Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер - Страница 57

Я предложил ей руку:

— Госпожа оказывает мне честь… Тонкая белая ручка легла на зеленый бархат моего камзола:

— Мой господин… это самое малое, что я могу сделать для вас.

….Церемония была краткой, но я не слушал, что говорилось на ней. Я пытался не обращать внимания на то чувство, которое шевелилось где-то глубоко внутри меня. Я постоянно ощущал осуждение Финна, хотя его лицо, когда я посмотрел на него, было спокойно, без тени чувства. Всякий раз, когда я смотрел на Электру, я видел только женщину, прекрасную и желанную.

Я говорил слова клятвы, связывавшие нас — хомэйнские слова, взятые из языка Чэйсули. И это было верно — Хомейна и Чэйсули были неразделимы, теперь я знал, почему.

Электра повторяла слова за мной, не отводя от меня взгляда. Ее солиндский выговор превращал в насмешку слова клятвы: быть может, она делала это намеренно? Но нет, она ведь и вправду была из Солинды… и, без сомнения, прекрасно понимала, что говорит.

Священник положил руку на ее голову, вторая опустилась па мою. На несколько мгновений повисло тяжелое молчание — мы стояли на коленях перед ним, потом он улыбнулся и произнес слова благословения новому Мухаару и его госпоже супруге.

Я взял эту женщину — я удержу ее. Электра наконец стала моей.

Когда окончился свадебный пир мы перешли в следующий зал: этот был не таким большим, но производил едва ли меньшее впечатление, чем Тронный Зал с его Троном Льва. По стенам проходила галерея, лютни, флейты, тамбурины, арфы и юные голоса певцов служили фоном для празднества. Вскоре гости, подогретые добрым вином, перестали обсуждать политику и приготовились вывести своих партнерш в танце на красные плиты пола.

Но танцы не могли начаться, пока их не откроют Мухаар и его Королева. А потому я вывел Электру на середину зала и дал знак начинать.

Она легко повела изысканный узор танца, вся — кружение, вся — шорох одежд.

Наши руки соприкоснулись и разошлись. Танец был более похож на изысканное ухаживание с легкими авансами с обеих сторон. Я чувствовал направленные на нас взгляды и улыбки — правда, последние в большинстве своем принадлежали не солиндцам. Для тех во всем происходящем было мало радости.

— Скажи мне, — сказал я, когда танец свел пас в центре зала, — где Тинстар?

Она вся напряглась и чуть было на оступилась, я подхватил ее под руку и помог ей удержаться на ногах, ласково улыбнувшись ее ошеломленному взгляду.

— Ты думала, я не спрошу? — танец снова развел нас, но через мгновение мы снова оказались рядом.

Она глубоко вздохнула — сапфир заискрился на ее шее, подвески пояса вспыхнули огнями в складках юбки:

— Мой господин… ты застал меня врасплох.

— Не думаю, чтобы тебя когда-либо можно было застать врасплох, Электра, я улыбнулся. — Так где он?

Мы снова разошлись. Я внимательно следил за ее лицом. Она двигалась легко благодаря природной грации и изяществу, но мысли ее были явно заняты чем-то другим.

— Кэриллон…

— Где Тинстар?

Удлиненные глаза на мгновение закрылись, но когда она подняла ресницы, я увидел в них отчуждение, почти враждебность. Ее губы сжались в тонкую линию:

— Он ушел. Я не знаю, куда. Я поймал ее руку — пальцы ее были, как всегда, прохладными:

— Лучше бы тебе удовольствоваться мной, Электра. Ты моя жена.

— И Королева? — быстро прибавила она. Я улыбнулся:

— Тебе нужен королевский венец, ведь так? В ней мгновенно взыграла гордая кровь королей:

— Я стою этого! Даже ты не сможешь отказать мне в этом праве!

Мы снова сошлись в очередной фигуре танца. Я взял ее руку и провел через весь зал. Там мы развернулись и прошли назад, вызвав аплодисменты зрителей. В этом споре победила дама.

— Может, и не смогу, — согласился я, — Ведь ты станешь матерью моего наследника. Ее зубы оскалились на мгновенье:

— Такова твоя цена? Ребенок?

— Сын. Подари мне сына, Электра.

Мгновение она размышляла, потом улыбнулась:

— Может быть, я слишком стара, чтобы родить ребенка. Об этом ты не думал?

