Год крысы. Видунья - Громыко Ольга Николаевна - Страница 49

Жару шутка смешной не показалась. Не оглядываясь, он согнул руку в неприличном (не самом, со стражей ссориться негоже) жесте, чем развеселил знакомого еще больше.

Ночной город выглядел совсем иначе. Красные крыши стали черными, величавых дам в пышных платьях сменили прыткие, жмущиеся к домам тени. Кое-где горели настенные факелы, но Жар старался такие места обходить. И зачем-то все время насвистывал, гаденький такой мотивчик из трех нот. Теням он нравился не больше, чем Рыске, распугивая их по подворотням.

А деревья в Макополе все-таки росли, да какие! Девушка таких отродясь не видела – высоченные, с короткими пышными ветками и гладкими, будто отполированными стволами.

– Это городской парк, – шепотом пояснил Жар, подлизываясь к подружке. – Тут богатенькие днем гуляют. Ну а ночью всем можно…

Рыска не ответила, но в следующий миг сдавленно ахнула и спряталась другу за спину. Впереди на полянке неподвижно стоял здоровенный, с две коровы, зверь. На фоне лунного неба отчетливо выделялись огромные, стоящие торчком уши.

– Ты чего? – удивился, а потом ухмыльнулся вор. – А, это! Это куст. Не бойся, их тут много. Гляди, слева какая лисичка, а вон там лежащий кабан будет…

Девушка зачарованно обошла вокруг диковинного растения, сплошь усыпанного мелкими пахучими цветками с удивительно знакомым запахом.

– Жалко, семечек еще нет, – посетовала она.

Жар захихикал:

– Что ты, глупенькая… Это ж обычный боярышник, просто его каждую неделю подстригают. Выбери в огороде куст смородины попышнее, возьми ножницы, и у тебя такой зайчик будет.

Рыска с разочарованием отвернулась от куста. Город этот – сплошная обманка! Скорей бы вернуться в веску, там хоть и неказисто, зато все по-честному.

– А вон там что за домина? С красным огоньком на башне?

– Пристань, – помрачнел парень. – У нее, правда, глухая ограда и вход с другой стороны, но Саший этих путников знает… Давай-ка лучше на другую дорожку свернем, чтоб мимо окон не проходить.

Жар, не заморачиваясь, повел корову прямо по траве. Заметь это сторож, вредителю здорово бы влетело, но ночью собственная шкура важнее городских клумб. Поэтому, когда впереди показались два человека, парень даже не сразу насторожился. Ну идут, разговаривают, железом не бряцают – значит, не стража. Потом Жар расслышал, что не разговаривают, а ругаются, присмотрелся-прислушался и позеленел.

– Ложись!!! – отчаянно прошипел он, условным воровским знаком сдвоенно хлопая Рыску по плечу, а пуще того – подавая убедительный пример.

Оказывается, недокраденный видун не продолжил путь, как они думали, а зачем-то вернулся в город. И вот теперь шлялся туда-сюда по парку в компании собрата: дошли до «зайчика», остановились, потоптались, развернулись, сделали несколько десятков шагов, снова встали… Похоже, вышли из Пристани, чтобы обсудить какое-то дело на свежем воздухе. Незаметно было, чтоб он их охлаждал: страсти кипели все сильнее. Точнее, ругался один, «старый знакомый», а второй, моложе и выше, виновато оттявкивался.

– …И что это за история с весчанами? Зачем ты отобрал у них корову?

– Ну… устал. Взял до Пристани подъехать. Да они рады-радешеньки были, что вообще вернул, даже благодарили!

– Это сразу. А потом успокоятся, посоветуются со знающими людьми и жалобу наместнику настрочат.

– Побоятся, – неуверенно возразил молодой.

– Да? А когда ты в прошлом году девку обесчестил – тоже побоялись?

– Дядь, так то ж девка, а это скотина какая-то!

– Девка как раз ерунда, встряхнулась и пошла, а если б корова под тобой пала?

– Ну, заплатил бы им…

– Нет, – резко перебил Берек. – Это бабка твоя бы заплатила. Или я. А ты только транжирить и умеешь!

– Неправда, – оскорбился молодой. – Я как раз с денежного заказа ехал…

– И недоехал, – саркастически напомнил дядя.

– Он нетопыря укусил! Тот – на дыбы…

– Укусил? А кожаная подкладка на что?

– Ну, он ее все время грыз-грыз… Я думал – надоест…

– Альку?

