Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер - Страница 60

Я так и оставил их — волка и человека — и вошел в комнату, чтобы увидеть своего ребенка.

Одна из женщин поспешно заворачивала младенца в простыню и вытирала его лицо. Закончив, она передала его мне. Они все были из Солинды, эти женщины, но я был их королем — и останусь им, пока у меня не будет второго сына.

Я посмотрел на их лица — и понял, что у меня нет ни одного.

— Девочка, господин мой Мухаар, — прошептал кто-то на хомэйнском с сильным акцентом.

Я вгляделся в крохотное личико. В нем еще ничего нельзя было прочитать, оно было сморщенным, как печеное яблоко, — но я вдруг осознал, что эта девочка — мое дитя.

Кто не познает бессмертия, держа на руках своего ребенка? Внезапно то, что родилась дочь, а не сын, потеряло для меня всякое значение: будет и сын потом. Сейчас у меня родилась дочь — достаточно и этого.

Я медленно подошел к постели, бесконечно бережно и почтительно неся ребенка. Такой маленький, такой беспомощный — а я был таким большим — но не менее беспомощным. Внезапно то, что у меня вообще могла быть дочь, показалось чудом. Я опустился на колени подле ложа и показал Электре ее ребенка.

— Твой наследник, — прошептала она, и я понял, что она еще ничего не знает. Ей не успели сказать.

— Наша дочь, — мягко ответил я. Внезапно глаза Электры прояснились — и остекленели от ужаса:

— Ты хочешь сказать, что это девочка..?

— Принцесса, — сообщил я. — Электра, она очаровательная девчушка…

Вернее было сказать — я надеялся, что она станет такой.

— Придет время и для сыновей. Сейчас у нас есть дочь.

— Боги! — воскликнула она, — Вся эта боль — ради девочки? Не сын для престола Хомейны — или для трона Солинды… — слезы усталости покатились ее по щекам. — Как же мне сдержать свое слово? Эти роды едва не убили меня…

Я жестом приказал одной из женщин забрать у меня малышку. Потом подхватил Электру под плечи одной рукой, словно она была ребенком, которого нужно убаюкать.

— Электра, успокойся. Не нужно спешить. У нас есть дочь — будут и сыновья, но не завтра же. Успокойся. Я не хочу, чтобы ты горевала из-за того, что родила девочку.

— Девочка, — повторила она, — На что годна девчонка — разве что замуж ее выдать! Я хотела сына!.. Я опустил ее на подушки и укутал в покрывало:

— Спи. Я приду позже. Нужно сообщить новость — и найти Финна… — я остановился. Не стоило говорить ей о Финне. Не теперь.

Но Электра уже спала. Я отбросил влажные волосы с ее лба, снова взглянул на спящую девочку и вышел, чтобы объявить новость.

Вскоре раздались приветственные крики, забили колокола. Слуги поздравляли меня и желали счастья. Кто-то сунул мне в руку кубок вина, пока я шел по коридору к комнатам Финна. Лица передо мной расплывались, сливались — я не смог бы сейчас узнать никого. Теперь у меня была дочь — но была и проблема.

Финна не было в его апартаментах. Не было его и на кухне, где повара и поварята кланялись, пораженные тем, что среди них появился их Мухаар. Я спросил о Финне, узнал, что он не заходил, и снова вышел.

Наконец, меня разыскал Лахлэн: он был очень серьезен и озабочен. Леди в его руках не было, зато с ним была моя сестра. Сперва я думал, что они пришли с пожеланиями счастья, оказалось, у них были новости о Финне.

— Он забрал волка и ушел, — тихо сообщил Лахлэн. — Коня не взял.

— Облик лиир, — угрюмо сказал я.

— Он был… странным, — Торри была бледна. — Он не был самим собой. И не отвечал на наши вопросы, — она сделала беспомощный жест. — Лахлэн играл для меня на своей Леди. Я увидела, как вошел Финн. Он… скверно выглядел. Он сказал, что должен уйти.

— Уйти! — у меня сжалось сердце. — Куда?

— В Обитель, — ответил мне Лахлэн. — Он сказал, что ему нужно очиститься после чего-то, что он сделал. Он сказал также, чтобы ты не посылал за ним и сам не ехал следом…

Арфист бросил короткий взгляд на Торри. — Он сказал, что это дело Чэйсули, и что клановые узы иногда бывают превыше всех прочих. Внезапно я ощутил дурноту:

— Да. Но он лишь изредка вспоминал о них… — я остановился, вспомнив звериный дикий взгляд и утробное рычание Финна. — Он говорил, сколько пробудет в Обители?

