Право на мечту - Чейз Джеймс Хедли - Страница 19

— Вы совсем сошли с ума, — продолжал Сэм дрожащим голосом. — Вы, действительно, взяли эти деньги? Я не могу в это поверить. Мистер Джо сходит с ума от бешенства. Мне кажется, что лучше собирать деньги, чем служить у него шофером. Он меня пугает.

— Я тебе позвоню через несколько дней, Сэмми. Держи уши открытыми. Не беспокойся за свои деньги… я тебе их верну. Слушай все, что говорит Массино, мне нужна твоя помощь.

— Мистер Джонни, я вас умоляю… не надо звонить мне… если они вдруг обнаружат… Я вас умоляю, оставьте себе эти деньги. Все, о чем я вас прошу, так это оставить меня в покое.

И Сэм повесил трубку.

Джонни почувствовал, как его охватывает страх. Если бы он, как и намеревался, поехал к Физелли, то сразу же попался в ловушку. Сейчас он, действительно, один, совершенно один. Он вышел из кабины и оказался под ярким солнцем. Фримен сидел в машине, ожидая его.

— Ну и как? — спросил он, нажимая на стартер. Джонни подумал о Карло Танза. Это означает, что мафия серьезно занялась им и преследователи поняли, что он направляется на юг. Им удалось раскопать его знакомство с Физелли. У него было такое чувство, словно он попал в сетку. Они окружили его со всех сторон, но все же еще оставалось место для маневрирования.

— Неважно, — ответил он и закурил. — Не беспокойтесь обо мне, я уеду сегодня вечером.

Фримен внимательно посмотрел на него и промолчал. Когда они приехали домой, Фримен сказал:

— Послушайте, Джонни, две головы лучше, чем одна. Расскажите мне все. Или вы предпочитаете действовать самостоятельно?

На какое-то мгновение у Джонни появилось желание обо всем рассказать, но, подумав об опасности, решил не рисковать. Если люди мафии узнают, что он прячется у Фримена, они будут пытать его до тех пор, пока он не расколется, а потом убьют.

— Я сам выкручусь, — сказал он, — не вмешивайтесь.

— Это очень серьезно?

Фримен вопросительно посмотрел на него.

— Да, более чем серьезно.

— Вы выкрутитесь, Джонни… В вас есть что-то такое. Я не знаю что, но я бы поставил на вас.

— Не ставьте слишком много, — сказал Джонни. — Я не хотел бы, чтобы вы проиграли.

Он прошел в свою комнату и растянулся на кровати. Что делать? Он хотел поехать на юг, но, поскольку они знают это, он может попасть прямо в лапы Массино. Что делать? Но, может, все же рискнуть? Во всяком случае, куда бы он ни поехал, они все равно будут его искать.

Около часа он пролежал на кровати с тягостным чувством человека, попавшего в ловушку. Потом в дверь постучали, и вошел Фримен.

— Мне нужно пойти поработать, Джонни, — сказал он. — Я вернусь поздно. Почему бы вам не остаться?

— Нет, — Джонни поднялся. — Как вы говорите, все устроится. Я уеду до того, как вы вернетесь. Я вас благодарю за все, — он внимательно посмотрел на Фримена. — Вы, может быть, и не подозреваете, но без вас я уже давно был бы трупом.

— Не думаю, что все это так серьезно. Эти три пижона… Джонни, протянул ему руку:

— Чем меньше вы об этом знаете… Они пожали друг другу руки. Потом Фримен ушел. Через окно Джонни видел, как тот углубился в джунгли. Что теперь делать? Он дотронулся до медали Святого Христофора. Ожидать наступления ночи? Почему бы не уйти сразу? Вытащив пистолет из кобуры, он проверил его и спрятал снова, достал чемодан, сложил в него вещи. Ну вот и все. Внимательно осмотрел свою комнату, чувствуя, как сжимается сердце при мысли о расставании, затем вышел из дома и по тропинке добрался до шоссе. На это ему понадобилось около получаса, и этот путь снова разбудил дремавшую в ноге боль. Пройдя примерно километра три от домика Фримена, он остановился и стал смотреть на проезжающие машины. Грузовики, легковые автомобили, туристские автобусы ехали по обеим сторонам шоссе. Он поднимал руку, но никто не останавливался. Джонни безрезультатно простоял так около часа и решил идти дальше. Нога болела все сильнее, и он с беспокойством подумал, что повреждение не такое уж и легкое.

