Адольф Гитлер. Легенда. Миф. Действительность - Мазер Вернер - Страница 35

В 1921 г. Гитлер утверждал, что его имя в период правления Советов находилось в «черном списке», а в «Майн кампф» указывал, что вследствие одного из его выступлений в Мюнхене, которое не понравилось Советам, его по приказу Центрального Совета должны были арестовать 27 апреля 1919 г. Это невозможно, так как Центральный Совет уже 13 апреля 1919 г. прекратил свое существование. «Если Гитлер утверждает, — писал Эрнст Никиш, который в то время был председателем Центрального Совета и 7 апреля ушел в отставку, — что некие уполномоченные Центрального Совета… собирались арестовать его 27 апреля 1919 г., то он всю эту историю… попросту выдумал. Центральный Совет после 7 апреля 1919 г. вообще не действовал. Кроме того, я могу с полной уверенностью сказать, что Центральный Совет за все то время, пока я входил в него, никогда не давал указаний по аресту Гитлера».

Гитлер с 7 марта 1919 г. и до того самого дня, когда войска Носке и фрайкоровцы Эппа вошли в Мюнхен и положили конец «красному» господству, находился в казарме «Макс II» в районе Мюнхена Обервизенфельд.[124] Это было возможно только в том случае, если он не выступал против сложившейся ситуации. Поскольку части коммунистической Красной Армии носили на рукавах красные повязки, то не исключено, что и Гитлер мог ходить с коммунистической нарукавной повязкой.[125] Об этом говорит и тот факт, что после входа в город фрайкоровцев Эппа он был даже арестован. Своим освобождением он обязан заступничеству нескольких офицеров, которые его знали. Поскольку этот факт мог вызвать подозрения в политической среде, в которой он вращался, Гитлер попросту превратил арест, произведенный солдатами Эппа, в попытку ареста со стороны красноармейцев Эгельхофера. Утверждение Эрнста Дойерляйна о том, что Гитлер перед свержением Советов безуспешно пытался примкнуть либо к НСДПГ либо к коммунистам, не подтверждается доказательствами.[126]

Гитлер пишет: «Спустя несколько дней после освобождения Мюнхена, где вся военная, политическая и административная власть находилась в то время в руках командования 4-й группировки рейхсвера, я был откомандирован в распоряжение комиссии по расследованию революционных событий, созданной при 2-м пехотном полку». Хорошо информированный Эрнст Шмидт предполагает, что об этом позаботились офицеры, которые добились его освобождения после ареста солдатами Эппа. Скорее всего, именно с этого момента началась «чисто политическая активная деятельность» Гитлера. Бывший почитатель Гитлера Адольф Виктор фон Кербер рассказывал о деятельности Гитлера сразу же после свержения Советов: «В комиссии по расследованию его обвинительные документы проливали ясный свет на невообразимую гнусность предательских действий еврейской диктатуры периода советской власти в Мюнхене».

Поскольку у Гитлера не было юридического образования, баварские военные суды не могли поручить ему выполнение чисто юридических задач. Сам он позднее не рассказывал о подробностях даже своему уволенному несколько ранее из армии другу Шмидту, навещая его в Мюнхене. Неудивительно, что его противники посматривали на него с недоверием и называли его «шпиком», «соглядатаем» и «агентом», в то время как друзья считали «патриотом». Можно с уверенностью сказать, что в число задач Гитлера входило выявление унтер-офицеров и солдат, которые в период советской власти стояли на стороне коммунистических Советов. Возложенные на него задачи Гитлер выполнял к полнейшему удовлетворению своего начальства и был направлен в период с 5 по 12 июня 1919 г. на курсы повышения квалификации, где демобилизованные и вернувшиеся из плена солдаты должны были получить «определенные основы государственного и гражданского мышления».