– А он проел-таки дыру, выждал момент и тяпнул…

– Полагаю, момент – это когда ты напился в хлам и рядом не было никого, чтоб помочь изловить нетопыря?

– Да я всего-то кружку пива выпил! Так… придремал…

– Молодец.

– Дядь, ну издеваться-то зачем?! Самому стыдно…

– Я про Алька. – Берек вскользь глянул на Милку, сосредоточенно отъедающую у «зайчика» хвост, но о ее сговоре с похитителями не догадался. – Благодаря моим связям тебе оказали большую честь, молокосос. Ты получил лучшую крысу Пристани. Тетя… Бабушка продала один из доходных домов, чтобы купить тебе нетопыря. А ты, вместо того чтобы показать себя достойным этих даров, тут же пустился в загул, угробив одно животное и просвистев второе.

– Но я думал, что он уже… Ведь прошел почти месяц…

– Судя по тому, что я сегодня видел, его хватит еще на один. Альк всегда сопротивлялся до последнего. Прирожденный боец, умный, хитрый и бесстрашный. В отличие от тебя.

– Тем не менее путником стал я, – криво усмехнулся племянник.

– Увы, совершенством в этом мире может позволить себе быть только Хольга, вздохнул Берек. – Пошел вон.

– Но… дядя… Я думал, что…

– Я просто сказал, что нашел твою потерю, – а значит, ее место тебе не грозит. Но кому ее теперь отдать, пусть решают наставники вашей Пристани.

– Да они меня терпеть не могут!

– С чего бы это? – иронично спросил дядя. – Уж не путают ли они тебя с молодым выскочкой, вечно выезжающим из сточной канавы на горбу влиятельных родственников?

– Хотя бы устрой перевод дела в свою Пристань! Меня же вообще могут лишить права на «свечу»!

– Ну и хвала Хольге. – Просьбу Берек как будто не расслышал. – Ты молод и еще сможешь найти себе другое занятие. А путник из тебя все равно был паршивый.

– Лучше убей меня! – Племянник забежал вперед и рухнул на колени, обхватив дядины ноги и уставившись на него умоляющим собачьим взглядом.

Дядя презрительно отпихнул его, высвободился и пошел дальше.

– Привыкай сам отвечать за свои поступки, недоросль. Пойди да прыгни с моста, если жизнь не мила, а меня в это впутывать не надо. Таких родителей опозорил, эх…

– Тогда… – Молодой сцепил зубы, и на лице его возникло совсем другое выражение, усугубленное глубоко пролегшими тенями. – Тогда я тебя убью!

Мечи скрестились с глухим звоном – Берек успел-таки выхватить свой. Отбил неловко, чуть не сломав клинок, но уже следующий выпад принял как положено, легко спустив вражеское лезвие по своему.

Путники сошлись в короткой яростной схватке. Опытный фехтовальщик понял бы, что пожилой только парирует, давая племяннику шанс одуматься, но Рыска с писком вжала лицо в землю.

Молодого такое снисхождение только разозлило. Он отпрянул и закружил вокруг дяди, как подпесок возле матерого котяры с рваными ушами.

– Не дури, – презрительно бросил Берек, не двигаясь с места. – А то я ведь и разозлиться могу.

– Отдай мне крысу!

– Нет.

Снова замелькало, зазвенело, прыснуло искрами. Племянник вскрикнул, прижал ладонь к плечу.

– Дождешься – вообще руку отсеку, – пригрозил Берек, слегка покачивая мечом, как кот хвостом.

– Я не отступлюсь!

– А я и не проверяю твою отвагу. Главное испытание ты провалил, и мое решение не изменится.

– Н-на! – Молодой с яростью хакнул мечом наотмашь. – Получай, старый козел!

– Ах ты крысеныш… – изумленно выдохнул Берек. Удар он, конечно, отбил, и Жар не сразу понял, отчего же тогда путник сгибается пополам и, выронив меч, боком валится на траву. Использовать метательные ножи в битве с равным считалось низостью, допустимой только при сшибке с разбойниками или иной, не достойной благородного боя, швалью. Но вогнать его в родного дядю…

– У меня не было выбора. – Молодого начало колотить – он наконец осознал, что натворил, но вместо раскаяния пришло остервенение. Будьте вы все прокляты – и подлец-дядя, и строптивая крыса, и даже сволочная Хольга, соткавшая ему такую судьбу! Это все ваша вина!