Кладоискатель и доспехи нацистов - Гаврюченков Юрий Фёдорович - Страница 28

Сев в «Ниву», я вытащил из-за пазухи АПС и положил между сиденьями, прикрыв тряпкой. Таскать на себе здоровенный кусок железа было довольно обременительно. «Стечкин», по сути, это огромный, длинный и тяжелый ПМ с толстой неудобной рукояткой, куда заталкивается обойма с двухрядным расположением патронов. Носить его каждый день в кармане из соображений личной безопасности, как компактный «вальтер», просто нереально. А надо! О безмятежном будущем, когда такая необходимость исчезнет, я мог только мечтать.

По дороге домой я свернул к супермаркету. Ксения оставила список продуктов, которые я должен был купить, коли уж выбрался на улицу. Я припарковал машину на стоянке и вошел в ярко освещенное нутро магазина.

Вообще-то я не фанат шопинга и не принадлежу к числу тех, кто млеет от выбора товаров. Поэтому, навалив съестных припасов в сетчатую тележку и толкая ее перед собой, я побыстрее подъехал к кассе и достал бумажник. Злая тетка-контролер пожирала меня взглядом голодной совы, пока питательный продукт упаковывался в мешочки, а пара небритых синьхуанов толкалась за спиной, вероятно пытаясь слямзить бутылочку спиртного. На них тетка почему-то внимания не обращала.

Я вышел из магазина, нагруженный, как трудяга муравей. Волочить на себе все это было нелегко, и я перся без разбора, ступая прямо по непросохшим лужам, лишь бы поскорее дойти до машины.

– Слышь, земляк, ты не торопись.

Я едва не выронил мешки и остановился. Обращение застигло врасплох. Два магазинных синьхуана в замызганных байковых курточках – зеленой и Красной – приступили ко мне, горя жаждой наживы. Впрочем, жаждали они в конечном итоге выпивки, у алкашей трубы горели, видно было по глазам. Вот и решились на грабеж. Выпасли у кассы богатенького Буратино и вознамерились отобрать пяток золотых монет.

– Деньгами не богат?

Чтобы не быть деревянным мальчиком, я медленно опустил пакеты на землю, попутно осматриваясь в поисках засадного полка. Явных признаков такового не наблюдалось, но у ларьков, стоящих перед маркетом, паслись местные рабы Бахуса, и ближайшая стайка синьоров взирала на нас с нескрываемым интересом, готовая принять участие в дележе добыча.

Становиться добычей не хотелось.

– Нет, не богат, – сказал я, выпрямляясь. Синьхуаны приблизились, сипя испитыми дыхалками.

– А то поделись, мы же видели, – подловил меня маргинал в красной куртке.

– То был оптический обман. На самом деле я гол как бубен.

Черт меня дернул оправдываться, прочно укоренившиеся хорошие манеры дали горькие плоды: подзаборная публика вежливость воспринимает как признак слабости.

– Если найдем, слышь, что с тобой делать? – попробовал раскачать жертву синеносый собеседник.

Его брат по разуму, обладавший значительным телосложением, наверное сдринчавшийся спортсмен, был настроен атаковать. Я же шансов победить не видел. Один удар пудовым кулаком мог пригвоздить меня к инвалидному креслу навечно.

Я молчал, лихорадочно выдумывая способы от них отделаться, за секунду провернув массу вариантов. АПС остался в машине. Можно было отдать синьхуанам все, что они требовали, дойти до «Нивы», вооружиться и отобрать. Гораздо умнее было бы не быковать, а поделиться деньгами и отправиться восвояси. Но, во-первых, разыгрывать труса не хотелось, а во-вторых, не дали. Верткий синьор в красной куртке перешел от слов к делу:

– Что, земляк, стоишь как столб? Давай лопатник.

Я оттолкнул сунувшегося ко мне маргинала. Вспомнил, что в кармане лежит стибренный у Бори штырь.

– Вы просто наглый и невоспитанный тип! – Я зацепил снасть за кольцо средним пальцем и потянул наружу. Штырь придавал уверенности. Какое-никакое, а оружие.

– Серый, дай ему по гыче! – отдал короткий приказ маргинал.

