Апокалипсис Welcome - Зотов Георгий Александрович "Zотов?" - Страница 65

Апостол робко присел на облако – оно показалось ему неожиданно жестким, как старая кушетка. Разговора он ждал с прошлого воскресенья. Наконец-то Бог, отложив дела, принял его, причем обещал поговорить с ним от имени сына. С отцом Иоанн всегда смущался: седая борода, грозный голос, сверкающий нимб кого хочешь заставят глотать слова, забывая смысл визита. Иисус проявился на соседнем облаке – так естественно, будто его фигуру сформировал туман. Ноздри Иоанна обоняли легкий, кружащий голову запах карамели. Заложив ногу на ногу, Бог хитро улыбнулся Иоанну, сделав гостеприимный жест.

– Ты чего в углу жмешься? Садись ближе, а то прямо не узнаю тебя.

Иоанн покорно последовал совету. С благодарностью приняв из рук Иисуса чашку чая, он возлег на облако, принявшее форму дивана.

– Итак, все почти закончено, – подытожил Иисус, щелкая молнией между пальцев. – Спасибо, что не проговорился о моих планах. Впрочем, я в тебе никогда не сомневался – еще со времен грота у Гефсиманского сада. Пришлось, конечно, немного поиграть в шпионов. Но думаю, тебе и самому понятно: при условии обычного обличья за мной непременно увязался бы кто-то из праведников за автографами, с философской беседой и так далее. Ты знаешь, как утомляет эта популярность.

Апостол молча согласился – ибо он действительно это знал.

– А вот в голубом покрывале меня никто не застукал. – Иисус сбросил молнию обратно в облако. – Мало ли тут женщин ходит? Закутался, мелкая походочка, паранджа – ну чем не Афганистан? Слава мне, даже Ной ничего не заподозрил: а у него опыт в интригах будь здоров.

– Господи, – прошептал Иоанн. – Допустим, мы сохранили это в тайне. Но что будет дальше? Мне, честно говоря, неудобно от нашей затеи.

– И мне неудобно, – охотно согласился Иисус. – Мы с тобой заварили такую кашу, что нас вряд ли кто поймет. Но, по-моему, оно того стоит. Мнений на совете было множество, и мне все объясняли, что так делать не следует, в том числе и ты сам. Однако теперь ты видишь результаты. Это бардак какой-то, а не Апокалипсис. Признай – я ведь был прав.

– Ты всегда прав, Господи, – поспешно сказал Иоанн.

Иисус поморщился.

– Слушай, – ответил он. – Мне такая логика не нравится. Мы ведь не в спецназе, а я не генерал. Я хочу, чтобы человек сам понял, что ошибался. Приказать я и раньше мог, все бы толпой побежали выполнять. Но разве это хорошо? Неужели я умер за то, чтобы мир представлял собой вотчину солдафонов? Ты помнишь, сколько раз мы беседовали, ты сомневался, а я тебя убеждал – там, в Иерусалиме? Время для Апокалипсиса пришло, ждать больше не было сил. Но все идет по плану. «Балчуг» я сохранил целехоньким. Там даже электричество есть и горячая вода – все честь по чести. Скоро произойдет то, что нужно.

– А оно нужно тебе, Господи? – аккуратно спросил Иоанн.

– Еще бы, – не задумываясь, произнес Иисус. – Разве тебе понравился этот Апокалипсис? Нет. А ведь месяцем раньше тебя разрывали противоречия. С одной стороны, ты хотел соответствия плану. А с другой – избежать при этом мучений невинных людей. Знаешь, я ценю твои старания. Меня пугают некоторые праведники, которые, как на счетах, беспристрастно кидают души – миллион туда, миллион сюда с такой техничностью земных политиков, что просто диву даешься. Поэтому я много лет избегал Апокалипсиса, но, увы, – получается в стиле: «Вам шашечки, или ехать?» Мне-то – как раз ехать. Попробуй внести в «Откровение» лишь одну правку, одно изменение – и их потом придется вносить тысячами. И главное – оправдано ли это? Мы действовали косметическими методами, но никого не напугали. Милосердие показалось человечеству доказательством нашего бессилия.

Апостол нервно потер в руках чашку с остывшим чаем. Запах карамели, витающий в воздухе, позволял пить его без сахара. «Неплохая идея, – оценил Иоанн. – Все думают – какой аромат должен исходить от Бога? Не „Гуччи“ же. А тут по полочкам разложено – высшая степень: карамель, пониже – ваниль, а взять херувимов – какао-бобы».

– Но что будет с тем ангелом, Господи? – спросил он. – Ты ведь знал, что он может предотвратить Апокалипсис, и все равно направил его к невесте? Скоро бедняга впадет в плотский грех. Ты накажешь его?

– Слушай, – улыбнулся Иисус. – Не я придумал, но правила на то и существуют, чтобы их нарушать. Ангелы уже и раньше были замешаны в связях с земными девицами. Конечно, просто так Аваддону грех с рук не сойдет, ибо тогда остальные ангелы полезут в бутылку: почему ему можно, а нам нельзя? Возможно, я отправлю его на сто лет в Арктику.

– Так лучше всего, – кивнул Иоанн. – Однако все же появление Малха, Картафила и Агасфера стало для меня откровенным сюрпризом. Я, если честно, и думать о них уже забыл – про Агасфера читал в последний раз у Ильфа и Петрова[98]. И вдруг они возникают из забвения и пытаются вести свою игру. Несчастные люди, по сути. Ты бы простил их, Господи.

