Настоящая любовь и прочее вранье - Гаскелл Уитни - Страница 11

Прежде чем окончательно струсить, я глубоко, прерывисто вздохнула и выпалила:

– Не хотите ли подняться наверх?

ГЛАВА 4

Я проснулась и долго не могла понять, где нахожусь и который час. И при этом вовсе не страдала от похмелья: не так много было вчера выпито, но незнакомая комната и все еще продолжающееся расстройство биоритмов возымели свое действие, и я никак не…

О Господи.

Джек.

Где он?

На какое-то бесконечно ужасное мгновение мне показалось, что ночью он попросту выскользнул из номера… но нет, в ванной слышался плеск воды. Я схватила часы и увидела, что сейчас всего семь утра. И, о Боже, я была абсолютно голая. Правда, вряд ли это так уж удивительно, особенно после той незабываемой ночи, которую я провела с Джеком. Но я никогда не сплю в таком виде. И терпеть не могу, когда кто-то смотрит на мое обнаженное тело. Может, еще успею быстренько выскочить из постели и набросить пижаму, прежде чем Джек выйдет из ванной?

Но тут дверь открылась. У меня едва хватило времени откинуть волосы с лица и глубже забраться под одеяло в надежде, что я как-нибудь найду способ скромненько выбраться из постели, не позволив ему узреть свою попку.

– Ты проснулась, – улыбнулся Джек, наклоняясь, чтобы поцеловать меня. На нем был гостиничный махровый халат, а дыхание отдавало мятой, как у любого, только что почистившего зубы человека. Наверное, он воспользовался моей зубной щеткой (что я, как ни странно, нашла весьма трогательным). Хоть бы у меня изо рта не пахло слишком противно!

Я поскорее натянула одеяло до самого носа. Джек присел на край кровати, продолжая улыбаться, и мне ничего не оставалось, кроме как просиять в ответ из-под одеяла. Если он в самом деле охотник – а я по-прежнему питала определенные подозрения на этот счет, – по крайней мере манеры у него идеальные, да и такта хватило, чтобы не бросить меня посреди ночи.

– И ты тоже. Почему встал так рано? – спросила я. – По-моему, в Нью-Йорке сейчас два часа ночи.

– Знаю. Ты, должно быть, устала. Какие у тебя планы на сегодня?

Я замялась. Следовало бы провести хоть немного времени с Мадди… или, по крайней мере, убедиться, что моя подруга жива.

Взглянула на телефон, но индикатор не мигал; значит, никаких новых сообщений. Я не знала, то ли мне раздражаться за такое пренебрежение, то ли беспокоиться, не стряслось ли что-нибудь.

– Мне нужно посетить еще один отель и несколько ресторанов по списку, – осторожно ответила я.

– А позже? Ты будешь занята? У меня возникло неотложное дело, но потом я могу заехать за тобой. Вчера ты говорила, что хочешь попасть в Британский музей. Мы могли бы пойти туда вместе, а вечером – поужинать.

Джек выглядел таким трогательным со своими растрепанными волосами и в чересчур коротком белом халате, что я порывисто протянула руку и коснулась небритой щеки.

– Договорились!

Джек мгновенно просветлел, а меня кольнула знакомая тревога при мысли о том, что я зашла слишком далеко в своих чувствах к нему. Несмотря на твердые намерения оставаться равнодушной, весь посткоитальный, как выражаются медики, процесс закрепления и фиксации уже пришел в действие. Но это невероятно глупо, даже будь нам судьбой предназначено стать родственными душами или возлюбленными – если им я верила в судьбу или родственные души, чего не было и быть не могло, – все же имелось вполне реальное и достаточно большое препятствие к развитию любых отношений между нами: он жил в Лондоне, я – в Нью-Йорке. Конец сказке. Всего лишь отпускной романчик в командировке, не более того, романчик, в котором для серьезной привязанности нет места.

Я попыталась отнять руку, но Джек схватил ее, на секунду прижал к щеке и, лукаво блестя глазами, улыбнулся.

– Кстати… насчет прошлой ночи… – начал он и, не договорив, нырнул в кровать, отшвыривая халат.

Часа через два после ухода Джека, когда я, счастливо напевая, выходила из душа, меня вдруг осенило, что я упустила из виду важную часть информации: не узнала его фамилии. О Господи! Как же это я не спросила?!