Получивший указание синюшный боец ринулся на меня. Уйти от уличного драчуна было сложно. Пригнувшись, я ткнул его в живот штырем и тут же отлетел, крепко получив по уху собственным предплечьем, которым закрывал голову. Алкогольная анестезия не давала синьхуану почувствовать боль, и он лез на меня, сжав кулаки. Под его кувалду я больше попадать не желал. Имея за плечами богатый опыт в области махача, алконавт бил на вынос. Но отступать было некуда: его шустрый пособник ухитрился зайти ко мне с тыла. Он еще не видел заточки и надеялся на подельника.

Крутнув штырь на пальце, я перекинул его острием назад и с разворота всадил меж ребер маргинала. Удар получился отменный – весь стержень до кулака утонул в грудине синьора. Я отскочил. Кулачный боец, вознамерившийся меня отметелить, вынужден был сменить курс.

– Серый, у него нож! – истошно пробулькал нутряной кровянкой маргинал.

Он хотел предупредить, но только сгубил дружка. Серый получил пинок ботинком в колено, пошатнулся и отвлекся на окрик. Это была его последняя ошибка. Я безжалостно воткнул штырь ему в сердце.

– Нож есть, – мстительно сообщил я, чувствуя, как дергается сталь от судорожного трепыхания кровегоннгой мышцы, – его не может не быть!

Серый повалился навзничь, снимаясь с окровавленного жала. Стержень остался у меня в руке. Колдыри у ларьков бесследно растворились, позаныривав в известные им одним тупики, щели, люки. Я схватил в охапку провиант, торопливо внедрился в «Ниву» и дал стрекача.

Хилый маргинал так и остался стоять, держась рукой за грудь, методично раскачиваясь в такт порывам ветра. Отъезжая, я видел его в зеркале заднего вида, он был похож на насекомое вроде богомола.

Возле дома Славы мне показалось, что продукты зараз поднять не удастся. Но я управился. Друган встретил меня, выйдя из ванной. Он был в широких семейных трусах, мокрые волосы слиплись и торчали наподобие коротких колючек.

– Да ты хавки принес! – обрадовался друган. – Здорово!

Он принялся копаться в пакетах, нашел что-то вкусное и съел.

В квартире было тихо. Женщины разбежались по своим делам: Маринка в парикмахерскую, Ксения – на работу. Я снял куртку и повесил на вешалку. Из-за «стечкина» кожан перекашивало. Да-с, дорога ложка к обеду. Будь пистолет в кармане чуток пораньше, обошлось бы без кровопролития: пуганул бы грабителей волыной – и все дела. Эх, знать бы, где упасть, соломки б подостлал. Хорошо, хоть штырь под рукой оказался.

Я достал как нельзя кстати пришедшуюся к месту рыболовную снасть и промыл ее в раковине.

– Че за кровь? – заглянул в ванную Слава.

– Подвергся нападению синьхуанов, – лаконично ответил я.

– Каких еще синьхуанов?

– Синие такие хуаны, абсолютно синюшного вида.

– Абсолютного? – переспросил друг.

– Да как сказать, – схохмил я. – «Абсолютом» от них не пахло, скорее стеклоочистителем. «Красной шапочкой» какой-нибудь.

– Чего хотели?

– На деньги меня шваркнуть.

Я закрыл воду и положил звякнувший штырь на стиральную машину.

– Отбился?

– Вполне успешно, – приосанившись, я вытер руки полотенцем.

– Стало быть, кровь не твоя, – сделал правильный вывод Слава. – А сколько их было?

– Двое.

Мы переместились на кухню.

– Обоих загумозил? – не унимался Слава. Драка была одним из немногих интересов в его жизни.

– А ты как думал? – Я покосился на корефана и занялся сортировкой продуктов по полкам холодильника.

– Ну, ты, Ильюха, даешь, – хмыкнул афганец. – Сколько тебя знаю, всегда был с виду – соплей перешибить можно. А в натуре – боевой. Ничто тебя не берет!

В устах друга это была наивысшая похвала.

Я поставил на огонь чайник. Кровь увидел – жрать охота. Древние инстинкты давали о себе знать. Человек, в сущности, животное хищное.

Энергично приготовив несколько бутербродов, я не крыл свежекупленную банку «Нескафе».

– Ну че, Ильюха, как ты на это смотришь? – Слава потянул из холодильника бутылку «Столичной». – Расслабишься после рубиловки?

Корефан полагал, что стресс лучше всего снимать алкоголем, но… у меня не было стресса. Только голод. Наверное, я совсем озверел.

Жителям больших городов поневоле приходится становиться хищниками. Правда, я стремился остаться джентльменом.