На этих антибольшевистских курсах, созданных командованием 4-й Баварской группировки рейхсвера для специально отобранных офицеров и солдат на средства, поступившие из берлинского управления рейхсвера, а также из частных пожертвований, действовали следующие основные принципы: «Под защитой молодого рейхсвера должны быть проведены в жизнь разумные основы внутриполитического устройства нашей родины. Лишь после того, как государство вновь станет хозяином в собственном доме, станет возможным улучшение внешнеполитической ситуации. Таким образом, рейхсвер — это краеугольный камень, на котором зиждутся остатки и начала нашего социального, экономического и государственного права на самоопределение. Следовательно, возникает необходимость пробудить в рейхсвере, с одной стороны, усиленное чувство ответственности и самоотверженности, а с другой — понимание политических принципов и национальное самосознание. Политическое просвещение в войсках должно стоять над партиями, оно должно быть народным, но в то же время научно доказательным…» «Для меня, — писал Гитлер, — вся ценность этих курсов заключалась в том, что там я встретил единомышленников, с которыми можно было основательно, обсудить сложившуюся ситуацию». К «единомышленникам» принадлежал прежде всего праворадикально настроенный доцент и специалист по финансам Готтфрид Федер, который уже к осени 1918 г. получил известность благодаря своим публикациям в газете «Зюддойче Монатсхефте» и чья политическая карьера началась в обществе Туле. Федер читал на курсах лекции по вопросам экономики и одновременно пытался популяризировать собственную теорию «отмены процентного ига». Гитлер в рамках предписанной программы посещал также лекции и семинары в университете по следующим темам:

Германская история со времен Реформации (проф. Карл Александр фон Мюллер).

Политическая история войн (он же).

Теория и практика социализма (Карл фон Ботмер, писатель и журналист).

Наша экономическая ситуация и условия мира (д-р Михаэль Хорлахер, директор Союза сельскохозяйственных объединений и аграрной промышленности Баварии).

Взаимосвязь внутренней и внешней политики (фон Ботмер).

На вторых курсах, которые Гитлер мог посещать, и по всей вероятности, посещал с 26 июня по 5 июля, лекции о внешней политике после окончания войны читал фон Ботмер, о России и диктатуре большевизма — доктор Пиус Дирр (депутат баварского парламента и директор мюнхенского городского архива), об экономике сельского хозяйства — доктор Хассельбергер (правительственный асессор), о Германии в период с 1870 по 1900 г. — профессор Эрих Маркс, о значении рейхсвера — капитан Генерального штаба Карл Майр, о ценовой политике в народном хозяйстве — доктор Мерц (правительственный асессор) и о Баварии и единстве рейха — профессор Цан (президент земельного статистического ведомства).

«Впервые в жизни, — рассказывал Гитлер, — я столкнулся на курсах с проблемой международного биржевого и ссудного капитала». Ранее, изучая марксизм в Вене, он не занимался этой проблемой, да и позднее по возможности избегал финансовых вопросов. То, что он все время предполагал и «чувствовал», здесь было подано «научно доказательно»[127] и облечено в доходчивые слова. Более того, преподаватели, особенно Готтфрид Федер, уверенно и убежденно изрекали формулы и шаблоны, которые оказывали несомненное влияние на слои населения, потерпевшие крах в ходе войны.

Наиболее активные участники курсов, к котором принадлежали Гитлер и Готтфрид Федер, сходились во мнении, что «Германию не смогут спасти ни партии, запятнавшие себя участием в ноябрьских преступлениях, ни центристы, ни социал-демократы, ни буржуазно-национальные партии». В их среде обсуждался вопрос «создания новой (социал-революционной) партии». Чтобы «выйти в массы», необходимо было найти для партии новое название, которое должно было нести в себе ожидание чего-то принципиально нового. «Так мы пришли, — вспоминал позднее Гитлер, — к названию Социал-революционная партия». Однако до создания партии, о чем Гитлер впервые задумался после одной из лекций Готтфрида Федера, дело так и не дошло. Тем не менее Гитлер обрел в этой среде новые впечатления и прежде всего стартовые возможности, которые во многом определили его дальнейший жизненный путь.