Остановившись в тени, он уселся на траву, чтобы отдохнуть. В этот момент метрах в двадцати от него остановился открытый грузовик. Шофер вышел из машины, поднял капот и стал осматривать мотор. Джонни схватил чемодан и направился к грузовику. Водитель, парень лет двадцати семи, высокий, худой, с длинными волосами, в грязных потертых брюках, казался неопасным.

— У вас неприятности? — спросил Джонни. Человек поднял голову. „Занятное лицо“, — подумал Джонни. Тонкое, с глубоко сидящими глазками, маленьким ртом и длинным носом. Угрюмое выражение довершало картину.

— Неудача?

— Я из неприятностей не вылезаю. Вся моя жизнь — сплошные неприятности. Это снова свеча, — он отошел от грузовика и закурил. — Подождем, пока мотор остынет. Вы едете автостопом?

Джонни поставил чемодан.

— Да, а вы куда едете?

— В Лидусбрик. Я там живу. Это немного не доезжая Нью-Семара.

— Я заплачу за проезд, — сказал Джонни.

Человек бросил на него острый, оценивающий взгляд.

— Десять долларов. Идет?

Джонни мог угадать, когда человеку нужны деньги. Он видел такое выражение уже сотни раз.

— Идет.

— Договорились, старина, я вас отвезу. Значит, десять долларов.

Джонни достал из кармана деньги.

— Можно авансом, и больше не будем об этом говорить. Шофер схватил деньги длинными тонкими пальцами.

— Я сейчас сменю свечу. Садитесь, старина, — через десять минут он сел в кабину. — Меня зовут Эд Скотт, — заявил он.

— А меня — Джонни Бьянко, — сказал Джонни. Грузовик с ревом выехал на дорогу.

— Что это вы перевозите, Эд? — спросил Джонни через несколько километров.

— Креветки, — Скотт саркастически усмехнулся. — Каждый день, кроме воскресенья, я гружу сто корзин креветок и везу их в Ричмонд. Это сто девяносто километров. Туда и обратно. В этой кабине я провожу четыре часа только в один конец. А это означает, что каждый день я отсиживаю за баранкой по восемь часов. Мне нужно подняться в пять утра, чтобы загрузиться. Возвращаюсь домой около семи. У меня контракт на три года с четырьмя лучшими ресторанами в Ричмонде. Но у меня было помутнение разума, когда я подписывал этот контракт. Это такая проклятая работа. Джонни сидел и слушал, соглашаясь, что это, действительно, довольно грустный способ заработать себе на кусок хлеба.

— Черт возьми, — продолжал Скотт, — я совсем сошел с ума. Фреда меня предупреждала… Это моя жена. Так вот, я никогда не слушаю женщин. Они все время что-нибудь болтают. Они говорят лишь только для того, чтобы слышать звук собственного голоса. Но через восемь месяцев такой работы я понял, что на этот раз Фреда была права. Год назад я работал на одну компанию во Флориде. Они платили хорошо, работа была не очень утомительной, но это не для меня. Я не могу гнуть горб для патрона. Мне нужно работать самому для себя, — он взглянул на Джонни. — Вы такой же, как и я?

— Да, такой же, — ответил Джонни. Он достал пачку сигарет и протянул Эду. — Закурите?

— А почему бы и нет.

Джонни зажег две сигареты и одну передал Эду.

— Я откладываю деньги, чтобы купить грузовик, и вот влип с этим контрактом. Мне нужно каждый день возить эти проклятые креветки в Ричмонд, иначе они переломают мне кости. А что это мне приносит? Я зарабатываю сто пятьдесят долларов в неделю, и на них я должен содержать жену, эту коробку, платить налоги и все остальное. Получается, что я работаю задаром.

— Да, вам не позавидуешь, — согласился Джонни.

— А вы чем занимаетесь?

— Ну, скажем, я путешественник, — ответил Джонни. — Многие годы я был управляющим в одном доме, и мне это здорово надоело. Я продал все, что у меня было, и вот я свободен. Я всегда жил на севере и решил проехаться на юг. Когда потрачу все денежки, начну искать работу, но не раньше.

— Наверное, вы не женаты?

— Нет.

— Да… человек свободен, когда у него нет женщины.

— У вас есть дети?

— Я бы хотел, но Фреда против. Сейчас, когда я вижу, как сложились дела, думаю, что она была права. Жизнь, которую мы ведем, — не для детей.