Я до боли стиснул ее руку — кости едва не хрустнули:

— Не говори глупостей, госпожа моя! Я не сомневаюсь, что, подарив тебе вечную юность, Тинстар оставил тебе и возможность рожать.

Ее щеки залил румянец. Танец окончился, более ей не нужно было подчиняться мне. Но на нас все еще смотрели — она не могла резко прервать разговор.

Электра принужденно улыбнулась:

— Если ты того желаешь, господин мой супруг, я подарю тебе ребенка.

Празднество и без того казалось мне слишком долгим, но даже сейчас я все еще не мог пройти с ней в опочивальню. Этикет требовал, чтобы мы задержались еще на некоторое время.

Но это «некоторое время», казалось, тянулось целую вечность.

Электра наградила меня долгим взглядом. Я видел раздумье в ее глазах, она оценивала меня — так же, как и я ее. Я взял ее за руку и коснулся губами прохладных пальцев:

— Госпожа — я преклоняюсь перед тобой. Электра улыбнулась.

Позднее я подумал о том, что мир изменился — быть может, совсем чуть-чуть.

Может, и больше. Что началось с похоти и удовлетворения желания, окончилось чем-то более серьезным. Нет, не любовью — навряд ли: быть может, лучшим пониманием друг друга. Исчезли взаимные уколы и укоры, но я понимал, что путь к окончательному пониманию предстоит неблизкий. Мы слишком долго были врагами.

Ноги Электры переплелись с моими, волосы ее были придавлены моим плечом.

Голова ее лежала, как на подушке, на моем предплечье, мы оба смотрели в окно, где небо начало уже розоветь, и первые лучи восходящего солнца пробивались сквозь щелку в тяжелых шторах.

Конец ночи мы провели в спальне, сбежав из танцевального зала, чтобы предаться утехам супружества. Ни она, ни я не были удивлены, обнаружив, что мы великолепно подходим друг другу. Это мы чувствовали с самого начала. И все же сейчас, проснувшись после недолгого сна, мы оба погрузились в размышления о той жизни, что лежала перед нами.

— Ты забыл? — спросила она. — Я ведь была женщиной Тинстара.

Я мрачно улыбнулся, глянув на покрывала, хранящие наши тела от ночной прохлады:

— Теперь ты делишь ложе со мной, не с Тинстаром. Так что это не имеет значения.

— Не имеет? — она, как и я, улыбнулась, но причина, должно быть, была другой Я вздохнул:

— Ну, хорошо, имеет. Ты знаешь, что это так, Электра. Но ты стала моей женой, не его, так что не будем говорить о нем в первую ночь нашего супружества.

— Не думала, что ты это признаешь, я полагала, что ты свалишь всю вину на меня, — она придвинулась ближе ко мне.

Я подвинул руку и запустил пальцы ей в волосы:

— Что, я должен так поступить?

— Нет, — ответила она, — Не вини меня. У меня не было выбора, — она высвободилась из моих объятий и села на колени рядом со мной, тело ее заливал розовато-серый жемчужный свет раннего утра. — Ты просто не знаешь, что значит быть женщиной, знать, что ты — награда, предназначенная победителю. Сначала Тинстар потребовал меня — я была платой за его услуги моему отцу. Потом ты даже ты — сказал, что возьмешь меня в жены, когда мы проиграем войну. Видишь?

Женщина — вечная награда за победу.

— Плата Тинстару? — я нахмурился, она снова кивнула. — Цена помощи Айлини… — я покачал головой, — Я не подумал об этом…

— Ты думал, я хотела его? Я коротко рассмеялся:

— Ты говорила об этом довольно убедительно. Ты просто бросала мне это в лицо…

— Ты — враг! — в ее голосе звучало недоумение, непонятное мне, — И ты считаешь, что я должна была сдаться сразу? Ты считаешь, я могла позволить тебе думать, что меня так просто заполучить? Ах, Кэриллон, ты мужчина — такой же, как все остальные. Ты считаешь, что все, что нужно женщине — чтобы мужчина пожелал ее, — она рассмеялась.

Я снова притянул ее к себе:

— Итак, война между нами окончена?

Ее лицо лучилось мягким предутренним светом:

— Я не хочу никаких войн у нас в постели. Но если ты захочешь причинить зло какой-нибудь стране, я сделаю все, чтобы помешать тебе.