Воин - Джордан Николь - Страница 46

Глава 19

Лачуга, построенная из ивовых ветвей, обмазанных глиной, была старой и убогой, соломенная крыша давно нуждалась в починке. Закрытые ставни создавали ощущение заброшенности и атмосферу смерти.

– Что это за место? – спокойно спросил Ранульф.

Ариана не могла говорить. Она чувствовала удушье, дыхание перехватило, а сердце, словно кто-то зажал в тисках или в кулаке, облаченном в латную рукавицу.

Она только беззвучно всхлипывала, но Ранульф с ожесточением не обращал внимания на ее слезы. Он не допустит, чтобы она вынудила его поколебаться своими хитрыми уловками. Больше ей не удастся защитить себя подобными фокусами. Он вытащил меч.

– Эй, там, в хижине! Покажитесь, или вам придется познакомиться с гневом лорда Кларедона!

Наступила тишина. Но через несколько мгновений ветхая дверь заскрипела и отворилась внутрь лачуги.

Ранульф сильнее стиснул эфес меча, но тут из хижины на свет выступила темная фигура, облаченная в черное.

Для женщины она была слишком высокой, но держала свою изящную фигуру со знакомой царственной грацией. Лицо прикрывала вуаль, руки замотаны во что-то темное.

– Милорд Ранульф, – произнесла она приятным спокойным голосом, присев в почтительном реверансе. – Чем могу служить?

Ариана подавилась задушенным рыданием и опустила голову.

– Господь милостивый, прости меня, – прошептала она.

– Не вини себя, дочь. Раньше или позже нас бы все равно обнаружили.

Подняв руки, женщина откинула вуаль, открывая лицо. В молодости эти стареющие черты наверняка были прекрасны, но изуродованная кожа не давала ошибиться – это признаки проказы.

Ранульф отшатнулся, чувствуя себя так, словно кто-то сильно ударил его кулаком в живот. Несмотря на закалку в боях, он не мог спокойно относиться к смертельному недугу.

Пять лет назад эта женщина присутствовала на его обручении, сидела на почетном месте на возвышении. Тогда он знал ее как леди Кларедон. Жена лорда Уолтера, мать его предполагаемой невесты.

– Миледи Констанция? – выдохнул Ранульф, вновь обретя дар речи.

Мать Арианы слабо улыбнулась:

– Как видите, милорд. Сожалею, что не могу приветствовать вас при… более счастливых обстоятельствах.

– Но мне сказали… что вы умерли.

– Так и есть – для мира. Я живу скрытно здесь, в лесу, со своей камеристкой.

– Но… почему?

Еще одна сухая улыбка тронула губы леди Констанции.

– Потому, что мне вряд ли где-нибудь будут рады. Я уверена, вы знаете, как здоровые люди относятся к прокаженным.

Да, это он знал. Этого недуга так боялись, что его несчастливых жертв часто выгоняли из дома, прочь от цивилизации, а некоторых до смерти забивали камнями.

Леди Констанция грациозно повела рукой в сторону хижины:

– Я пригласила бы вас в мое непритязательное жилище и угостила бокалом вина, милорд, но столь тесный контакт будет неблагоразумным. Честно говоря, обычно я не позволяю Ариане подходить так близко, как это сделали сейчас вы.

Ранульф молча потряс головой, надеясь, что в ней прояснится. Сейчас он мог думать только об Ариане и о том, что означали эти ее вылазки.

Он посмотрел на ее склоненную голову, но она сидела перед ним боком и он видел только ее профиль.

Взяв ее за подбородок, Ранульф приподнял ее голову, повернув к себе, и внимательно всмотрелся в полные слез глаза:

– Это и есть твоя тайна?

Проглотив рыдание, она кивнула, изо всех сил пытаясь прекратить плакать. Да, это и была ужасная тайна: ее мать не скончалась несколько лет назад, как считали все. Она страдала от недуга, который наводил ужас и трепет на всех – и на невольников, и на знатных людей.

– Я должна была прийти. Они нуждались в еде… я не была здесь очень давно…

Давление, сжимавшее грудь Ранульфа, исчезло; гнев, боль, горечь – все развеялось. Он испытывал потрясение и жалость оттого, что такую прелестную женщину, как леди Констанция, настигла такая страшная болезнь, но облегчение оказалось намного, намного сильнее. Ариана не предавала его! Она совершала свои тайные вылазки в лес, чтобы помочь матери, а не для того, чтобы встречаться с мятежниками или любовником. Она его не предавала.

