Карусели над городом (С иллюстрациями) - Томин Юрий Геннадьевич - Страница 21

— Мне мерзко на тебя смотреть, — сказал Арсений Петрович. — В лагерь. В спортивный лагерь немедленно!

Арсений Петрович все любил делать немедленно. Но до лета тогда было далеко, и Борис не стал спорить. Отец быстро воспламенялся, но быстро и остывал. Еще зимой он затеял обливание по утрам холодной водой. Он не стал приучать себя постепенно, а вышел во двор в трусах и вылил на себя подряд три ведра ледяной воды.

За завтраком он восхищайся:

— Хор-рошо! Вы не представляете себе, как хорошо! Каждая жилочка играет. А бодрости сколько, бодрости!..

Легковой машины на фабрике игрушек не было, и вечером отца привезли на самосвале: у него оказалась сильнейшая ангина. Обливания прекратились. Но вот о спортивном лагере Арсений Петрович почему-то на днях вспомнил.

— Кончатся занятия — в лагерь, — сказал он Борису. — Я уже договорился. Великолепное место. Тренировки. Вода. Воздух.

— Мне и здесь воздуха хватает, — заметил Борис. — Зачем мне туда ехать, если я не спортсмен?

— Будешь спортсменом! Там из тебя сделают человека. Пока десять раз не подтянешься, домой не возвращайся. И побольше синяков, шишек побольше. Не скули, если больно, не поддавайся, если трудно.

— И я хочу в лагерь, — заканючил Серега. — Я хочу с Борькой.

— Поедешь, — пообещал отец, — года через три. Даже заставлю тебя поехать, если будешь рыпаться.

Серега из угла полоснул отца автоматной очередью. Отец, конечно, остался жив, и Серега обиделся.

— А вот посмотрите… — пообещал он.

Серегину туманную угрозу никто всерьез не воспринял. И напрасно. Борис-то уж должен был знать, что младший брат ничего не забывает.

Борис мог от спортивного лагеря увильнуть. Отец пошумел бы, но справиться с ним можно при помощи мамы. Борис так и сказал Алексею Палычу. Но учитель посмотрел на дело совершенно иначе.

— Да это же то, что нужно, — сказал он. — Мы с тобой голову ломаем, что делать с Феликсом… А если вас вместе отправить?

— Его там сразу разоблачат, — засомневался Борис.

— Что значит «разоблачат». Кому в голову может прийти, что он оттуда? Это мы с тобой знаем, да и то потому, что видели, как он появился. А ты посмотри на него со стороны: мальчик как мальчик, немного со странностями. Но у кого нет странностей? У каждого человека — свои особенности.

— Ничего себе особенность — не ест!

— Но ведь он может есть. Мы его предупредим. Он мальчик послушный. Если ты не согласен, предлагай свой вариант. Ты же сам понимаешь, что оставлять его в лаборатории нельзя. Вот тогда-то его наверняка обнаружат.

— Может, где-нибудь в лесу спрятать?

— Скоро дачники понаедут, грибы начнутся… Где ты спрячешь?

— Это верно, — согласился Борис. — Я в прошлом году два белых нашел… Маленькие совсем, думаю — пускай подрастут. Даже листком прикрыл. На другой день пришел — уже нет. Дачники эти везде шныряют.

— А главное, — сказал Алексей Палыч, — он должен быть среди людей. Я в этом совершенно уверен. Давай, Боря, думай. Если ты не согласен, я буду что-нибудь изобретать.

— Хорошо, я попробую. Только вы не обижайтесь, если не выйдет.

— Я не обижусь, — сказал Алексей Палыч. — Главное, чтобы он не обиделся.

Честно говоря, Борису ехать в лагерь совсем не хотелось. Спортом он не увлекался, без компании обходился довольно легко. На лето у него были другие планы. А теперь придется ехать с мальчишкой в лагерь и быть возле него чем-то вроде папы и мамы. Мальчишка, конечно, забавный…

Но ни сейчас, ни в далеком будущем не видать, какой от него может быть прок.

В глубине души притаилась мыслишка: не так уж и плохо, если бы Феликса отозвали. Тогда и Алексей Палыч перестанет чудить и займутся они вместе чем-нибудь стоящим. Хорошо, если сделалось бы это само собой. Обмануть Алексея Палыча — об этом Борис даже не думал. Но он не мог не думать о том, что с каждым днем Алексей Палыч все больше заботится о мальчишке. Это Борису не нравилось.

