Лилипут — сын Великана - Иванов Альберт Анатольевич - Страница 23

— Стой! — коротко приказал он.

Беглец невольно застыл на месте.

И тут из-за дерева появился Людоед со своей непомерной, растянутой до отказа рогаткой.

Капрал, не сводя карабина со странного мальчишки-коротышки, шагнул к нему. Но вдруг — бац! — прямо в лоб верзиле садануло яблоко и разлетелось на мелкие кусочки. Он рухнул, как подкошенный.

— Ты хорошо стреляешь. Почти как я! — присвистнул от восхищения Пальчик.

Людоед посадил его себе на плечо, легонько пошевелил ему мизинцем чуб и размашисто зашагал в тёмную чащу леса.

— Мы куда?

— Домой, — ответил он.

— А Леший? — спохватился Пальчик.

— За него не волнуйся. Он своё дело туго знает. Нигде не пропадёт.

— А что он должен был сделать?..

— Ещё сам увидишь, — усмехнулся Людоед.

А куча мала на берегу озера продолжала расти. Луна зашла за тучу, и «егеря» суматошно барахтались во тьме, не в силах разобраться, кто свой, а кто чужой, и яростно награждали тумаками кого попало.

Кто-то догадался включить фонарь. Сцепившиеся карабинеры ошарашенно уставились друг на друга.

— Ну и ну! — ахнул кто-то. — Это называется: бей своих, чужие будут бояться.

— Он там, внизу! Его поймали! — раздался возглас.

Куча мала постепенно рассыпалась… Внизу оказался сам Паф!

Воцарилось молчание. Генерала бережно подняли и стали почтительно отряхивать. Паф бессмысленно покачивался из стороны в сторону, как бамбуковое удилище, пока кое-как не пришёл в себя.

— Подняли панику! Никого чужого тут не было! — возопил генерал. — Не могли раньше проверить эти проклятые гнилые шины?

В освещённый круг, покачиваясь, вошел верзила капрал, волоча за собой на ремне карабин.

— Я его чуть не поймал, — он придерживал здоровенную шишку на лбу, словно боясь, что она отвалится под собственной тяжестью.

— Кого? — тяжко вздохнул генерал.

— Этакого коротышку, от земли не видать. С саблей… Он мне в лоб — булыжником!

— А ну, дыхни! — потребовал Паф, принюхиваясь к нему, точно пёс. — Ясно, нализался! И яблоком закусывал. Убирайся с глаз! Все загоготали и разошлись.

— За дело!.. Пьяницы! Лежебоки!.. Поворачивайтесь! — командовал генерал.

УТИНЫЙ ОСТРОВ

Луна потускнела, как всегда перед рассветом.

На крыше лесного дома сидели все его обитатели, кроме Ведьмы и Домового. Леший, зевая, посмотрел на свои светящиеся «морские» часы.

— Уже полпятого. Сегодня солнце проспало.

— Безобразие, — проворчал Людоед. — Лень и безволие.

И тотчас из-за верхушек деревьев колесом выкатилось солнце и удобно пристроилось на пышном белом облаке.

Куда ни посмотри с крыши, всюду лес и лес… И только вдали, за тёмным болотом, сверкало озеро, окружавшее остров Утиный.

Даже отсюда было хорошо видно — правда, в подзорную трубу, которую передавали по кругу, — как по новому деревянному мосту на остров пополз первый грузовик.

— Мост-то стоит! — накинулся Людоед на Лешего. — Обманул?

— Ты или с ума сошёл, или из ума выжил! — оторопел он. — Всю ночь не спал — трудился, столбы подпиливал. Глянь, какие мозоли — конские! Не видишь?

И тут мост рухнул — машина упала в воду!

Поплыли шляпы… Среди кувшинок замелькали головы «егерей»…

— Моя работа, — Леший гордо шмыгнул носом.

— Молодец, старина, — похвалил Людоед.

— Ура! — ликовали Пальчик и Гук.

Но радость была недолгой. Уже к полудню на озере ходил самодельный паром. Карабинеры, крутя лебёдки, переправляли на остров машины — одну за другой.

— Проклятье! — переживал Леший. — Зря старался, радикулит зарабатывал.

— Мы им ещё покажем, — пытался успокоить его Пальчик, теребя за штанину.

— Катапульты возят, — возмущался Людоед, глядя в подзорную трубу. — Не очень большие, по-моему.

— Почему так думаешь? — перехватив её, усомнился Леший.

— Большие в такие фургоны не поместятся.

