Занимательная Греция - Гаспаров Михаил Леонович - Страница 31

Кир жил у отца и матери в Персиде. Персы его любили и рассказывали сказки о его чудесном спасении. И вот однажды гонец от Гарпага принес Киру в подарок убитого зайца. В живот зайца была зашита глиняная табличка, а на ней было тайное письмо: «Астиаг хотел тебя убить; Астиаг убил моего сына; отомсти Астиагу, я помогу тебе, и ты станешь царем Мидии».

Кир созвал всех окрестных персов и сказал им: «Выкосите этот луг». Косили целый день, измучились, еле справились. На следующий день Кир созвал их на тот же луг, выставил мяса, выкатил кадки вина, устроил пир. После пира он спросил: «Какая жизнь больше вам нравится: вчерашняя или сегодняшняя?» — «Конечно, сегодняшняя!» — «Ну так вот, — сказал Кир, — подчиняясь мидянам, мы будем жить по-вчерашнему, а восстав на мидян, — по-сегодняшнему». И тогда персы провозгласили Кира своим царем и пошли войною на мидян. Гарпаг изменил Астиагу и примкнул со своим войском к Киру. И Кир стал царем Мидии: вещий сон сбылся.

Три большие войны вел Кир, став царем: с вавилонским царем Лабинетом, с лидийским царем Крезом и с массагетской царицей Томиридой.

Неприступный Вавилон Киру удалось взять вот каким образом. Когда-то Семирамида, чтобы поставить мост через Евфрат, отвела воды реки в огромный пруд. Теперь то же самое сделал Кир. Он прорыл канал от реки до пруда, вода хлынула в пруд, и Евфрат обмелел. Тогда воины Кира спустились в Евфрат и по бедра в воде, неслышно ступая по илистому дну, вошли в город. И так велик был город, что когда завязались бои на окраинах, то в середине Вавилона жители еще долго ни о чем не знали и хватились, лишь когда увидали себя окруженными со всех сторон.

А война с лидийским Крезом была еще более поучительна, и о ней нужен особый рассказ.

Лидия и царь Крез

С лидийским царем Крезом, самым богатым человеком на свете, мы уже встречались в этой книге: это он варил черепаху, чтобы испытать дельфийский оракул. Он был добр, тщеславен и считал себя самым счастливым человеком на земле.

Однажды в гости к нему приехал знаменитый Солон Афинский. Крез устроил ему пышный пир, показал все свои богатства, а потом спросил его: «Друг Солон, ты мудр, ты объездил полсвета; скажи: кого ты считаешь самым счастливым человеком на земле?»

Солон ответил: «Афинянина Телла». Крез удивился: «А кто это такой?» Солон сказал: «Простой афинский гражданин. Но он видел, что родина его процветает, что дети и внуки его — хорошие люди, что добра у него достаточно, чтобы жить безбедно, а умер он смертью храбрых в таком бою, где его сограждане одержали победу. Разве не в этом счастье?»

Тогда Крез спросил: «Ну а после него кого ты считаешь самым счастливым человеком на земле?»

Солон ответил: «Аргосцев Клеобиса и Битона. Это были два молодых силача, сыновья жрицы богини Геры. На торжественном празднике их мать должна была подъехать к храму в повозке, запряженной быками. Быков вовремя не нашли, а праздник уже начинался; тогда Клеобис и Битон сами впряглись в повозку и везли ее восемь верст до самого храма. Народ прославлял мать за таких детей, а мать молила для них у богов самого лучшего счастья. И боги послали им это счастье: ночью после праздника они мирно заснули в этом храме и во сне скончались. Совершить лучшее дело в своей жизни и умереть — разве это не счастье?»

Тогда раздосадованный Крез спросил прямо: «Скажи, Солон, а мое счастье ты ни во что не ставишь?»

Солон ответил: «Я вижу, царь, что вчера ты был счастлив и сегодня счастлив, но будешь ли ты счастлив завтра? Если ты хочешь услышать мудрый совет, вот он: никакого человека не называй счастливым, пока он жив. Ибо счастье переменчиво, а в году 365 дней, а в жизни человеческой, считая ее за семьдесят лет, 25 550 дней, кроме високосных, и ни один из этих дней не похож на другой».

Но этот мудрый совет не пришелся по душе Крезу, и он предпочел его забыть. Однако прошло немного лет, и он его вспомнил.