– Как же вы заразились? – заставил он себя спросить.

– Ухаживая за сыном, милорд. Джослин вернулся с недугом из Святой земли. Я не могла его покинуть. Боюсь, что материнская любовь не ведает мудрости.

«Материнская любовь»? Ранульф не знал, что это такое.

– Говорят, что проказа – это наказание Господа за смертный грех.

Ариана что-то задушевно произнесла.

– Значит, Господь слеп и жесток! – страстно выкрикнула она, не думая о том, что ее слова звучат как богохульство. – Моя мать виновна только в одном грехе – она слишком сильно любила. А брат? Он отправился в святое паломничество как слуга Божий! Может, это грех?

– Ариана, – нежно упрекнула ее леди Констанция.

– Разве Джослин умер от болезни? – спросил Ранульф. – Я думал, что он погиб в битве.

В серых глазах леди Констанции, так похожих на глаза ее дочери, мелькнуло страдание.

– Да, в битве. Он был солдатом, сыном своего отца, и решил закончить свою юную жизнь с честью, в сражении, а не терпеть телесные муки. Жаль, что у меня нет такого выбора.

– Нет, мама!

Потрескавшиеся губы Констанции сложились в печальную улыбку.

– Да благословит тебя Господь, дочь, – ты придаешь мне сил. Если бы не ты, я бы этого не вынесла. – Она произнесла это мягко, без особой горечи. – Честно говоря, терять дитя тяжелее, чем стоять лицом к лицу перед своей смертью. Я прожила хорошую жизнь и готова вступить в Царство Божие.

Ариана громко всхлипнула.

– Вы живете здесь вдвоем? – негромко спросил Ранульф.

– Моя помощница, Герта, – преданная служанка. Еще одно благословение. Без нее моя жизнь стала бы очень сложной. Герта!

Из хижины, опираясь на палку, вышла седовласая старуха, согбенная от возраста, и присела в глубоком реверансе перед новым лордом Кларедон. Ранульф заметил, что она вроде бы не страдает смертельным недугом.

Констанция объяснила:

– Мой супруг, Уолтер, не хотел обрекать меня на жизнь прокаженной. Он позволил мне укрыться здесь, сказав миру, что во время путешествия меня убили разбойники. А потом распустил слухи о заколдованном лесе, чтобы уберечь меня от невольников. Они бы изгнали отсюда любого человека с проказой, хоть я и была раньше их леди.

Ранульф вспомнил, как Ариана однажды рассказала ему о заколдованном лесе, а он с презрением ответил, что это ложь. Однако суеверные невольники и близко к лесу не подходили.

– Ну вот… – пробормотала леди Констанция, – теперь, когда вам известна моя тайна, милорд, вы прогоните нас прочь из ваших владений?

Ранульф медленно сунул меч в ножны. Ариана обратила к нему умоляющий взгляд:

– Ранульф, пожалуйста… я молю о милосердии! Она погибнет, если ты ее выгонишь! Я сделаю все, что ты скажешь, только пощади ее!

Ранульф мгновенно сжал губы. Как могла Ариана подумать, что он способен обречь несчастную душу на такой жестокий удел?

– Я не вижу причин раскрывать вашу тайну, миледи. Или запрещать вам жить здесь.

Сказав это, он почувствовал, что напряженное тело Арианы облегченно расслабилось. Она уткнулась лицом в ладони.

Стараясь не обращать внимания на такую бурную смену чувств, Ранульф перевел безрадостный взгляд на ее мать:

– Ваша дочь может и дальше приносить вам еду, если ее будут сопровождать до опушки леса. Мне не нравится мысль, что она будет бродить тут одна, поскольку с ней может что-нибудь случиться.

– Мы будем благодарны, милорд. Наши запасы почти иссякли после… вашего появления, – тактично закончила леди Констанция.

Она хотела сказать «после того, как вы захватили Кларедон», понял Ранульф.

– Сожалею, что так мало могу для вас сделать, – искренне произнес он, думая, что с удовольствием помог бы этой грациозной леди в ее отважной борьбе с недугом. Она оказалась храброй женщиной, столкнувшейся с ужасной болезнью, одна в целом мире – за исключением верной служанки и преданной дочери.