— А если по частям доставляют? И собирают на месте? Ведь можно?

— Можно, — озадачился Людоед. — Но вряд ли. А всё-таки?.. — задумался он.

— Казалось бы, но однако же. Кто знает?! — в тон ему туманно заметил Леший. — В споре с тобой может победить только эхо. Людоед хмуро посмотрел на него и сказал:

— Сегодня ночью нам всем придётся попотеть.

— И мне? — с надеждой спросил Гук.

— Я сказал: всем. Даже Ведьме и Домовому.

— А я говорю — только без меня! — выглянул на крышу из слухового оконца вездесущий Домовой. — На мне весь дом держится! Завтраки, обеды, ужины, — загибал он на ручках пальцы, — уборка, стирка…

— Убедил. Остаёшься.

Домовой согнал с лица довольную ухмылку, строго поджал губы и исчез.

День тянулся и тянулся… И вот снова наступила ночь.

«Она каждую ночь наступает», — как изрёк Леший ребятам, которые вконец истомились, опасаясь, что никогда не стемнеет.

Людоед с коротким бревенчатым плотом на спине, Леший с длинным шестом и каким-то объёмистым мешком — а Пальчик и Гук налегке — бесшумно подкрались к озеру и залегли в густой траве на берегу. Ведьма с ними не пошла. После краткого разговора с Людоедом она куда-то улетела: у неё было особое задание. И наверняка не менее опасное, потому что улетала она с явной неохотой.

По прибрежным кустам методично шарил с острова луч прожектора. Когда луч убегал прочь, можно было различить за широкой полосой воды контуры высокой сторожевой вышки, небольшого подъёмного крана и дощатых бараков. Доносились лязг и стук какой-то работы…

— Всё стучат, стучат, — вздохнул Леший. — У меня от них мигрень. Ну, это когда мозги болят или слева, или справа. А у меня — везде, даже сзади.

— Мозжечок это. Он у меня всегда болит, — прошипел Людоед. — От тебя.

С острова донёсся протяжный звук колокола, вероятно, означавший «отбой», и замелькали силуэты идущих к бараку «егерей». На вышке по-прежнему вращался ослепительный глаз, шаря вокруг всего островка столбом света.

Луч прошёл мимо…

— Пора, — шепнул Людоед, тихо столкнув плот на воду. Все быстро влезли, и Леший лихорадочно заработал шестом.

— Лево руля! Право руля! — шёпотом командовал он сам себе. — Помню, на дальнем море…

Он вновь с силой оттолкнулся. Плот резко ушёл вперед, и, так как шест увяз, глубоко воткнувшись в дно, то кормчий вдруг одиноко повис на нём посреди озера. Плот замер метрах в трёх от него. Шест медленно клонился к воде. Лицо у Лешего было странное.

Шест тихо упал. Кормчий окунулся, взял его в зубы и подплыл к плоту. Залез и резво отряхнулся всем телом, словно собака.

Неумолимо приближался сделавший круг луч прожектора. Все плотно прижались к мокрым бревнам. Луч зацепил лишь краешек плота… Леший опять бешено заорудовал шестом, и они вышли из опасной зоны.

Вскоре плот очутился под нависшими над водой кустами, как под крышей.

— Ты сиди здесь, — наказал Людоед Гуку. — В случае чего, подай сигнал. Вот так: ку-ку-у…

— Опять оставляете, — заныл Гук. — А я сильный. Я куда сильнее Пальчика!

— Ты ещё мал, — снисходительно заметил ему тот.

— Ты ещё более мал, — обиделся Гук.

— У тебя самое важное задание! — спохватился Пальчик.

— Тсс… — Людоед привычно посадил его себе на шею и осторожно выбрался на берег. Следом за ним, зачем-то засучив брюки, прошёл по воде, весь мокрый, Леший.

Сразу же за кустарником стояла ограда из колючей проволоки. Предусмотрительные Людоед и Леший вынули кусачки и бесшумно проделали — пока неизвестно для чего — широченный проход. Затем поползли. Пальчик лежал на шее Людоеда, вцепившись в его длинные усы, перекинутые за спину.

Впереди, метрах в двадцати от лазутчиков, торчала прожекторная вышка. По соседству с ней, поблескивая стальными коленами поршней, высились — в холостом, не отогнутом назад положении — забрасыватели двух катапульт на пусковых станинах с какими-то рычагами. Вокруг прохаживался часовой в длинном плаще.

Всё-таки прав оказался Леший: катапульты перевезли по частям и собрали на острове.