Крушение Америки . Возмездие - Козенков Юрий - Страница 43

17 апреля, 2000 года, Нью-Йорк

Сразу же после первого сообщения “СИ-ЭН-ЭН” о захвате террористами атомных электростанций, началась паника. Уже через час цена билетов на любые авиарейсы подскочила в 5–6 раз. Все спешили покинуть Нью-Йорк. Авиакомпании, ловя момент, не думая, что сами могут испариться в ядерном кошмаре, спешили урвать свой кусок жирной наживы. Задействовали все, что могло летать, не думая о безопасности. Они срочно арендовали самолеты у соседних штатов и даже в Канаде. Подталкивало их и то, что если все образуется и завтра все же откроют биржу, доллар упадет в 1,5–2 раза, а сейчас еще можно было успеть конвертировать выручку в другую валюту через Канаду или европейских коллег.

Патологическая жажда наживы, этот привитый сионистами вирус, разъевший со временем мораль, совесть и милосердие американцев, срабатывал даже в эти страшные часы ожидания ядерного Апокалипсиса для восточной части Америки. Все билеты на поезда были также распроданы, а автострады, идущие из Чикаго и Нью-Йорка были запружены потоком машин в одном направлении. Обезумевшие от страха люди покидали родные места. В основном это был средний класс, который по своему положению не мог знать, чем завершится эта трагедия, ибо источником его информации всегда были только средства массовой информации. Не бежали из города только бедные и богатые. Бедным нечего было терять, а богатые и сверхбогатые знали, что президент пойдет на компромисс с террористами, чтобы не допустить трагедии. Тем более что все богатые особняки были оборудованы атомными бомбоубежищами с полной системой жизнеобеспечения.

Экстренно собралось и правительство в Канаде. Ведь в случае взрывов на атомных станциях, а от Нью-Йорка до Торонто и Оттавы было всего порядка 500 километров. Южная часть Канады и ее крупнейшие города оказались бы в активной зоне радиоактивного поражения. Премьер-министр Канады уже дважды разговаривал с президентом Америки и просил его принять все меры, исключающие ядерную катастрофу.

“Ликуй Америка! За что боролась на то и напоролась. Теперь пришел твой черед дрожать от страха перед возмездием тех, кого ты столетиями жесточайше эксплуатировала, убивала, унижала и презирала. А они, черные исполины, твои изгои, делали тебя великой, завоевывая золотые олимпийские медали, прославляя твое имя на весь земной шар. Золотые негритянские голоса и талантливые композиторы создавали шедевры музыкального творчества и искусства. А весь мир, замирая от блаженства, повторял: “Америка, Америка, Америка…” Твои черные дети, которые всегда были только пасынками, во всем мире демонстрировали твою военную мощь, навязывая другим странам и народам волю твоих сионистских заправил, вселяя страх и боль от одного упоминания слова — “Америка”, но при этом они всегда оставались только пушечным мясом. Наступало время Судного дня…”

На территорию заброшенных складских помещений, расположенных в Восточном Гарлеме Нью-Йорка, где Медисон-авеню упирается в Гарлем Ривер Драйв на Манхеттене, один за другим въехали три джипа. Фары погасли и из машин вышли Риверо Эндрюс, Томас Роудс и Майкл Стэнли, окруженные телохранителями. Это были неформальные лидеры негритянской молодежи Гарлема, Бронкса и Куинса, не очень респектабельных районов Нью-Йорка. Встречавшие их Риджуэй и Маклосски бурно приветствовали своих друзей.

Они прошли к заброшенному шестиэтажному корпусу, в котором на удивление еще работал лифт. Через минуту они вышли из лифта прямо в огромный зал на пятом этаже, бывший, видимо, когда-то конторским помещением для складских работников. Из большой группы людей, собравшихся в зале, отделился атлетически сложенный парень со смоляными волосами, немного смахивающий на индейца. Это был Джеймс Блейк — лидер нью-йоркских “Ангелов Ада”, боевой группировки, объединяющей и черных, и индейцев. Это они наводили ужас на богатых американцев, наживших свои миллионы на аферах и преступлениях. Перед их жестокостью содрогалась даже видавшая виды полиция.

