Ювелирная операция - Стрельцов Иван Захарович - Страница 9

– Подкури и мне, – негромко попросила пышнотелая блондинка, лежащая на постели в позе Венеры.

Руслан вытащил еще один белый цилиндр, зажал между зубами, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Вернувшись к кровати, протянул одну сигарету женщине, присев на край постели. Блондинка придвинулась к нему, опустив свою голову с копной пышных вьющихся волос мужчине на бедро. Провела рукой с длинными ярко-фиолетовыми ногтями по волосатой груди своего друга, потом томно прошептала:

– Как мне хорошо с тобой, Руська. А тебе?

– И мне хорошо, Орнела, – нейтральным тоном ответил мужчина, глубоко затягиваясь. Он неотрывно глядел на полосу света, бьющего сквозь щель между неплотно задернутых штор. Его мысли сейчас были далеко от любовного ложа.

– А почему бы нам не жить вместе? – Ноготь обвел контур соска на груди Курбаева.

– Потому что у тебя семья, – тут же последовал ответ.

– Ха-ха, – Орнела рассмеялась. – Тоже семью нашел, да моему благоверному до меня, как и до остальных баб, нет никакого дела. Один бизнес в голове, импотент чертов. Сынок ничуть не лучше своего папашки, рассматривает семью всего лишь как чековую книжку и мечтает затмить славу Шумахера. Если я не приду домой, они это и не заметят.

– «Чем ты лучше их, кукла силиконовая?» – поинтересовался мысленно у своей подруги Курбаев.

Орнела Корнайс, в бытность российского гражданства Ольга Крук, без напряга восприняла перерождение супруга из бухгалтера завода в преуспевающего банкира. Мгновенно освоила технологию трат больших денег, посещая элитарные салоны красоты, фитнес-клубы, рестораны и художественные галереи.

Впоследствии, когда им пришлось перебраться в Европу, Ольга не только сменила свое простое имя, но и внешность, заставив самых дорогих пластических хирургов максимально приблизить к идеалу своей молодости – итальянской актрисе Орнеле Мутти.

Роман Курбаева с Ольгой разгорелся еще в Москве. Выделив Станиславу чеченские нефтедоллары, Руслан счел, что наиболее эффективным за финансистом будет контроль через его жену.

Они познакомились на персональной выставке художественного мэтра Ильи Глазунова. Высокий, импозантный мужчина, элегантно одетый, с манерами английского аристократа без проблем покорил ее сердце. В обладании этой женщиной бывший резидент советской разведки находил даже некую прелесть – в то время в Ольге присутствовала некая природная изюминка.

Теперь секс с эрзац-Орнелой Мутти вызывал у Курбаева неизменное отвращение, и даже стыд, как будто он совокуплялся с надувной куклой. Особенно противно ему становилось, когда во время постельной гимнастики он натыкался на хирургические швы. Но всему когда-то приходит конец...

– Это интересная идея, – затушив окурок, наконец проговорил Руслан. – Надо будет ее хорошенько обдумать.

– Когда же начнешь думать на этот счет? – оперевшись на руку, Орнела уставилась на своего любовника.

– Сперва мне необходимо провести одну очень рискованную операцию. Кстати, в ней участвует и твой благоверный. А так как на кону слишком много поставлено, не стоит Стаса огорчать.

Курбаев поднялся с постели и стал одеваться. Женщина несколько минут пристально смотрела на него, потом спросила:

– И сколько мне ждать твоего решения?

– От четырех до шести недель, – завязывая галстук, не задумываясь, ответил чеченец.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула Орнела. – Я согласна подождать два месяца. Но если ты и по истечении этого срока не решишься, я сама все расскажу Станиславу.

– До этого дело не дойдет, крошка, – мягко улыбнулся мужчина, про себя подумав: «Если ты, дура, только рот откроешь, твой Стасик не задумываясь вышвырнет тебя на улицу, как приблудную суку. А то, чего доброго, заставит живьем замуровать в фундамент какого-нибудь из домов под продажу».

Руслан хорошо знал натуру своего подчиненного. Станислав Крук был овцой с теми, кто сильнее, и волком для тех, кто слабее его. Настоящая акула большого бизнеса.