– Ну ты даешь, – удивился Иисус. – Неужели ты думаешь, что я корсиканец какой, чтобы две тысячи лет вынашивать планы кровной мести? Причина в другом – они сами себя не могут простить. Это живет в них. Разве дело исключительно во мне? Картафил методично бил всех подряд: зная, что он начальник и ему не ответят, – упивался своей властью над солдатами. Агасфер – просто гоголевский Плюшкин, считал каждую копейку, иной раз семья у него голодная сидела, чтобы денег сэкономить. Стену для моего отдыха пожалел, потому что кровь лень замывать… Малху же я хотел показать – кто я такой и что я могу. Он даже не воспользовался этим. Мне их жаль, по большому-то счету. Это ведь я привел их в Москву, а впоследствии откровенно внушил Агасферу, чтобы он разыскал и собрал всех троих в одну компанию. Думал, втроем им будет легче осознать – групповой психологический тренинг, как в США: «Здравствуйте, меня зовут Кар, и я ударил Христа». «Вау, приветствуем тебя, Кар». А видишь, что в результате получилось? Воистину, благими намерениями вымощена дорога в Ад.

– Но в этом случае – как насчет кузнеца и Каина? – осторожно поинтересовался Иоанн. – С Иудой ты помирился, а что делать с ними?

– Кузнец даже не знал, что наступил Апокалипсис, – вздохнул Иисус. – Он живет в подземелье, куда заключил себя добровольно, и слишком занят производством гвоздей. Окончательно вошел во вкус, отдыхает только, когда спит, – гвозди заменяют ему и жену, и еду, и прочие развлечения.

– А как гвозди могут заменить жену? – удивился Иоанн.

– Есть варианты, – туманно заметил Иисус. – Но не в этом дело. Я послал к нему ангела, тот уделил гостю три минуты: не желал отвлечься от гвоздей. Что ж, пусть кует и дальше, если ему так нравится. С Каином все в порядке – неделю назад он встретился с Авелем, они заперлись в комнате для переговоров и о чем-то спорят: я не хочу вмешиваться. Братья не виделись семь тысяч лет, пусть как следует наговорятся.

– Я вот над чем голову ломаю…– промямлил Иоанн. – Как Кар-то добрался до финальных строк «Апокалипсиса», где сказано про невесту? Я же их вычеркнул, согласно твоей просьбе, а черновик потом выкинул. Понятия не имею – как он вообще оказался в монастыре на Афоне?!

– Сжигать надо, – наставительно сказал Иисус. – А не выкидывать. Бросил бумагу на улице и думаешь, дело в шляпе? Любого прохожего заинтересует, стоит ему развернуть и увидеть после слова «Аминь»: «Но знайте: все развернется вспять – если до воскресенья последняя невеста, восставшая из мертвых на первом кладбище, по доброй воле разделит ложе с ангелом и демоном». Из-за этого, милый друг, я с детства не любил сказки. Вроде такой чудный сюжет, а везде кроются засады: «Но помни, ровно в полночь карета превратится в тыкву»… и ведь понимаешь, что обязательно именно так все с каретой и случится! Скажу тебе больше: я не рискнул бы реализовать наш план, если бы не зацепка из черновика с отменой Апокалипсиса. Не спорю, могло бы и сорваться. Но у меня в сердце с первой минуты крепко сидело занозой предчувствие, что сюжет пойдет наперекосяк. И оно оправдалось.

– Ты Бог, Господи, – пожав плечами, ответил Иоанн. – Твои предчувствия всегда оправдываются, иначе-то и быть не может.

– Может, – махнул рукой Иисус. – Например, я часто ошибаюсь в подборе кадров. Но славно, что никто не прознал о нашем н а с т о я щ е м плане. Как только все закончится, ты спокойно сможешь открыть его старцам. Вообще, удивительно – ни один праведник не испытал сомнения при виде серьезных правок, изменений и сокращений, внесенных в «Апокалипсис». Ни один! А ведь текст твоего откровения, лежащий в свободном доступе, содержит фразу, способную открыть ТАЙНУ. Ангелы также ленивы, как и люди. Они никогда не читают служебные инструкции до конца. Иначе раскололи бы наши замыслы, как орех.

– Но это принесет радость Диаволу, – предупредил Иоанн.

– И пусть, – отмахнулся Иисус. – У него же так мало радостей.

…Он поднялся с облака, и апостол последовал его примеру. Рассмеявшись, Иисус обнял старого друга, поцеловав в щеку.

– Спасибо за помощь. Я тебя люблю, апостол.

– Anytime[99], Господи, – улыбнулся Иоанн. – Ты развеял не только мои сомнения – думаю, это преподаст урок многим. Со времени пророчества прошло слишком много лет, и ты знаешь – половина праведников, включая меня, колебалась: как именно поступить с Апокалипсисом. Ты вселил в меня уверенность. За это, собственно, я тебя и люблю.

– Приятно слышать, – расцвел Иисус. – Давно не виделись вообще, надо сесть, попить красного винца – как тогда, в гроте. Правда, где сейчас найдешь хорошего вина? Оно уже далеко, не то что раньше. Я недавно прикинулся странником, зашел в один супермаркет в Москве – поверишь ли, фалернского не было НИГДЕ. Мне стало грустно.

– Господи, а что тебе стоит? – нашелся Иоанн. – Воды-то кругом – сколько хочешь. Возьми да преврати ее в фалернское. Делов-то!

– Ох, – хлопнул себя Иисус по лбу. – Забыл. Как на ум не пришло? Совсем заработался с этим Апокалипсисом. Пора в отпуск.

– А вот любопытно, – с нескромным интересом заметил Иоанн. – Ангел, демон и невеста… они как в данный момент… все-таки УЖЕ?

Иисус мельком посмотрел на светящиеся голубые цифры в облаках.

– Да, – подтвердил он. – Уже.