Они вершили свой страшный суд над всеми, кто создавал расовую разграничительную линию в обществе, грабя при этом их всеми доступными и недоступными способами. Кто сознательно делал из чернокожих и индейцев изгоев общества, кто несправедливо осуждал их за мелкие провинности, кто избивал их в полицейских участках, кто несправедливо увольнял их с работы. Но главным объектом все же были еврейские аферисты, наживающие на обмане миллиарды долларов и считающие черных и индейцев людьми второго сорта.

Огромные суммы, которые они изымали у казнимых ими жертв, шли на помощь бедным и обездоленным черным американцам и индейцам. Закупали им продукты, одежду, строили школы для них, помогали церкви. У Блейка в Нью-Йорке была целая армия, почти 6000 человек молодых, атлетических и закаленных негров и индейцев, которые днем “качались” и тренировались, закаляя свой дух и тело, а ночами совершали свои боевые вылазки.

Блейк не работал на нью-йоркскую мафию, но когда те обращались к нему за помощью или с просьбами и он брался за дело, то выполнял его точно и скрупулезно. За это его уважали, и никто не позволял себе стычек с его людьми. Был случай в 2002 году, когда он еще был в Нью-Йорке новичком, на него наехали латиноамериканцы из банды “Южные быки”. Тогда убили шестерых его парней, ошибочно приняв за тех, кого они искали. И хотя у Блейка тогда в Нью-Йорке было всего 50–60 парней, он, потеряв еще 16 человек, заставил трепетать весь город. За 23 дня он уничтожил 67 членов и лидеров банды “Южные быки” и сам, дважды раненый, едва ушел от полиции. У всех жертв его расправ были отрублены головы и конечности. Все это он багажом отправлял на телестудии и в редакции крупнейших газет. Таким образом, эта жестокость стала достоянием гласности, а полиция начала охоту на “Ангелов Ада”. Но главная цель была достигнута. С этими сумасшедшими Ангелами Ада теперь никто не хотел связываться даже за деньги.

Море пролитой крови создало ему беспрецедентную рекламу, как человеку, который за своих людей готов вырезать весь Нью-Йорк. К нему сразу потянулись люди, и его организация стала стремительно расти, хотя он и вел тщательный отбор. С тех пор его побаивалась не только мафия во всех ее обличьях, но и полиция города, которая так и не смогла раздобыть его фотографию. Поэтому, в лицо его не знали. Имелась только информация о том, что у него на плечах были татуировки, два орла. Один сделан черной тушью, другой — красной. Этим он как бы роднил две униженные расы Америки: черных американцев и индейцев. Через два года у него уже была целая армия.

В отличие от различных молодежных банд Нью-Йорка, которые занимались грабежами ради наживы, торговали наркотиками, содержали притоны и публичные дома, деятельность его организации носила осмысленный характер. Никто из членов его организации “Ангелы Ада” не занимался грабежами в обычном понимании этого слова, не употреблял наркотиков и не имел с ними дела, не пьянствовал и не проводил время в его бессмысленной трате. Он обучил свою армию восточным единоборствам и виртуозному владению японским самурайским мечом и ножами. Его парни специально тренировались снайперской стрельбе из револьверов, карабинов, помповых ружей и автоматов.

Если они стреляли в переделках, то из каждых шести выпущенных пуль, пять находили свою цель. Особое место занимала общефизическая подготовка и тренировки на выносливость. Порой казалось, что он тренирует американский спецназ. Дисциплина была жесточайшей, а наказание за отступление от нее — неотвратимым. Каждый из Ангелов Ада знал, чтобы с ним не случилось, его семью или родных Блейк не забудет, всем поможет.

Организация Блейка была прекрасно вооружена и технически экипирована. Он знал, где брать для этого деньги. У него было собрано огромное досье на выходцев из России, в основном русских, евреев и их выкрестов, которые в свое время хорошо ее пограбили, а после смерти Ельцина успели из России скрыться. Именно их он отслеживал, копил информацию на их образ жизни, привычки и распорядок дня, внедрял в их окружение обслуживающий персонал от белых до черных и хорошо им платил за информацию. А потом наступал день, когда он приходил вершить свой суд, и очередная жертва умирала под ударами самурайского меча. Как правило, не щадили никого из семьи и близких каждой жертвы.