Мысленно перебрала события двух последних дней, начиная с того момента, когда он представился в самолете… потом мы гуляли… ужинали в ресторане… я видела его кредитку… нет, не видела. Метрдотель в ресторане его узнала… и, кажется, он платил наличными.

Я пыталась… безуспешно пыталась не чувствовать себя девкой, шлюхой. Что может быть аморальнее, чем спать с человеком, которого знаешь только по имени? По моему мнению, после такого остается один шаг до того, чтобы снимать мужчин в баре или напроситься в шоу Джерри Спрингера о женщинах, залетевших от папаши бойфренда.

Неужели Джек сделал это специально? Значит, он охотник, как я и предполагала? Способен лишь на перепихон по-быстрому, а потом, как водится, старается смыться без лишнего шума, не оставив следов? Нет, не могу поверить. Есть куда более легкие способы склеить женщину, не проводя с ней целый день в разглядывании достопримечательностей! Кроме того, вчерашней ночью, когда мы лежали в постели, отдыхая от ласк, Джек повернулся на бок, приподнялся на локте, взглянул на меня и спросил:

– Ты ведь знаешь, что я тебя не обманываю?

– Ничего не знаю, – засмеялась я. Мы всю ночь подшучивали друг над другом, и мне показалось, что он затеял новый розыгрыш.

Но Джек, похоже, говорил серьезно, потому что спокойно пояснил:

– Обычно я не делаю ничего подобного. И не думаю, что ты тоже легко идешь на мимолетные связи. Просто хочу, чтобы ты это знала.

Через несколько минут я заснула, чувствуя себя в полной безопасности, как ни странно для женщины, лежавшей совершенно голой рядом с едва знакомым мужчиной. Но вспомнила я эти слова только сейчас. Вспомнила и подумала… нет, твердо уверилась: Джек сказал то, что думал в тот момент, даже если потом забыл обо всем. И что такого, если я не знаю его фамилии? Подумаешь! Спрошу сегодня, когда он позвонит в три, прежде чем заехать за мной, как мы и собирались. Разумеется, это всего лишь оплошность с его стороны. Разумеется.

Зазвонил телефон, оборвав мои невеселые размышления. Я потянулась к трубке:

– Алло!

– Клер?!

Голос был приглушенный, но вполне узнаваемый.

– Мадди? Господи, куда ты пропала? Я звоню тебе два дня, ты что, автоответчик не слушаешь? Просто не поверишь, что со мной произошло и… что стряслось? – осеклась я, озадаченная сопением на другом конце линии. – Ты заболела?

И тут Мадди разразилась слезами.

Обычно, когда мы с Мадди некоторое время не видимся, наша встреча сопровождается визгом, объятиями и древним женским ритуалом обмена комплиментами вроде «какая у тебя прическа!» или «где ты купила эти туфли?».

Но только не в этот раз. Мадди, открывшая мне дверь, выглядела кошмарно. Она очень редко плакала: в отличие от меня по натуре моя подруга человек жизнерадостный. Но теперь глаза погасли, нос покраснел, лицо распухло… сто лет не видела ее такой, с той самой ночи в общаге колледжа, когда она перебрала текилы и корчилась в рвотных спазмах над унитазом.

Мадди впустила меня в свое жилище, которое предпочитала именовать «квартирой», и я тут же споткнулась о складку светлого пушистого ковра, подозрительно похожего на шкуру освежеванного волкодава.

Немного опомнившись и оглядевшись, я осознала, что апартаменты Мадди можно хоть сейчас снимать на журнальный разворот. Сплошной модерн и много света: безупречно белый диван, хромовые, обтянутые черной кожей стулья, шикарные лампы, стратегически размещенные вазы и подушки цвета апельсиновых леденцов. Одна стена была целиком стеклянная, через легкие белые занавески пробивался солнечный свет. Словом, местечко именно такого типа, где я мгновенно начинаю чувствовать себя неуклюжей, громоздкой и плохо одетой.

– Заходи, – всхлипнула Мадди. – Пойдем на кухню. Хочешь бокал вина? Мне, по крайней мере, не повредит.

– Вот это да! – прошептала я. – Невероятно! Мадди безразлично пожала плечами.