Мы уже рассказывали, как царь Крез заручился двусмысленным предсказанием дельфийского оракула: «Крез, перейдя через Галис, разрушит великое царство» — и пошел на Персию. Было два сражения, и в обоих Крез был разбит. У него была хорошая конница, на которую он очень надеялся. Но Кир выставил против этой конницы своих верблюдов; от необычного вида и запаха диковинных зверей кони шарахнулись, всадники растерялись, и войско Креза обратилось в бегство.

Кир осадил Креза в его Сардах. Город был взят. Пленного Креза в цепях привели пред лицо Кира. Кир приказал сжечь его заживо на костре. Сложили большой костер, Креза привязали к столбу, мидийские воины с факелами уже нагибались, чтобы поджечь костер с четырех сторон. Крез подумал о своем былом счастье, о своем нынешнем несчастье, глубоко вздохнул и воскликнул: «Ах, Солон, Солон, Солон!»

«Что говоришь ты?» — спросил его Кир. «Я говорю о человеке, которому следовало бы сказать всем царям то, что он сказал мне», — ответил Крез. Кир стал его расспрашивать, и Крез рассказал ему о мудром совете: никакого человека не называть счастливым, пока он жив. Кир смутился. Он подумал, что вчера Крез был могуч, а сегодня — на краю гибели; он подумал, что сам он сегодня могуч, а что с ним будет завтра — неведомо; и он приказал свести Креза с костра, развязать, одеть в богатые одежды, а потом посадил рядом с собой и сказал ему: «Будь, прошу, моим другом и советником».

«Тогда позволь мне дать тебе два первых моих совета», — сказал Крез. Кир позволил. Крез сказал: «Посмотри, твои воины разоряют город. Ты думаешь, мой город? Нет, не мой, а твой — потому что у меня уже нет ни города, ни царства. Если хочешь сделать умное дело — останови их». Кир подумал и послушался. «А вот второй совет, — сказал Крез. — Если ты хочешь, чтобы лидийцы были тебе покорны и не бунтовали, сделай вот что: оставь им богатства и отбери у них оружие. Пройдет лишь одно поколение, и они настолько изнежатся в богатстве и роскоши, что никогда никому не будут опасны». Кир подумал и послушался. Вот как в самую трудную минуту царь Крез сумел спасти и свой город, и свой народ.

А спасти царя Кира он не смог: видно, каждый учится разуму не на чужом, а лишь на собственном опыте. Кир пошел войной на закаспийское племя массагетов, которые не сеют и не жнут, едят только мясо и рыбу, а молятся только солнцу. Массагетская царица Томирида послала сказать Киру: «Зачем ты хочешь войны, Кир? Царствуй над своим царством и не мешай нам царствовать над нашим. Если же ты упорствуешь, то, клянусь, я заставлю тебя вдоволь напиться крови, хоть ты и ненасытен». Но Кир решил, что если он был счастлив вчера, то будет счастлив и завтра, — и ошибся. Произошла битва, массагеты одолели, все персидское войско полегло, а мертвому Киру Томирида приказала отрубить голову, бросила ее в кожаный мешок, наполненный человеческой кровью, и сказала: «Пей досыта, кровожадный Кир!»

Так погиб царь Кир, основатель Персидского царства.

Египет и царь Камбис

Когда Кир погиб, царствовать стал его сын Камбис. Он решил пойти войною на Египет — самую древнюю и самую удивительную страну на свете.

Земли Египта так плодородны, что их не нужно пахать. Каждое лето Нил разливается на сто дней, города на холмах стоят, как островки среди пресного моря, и суда плавают над поверхностью полей. Когда вода спадает, на полях остается слой ила такой толщины, что за столетие египетская земля делается выше на целую пядь. В ил бросают семена и ждут, пока заколосится хлеб. А дожди этот ил не смывают, потому что дождей в Египте не бывает никогда.

Нравы и обычаи египтян не такие, как у других народов, а наоборот. Женщины у них торгуют на площадях, а мужчины хозяйничают дома. Хлеб в Египте пекут не из пшеницы и ячменя, а из полбы. Тесто месят ногами, а глину руками. Пишут и считают не слева направо, а справа налево. Покойников не сжигают на костре, как греки, а бальзамируют и стараются сохранить как можно дольше. Самые большие постройки в Египте не храмы и не дворцы, а царские могилы — пирамиды. Самых больших пирамид — три; построили их цари Хеопс, Хефрен и Микерин. Когда строили пирамиду Хеопса, то работали на стройке сто тысяч человек, сменяясь каждые три месяца, а все другие работы в стране были запрещены. Строили ее тридцать лет, и на пирамиде написано, что только на редьку, лук и чеснок для рабочих издержано было две тысячи пудов серебра, а сколько на все остальное, не считал никто.