй взглянуть на этот балаган с другой точки зрения. Ведь что там ни говори, а тело обнаружили совершенно случайно. Не будь пожара и не обмелей Топическое озеро, оно бы и по сей час там лежало. Хотел бы я тогда на нас с тобой посмотреть. Уверяю, нам было бы не до веселья. Теперь, когда мы восстановили весь ход событий, мы чувствуем себя на коне. Удивляемся идиотизму стекольщиков, как в открытой книге читаем. Но не наткнись пожарники на труп, все предстало бы совершенно в ином свете. Идиотские поступки обернулись бы хитростью, изощренной предусмотрительностью. Скажи, нет?

– Скажу, – подумав, ответил Крелин. – Насчет трупа ты, видимо, прав, в остальном же – нет. На стекольщиков мы бы и так вышли. Ну еще день, другой, и они были бы, как говорится, у нас в кармане.

– Допустим. – Люсин вынужден был согласиться, и это его ободрило. – А дальше что? Представь себе, что они не раскололись. Шины новые, ботинки новые, свидетелей нет и трупа тоже нет. Даже группа крови, как назло, у Ковского и Зализняка совпадает. Картинка?

– Это несерьезно. – Крелин сделал вид, что зевает. – Такого просто не может быть. У нас в руках было вполне достаточно фактов, чтобы найти их и припереть к стене. В любом случае мы бы знали то, что знаем теперь. Просто пришлось бы затратить больше времени и сил.

– Логично. – Люсин довольно потер руки. – Если бы столь же убедительно можно было отвести и версию о предварительном сговоре с Сударевским!

– Не версию – всего лишь домысел, в лучшем случае – предположение.

– Мне тоже хочется так думать. Положа руку на сердце, ты веришь стекольщикам?