У Торри были испуганные глаза:

— Он говорил, что длительность очищения зависит от тяжести нанесенного оскорбления — а оскорбление было тяжелым, — ее тонкая рука легла на горло. Кэриллон… что он сделал?

— Пытался убить королеву, — мне показалось, что эти слова произнес кто-то другой. Я видел их потрясенные глаза.

— Боги! — выдохнул я, — Я должен отправиться за ним! Вы не видели, каким он был…

Я шагнул к двери — и чуть не сбил с ног Роуэна.

— Мой господин! — он схватил меня за руку. — Подожди…

— Не могу, — я высвободил руку и хотел пройти, но он снова остановил меня.

— Роуэн…

— Мой господин, вести из Солинды, — настаивал он. — От Ройса, твоего регента в Лестре.

— Хорошо — нетерпеливо сказал я, — это может подождать? Я вернусь, как только смогу.

— Финн сказал, что ты не должен следовать за ним, — повторил Лахлэн. — Без сомнения, у него были на то причины…

— Кэриллон, — Роуэн оставил почтительные выражения и титулы, и я понял, что дело серьезное, — Тори Атвийский. Он снова готовит вторжение.

— В Солинду? — я уставился на него в изумлении.

— В Хомейну, мой господин — Роуэн выпустил мою руку, как только понял, что я не собираюсь уходить. Теперь я просто не мог уйти.

— Вести достигли Лестры, и Ройс немедленно прислал вестника. Ройс говорит, что есть еще время, но Торн не изменит своего решения. Мой господин… — он чуть помедлил. — Ему нужен ты. Ему нужна Хомейна. Это месть за смерть его отца и всех атвийцев, погибших в войне Беллэма. Посланник принес весть, — на его юном лице было многозначительное выражение. — Торн намеревается взять Хондарт…

— Хондарт! — взорвался я, — Ноги его не будет в хомейнском городе, пока я жив!

— Он собирается воспользоваться поддержкой Солинды, — Роуэн говорил теперь совсем тихо. — Они хотят пройти по суше через Солинду и на кораблях через Идрийский Океан, направляясь к Хондарту.

Я подумал о южном городе на берегу Идрийского Океана. Хондарт был богатым городом, живущим рыболовством и торговлей с другими странами. На коне до него добираться две недели, пешим — и того дольше. Пешие переходы замедлят продвижение армии…

Я на миг закрыл глаза, пытаясь привести в порядок воспоминания, чувства и мысли. Слишком многое вместил в себя этот день. Финн, рождение моей дочери теперь еще и это.

Я положил руку на плечо Роуэна:

— Где этот посланник?.. И собери всех советников, кого сможешь. Пошли за теми, кто отправился в свои владения. На это уйдет время… о боги, если мы опять отправляемся на войну, нужно вновь собирать войско, — я потер глаза, Финну придется подождать.

Когда у меня нашлось время, я сбежал от военных советов и наконец отправился в Обитель. И, проезжая по равнинам, встретился лицом к лицу с Финном.

Он ушел из Хомейны пешком, возвращался же на коне — наверняка взял его в Обители, а может, то был один из его собственных коней, он не сказал. Он вообще мало говорил, замкнувшись в себе, и я видел, что на его сердце легла глубокая темная тень. Взгляд его желтых глаз был странен.

Мы встретились под свинцово-серым небом, затянутым тяжелыми тучами. Вскоре должен был пойти дождь. Наступала осень, месяца через четыре землю покроет снег. Было еще не так уж холодно, но я был в кожаной охотничьей одежде и кутался в темно-зеленый шерстяной плащ. Финн был без плаща, руки обнажены. Он остановил коня. Ветер развевал его волосы, черные, как вороново крыло — я мог бы поклясться, что в них появилось серебро седины. Он казался много старше и как-то жестче, чем прежде — но, может быть, раньше я просто не замечал этого в нем?..

— Я хотел приехать, — сказал я. — Лахлэн говорил — не нужно, но я все же хотел приехать. Ты был таким… — я передернул плечами, его молчание заставляло меня чувствовать себя неуютно. — Но тут прибыл посланник из Лестры…