С путевкой для Феликса — на что втайне Борис надеялся — трудностей не оказалось. Все обошлось удивительно просто.

— Он ваш родственник? — спросил начальник лагеря.

— Не совсем, — осторожно ответил Алексей Палыч.

— Знакомый?

— Он издалека, — сказал Алексей Палыч. — Его на лето не с кем оставить.

— Понятно, — усмехнулся начальник лагеря. — Как всегда, Алексей Палыч, вы за кого-то хлопочете. О себе только забываете хлопотать. Дело прошлое, но ведь мою квартиру и вам могли дать.

— Мне что-то говорили… — засмущался Алексей Палыч. — Но дом у нас еще вроде приличный… Опять же — огород, картошка…

— Да ведь картошку-то вы не сажаете.

— Не сажаем, — согласился Алексей Палыч, — но все-таки…

— Путевку я сам выпишу, — сказал начальник лагеря. — В порядке исключения. А вы внесите на наш счет в сберкассу восемьдесят рублей. Дороговато, конечно. Но скидку я вам оформить не могу.

— Зачем скидка? Не нужно никакой скидки, — заторопился Алексей Палыч, соображая, хватит ли у него денег. Деньги эти вот уже третий год копились — втайне от жены — на магнитофон для лаборатории. Часть их уже была истрачена на одежду.

— Мальчика как зовут?

— Очень просто — Феликс.

— А фамилия?

— А фамилии у него нет, — сказал Алексей Палыч и тут же мысленно стукнул себя кулаком по темени. — Ну, вы понимаете, я хочу сказать: нет такой звучной, такой красивой фамилии. Он — Солнечный.

— Очень даже оригинальная фамилия, — не согласился начальник лагеря, заполняя путевку. — Вот, пожалуйста. Смена начинается завтра. Вы его сами приведете?

— Нет, он придет с моим учеником Куликовым Борисом. Вы их, пожалуйста, поселите вместе.

— Сделаем, — сказал начальник, пожимая руку бывшему своему учителю. — А помните, Алексей Палыч, как вы мне годовую тройку влепили в девятом?

— Давно было… — уклончиво сказал Алексей Палыч, — И потом, тройка — тоже отметка.

— Да, — ударился было в воспоминания начальник, — лихое было время…

Что хотел этим сказать его ученик, Алексей Палыч так и не понял. И в гражданскую этот ученик не воевал, и в Отечественную еще не родился. И вообще, окончил школу всего семь лет назад. Пока Алексей Палыч прикидывал, что такого лихого случилось семь лет назад, в кабинет кто-то вошел. Алексей Палыч удалился, прибавив к своей шевелюре полтора седых волоса. Впрочем, виноват был он сам: фамилию можно было придумать и раньше.

Начался уже второй день каникул, когда Алексей Палыч, махнув рукой на все предосторожности, ясным утром вывел Феликса из подвала. Никто не заметил, как они выходили, а дальнейшее было не так уж и страшно. Любой школьник имеет право ходить рядом со взрослым, если он не голый или не завернут в одеяло.

Накануне, в день оформления путевки, Алексей Палыч рисковал дважды.

Первый раз, когда вносил деньги в сберкассу. Там все обошлось. Кассирша, разумеется, его знала, но для нее было вполне естественным, что люди всегда платят ей деньги, и она не выделила Алексея Палыча из общей очереди. Она лишь спросила:

— Куда?

— На счет номер пятьдесят семь восемьдесят семь дробь четырнадцать, — бодро отчеканил Алексей Палыч.

— Принято, — сказала кассирша, выдавая квитанцию.

«В сберкассе обошлось», — с облегчением подумал Алексей Палыч. Может быть, он и зря так подумал. Он не видел, что кассирша, внося запись на счет спортивного лагеря, вдруг подняла голову и взглянула поверх барьера на дверь, за которой только что скрылся посетитель. Она только сейчас осознала, что деньги ей платил Алексей Палыч.

Второй раз рисковал Алексей Палыч, покупая спортивные туфли для Феликса. Слегка обнахалившись, Алексей Палыч зашел в кулеминский магазин культтоваров. Там он купил кеды тридцать седьмого размера и ушел в уверенности, что и на этот раз он не «засыпался». Дальше события покажут, что уверенность эта была напрасной.

Ничего не подозревающий, в самом хорошем настроении, Алексей Палыч утром вывел Феликса из подвала. До начала экзаменов оставалось еще больше часа, и возле школы никого не было.