– Пока, детка, – надев кожаный плащ, Курбаев послал женщине воздушный поцелуй. Остановившись перед дверью, напоследок бросил: – В Копенгаген я приеду через месяц-полтора, вот тогда и поговорим.

– Целую тебя, милый, – пропела вслед женщина, но он ее уже не слышал. Как и не собирался с ней больше видеться. Но предугадать будущее никому не дано.

Сев в стального цвета «СААБ-900», Руслан Курбаев включил зажигание, прислушался к ровному, едва различимому рокоту прогревающегося мотора и задумался. Теперь для него было все решено, за спиной больше полувека, и нет до сих пор никакой опоры под ногами. Судьба по-прежнему швыряет его по миру, как сухой куст «перекати-поле». В глубине души бывший полковник Первого Главного Управления КГБ жалел, что по воле рока оказался по разные стороны баррикад с теми, с кем когда-то стоял в одном строю.

Тогда, в девяносто втором, когда Советский Союз развалился, канул в Лету Комитет государственной безопасности, он искренне считал долгом настоящего вайнаха оказать помощь становлению своей родной республики. И так же искренне верил, что Ичкерия может стать европейским Кувейтом. Государством богатым, где в достатке жили бы все его граждане, дети учились в престижных школах и университетах. Но все эти размышления и мечты оказались утопией, самостоятельность стала для вайнахов не прыжком вперед, а стремительным спуском в глубокое Средневековье.

Оружие, оказавшееся в руках после ухода воинских частей бывшей Советской армии, позволило вовсю разрастись махровому разбою. Республика стремительно превращалась в змеиный клубок преступности. Руслан Курбаев, приближенный к президенту Ичкерии, старался не замечать, как виноградари, нефтяники, пастухи превращаются в кровавых абреков.

Сам же он свои обязанности выполнял добросовестно, по приказу президента Большого Джо создавал золотой запас республики (пусть незаконными методами, но цель оправдывает средства). Также организовывал систему адекватного удара по Российской Федерации, в случае, если в Москве вспомнят о «целостности и конституционном порядке». В то время по личному распоряжению Большого Джо был основан «Клуб посвященных», проще говоря, структура исполнения стратегической диверсии против Кремля. Потом отправился в Западную Европу, где создавал с нуля «ичкерийскую разведывательную сеть», настоящую шпионскую инфраструктуру.

Когда началась первая война с Россией, европейские агенты стали активно сотрудничать одновременно как с местными мусульманскими организациями, так и со спецслужбами. Через них вербовались наемники и закупалось оружие и экипировка (одним из спонсоров моджахедов был беглый финансист Станислав Крук).

Гибель Большого Джо включила таймер адекватного удара, «Клуб посвященных» стал воплощать в жизнь «проект „Вайнах“, захват у РВСН ядерного боеприпаса и взрыв его в Москве. В начальной стадии все шло вроде бы гладко, но на конечном этапе российский спецназ разгромил заграничную базу боевиков и отбил назад ядерную боеголовку. Несмотря на провал операции, первую войну Ичкерия выиграла, заставив Россию вывести свои войска.

Во время затишья Руслан занимался скупкой и отправкой на Кавказ вооружения. Он уже практически не верил в европейский Кувейт, но надежда, как раскаленный уголек, вылетевший из очага, все же тлела где-то глубоко в душе разведчика.

На самом деле республика все дальше скатывалась в Средневековье. Афганские моджахеды и арабские боевики, воевавшие плечом к плечу с чеченцами, навязывали им «ваххабизм». Полевые командиры, одурманенные пропагандой и баснословными арабскими деньгами, бредили всеобщим Кавказским Халифатом. Чечня кипела, как закрытый котел на огне, в конце концов точка кипения дошла до предела...

Отряды моджахедов вошли в соседний Дагестан. Началась Вторая чеченская война.

Несмотря на затяжной ход «антитеррористической операции», с каждым днем становилось ясно – второго Хасавюрта больше не будет.

Руслан Курбаев это тоже понял и постепенно стал отходить от активной работы. Переехав в небольшой домик в пригороде Гавра, он по вечерам из программ теленовостей отслеживал происходящее на Кавказе. Российские спецслужбы планомерно зачищали верхушку сепаратистского движения, в конце концов добрались и до второго «легитимного» президента Ичкерии. По сути, это был конец, все последующие телодвижения сепаратизма являлись не более чем предсмертной агонией.