Скрытая ярость - Гарвуд Джулия - Страница 32

– Твой отец совершенно нормальный человек. Я бы даже сказала, приятный. Ко мне он неизменно добр.

– Правильно. Потому что ты ему никогда не перечишь.

– Не наговаривай на родного отца! Будь он вроде шефа Драммонда, Джордан и Сидни не называли бы его папочкой.

– Это привилегия слабого пола. Сыновья, обращаясь к нему, обязаны добавлять «сэр». Нам доставалось на орехи, когда были помоложе... и, если честно, задело. Когда в семье шестеро мальчишек, нужны ежовые рукавицы!

Кейт припомнила первую ночь после ранения Дилана. Судья Бьюкенен сидел у постели сына. Когда она проснулась после короткой дремоты, то увидела у него во взгляде такую откровенную боль, что чуть не разрыдалась от сочувствия и поняла, что, несмотря на внешнюю суровость, он любит детей всем сердцем.

– Ненавижу больницы...

Взгляд Дилана дал Кейт понять, что она произнесла это вслух.

– Как всякий нормальный человек, – заметил он и, откликаясь на ее печаль, коротко сжал ей руку. – К чему ты это сказала?

– Так, ни к чему.

Не хотелось углубляться в описание причин. Дилан не настаивал. Скоростное шоссе в это время было почти пустынным, и он не слишком пристально следил за дорогой.

– Утром я звонил Нейту.

– И что же?

– Сказал, что еду с тобой в Саванну. Объяснил почему и попросил навести еще пару справок.

– Мило с твоей стороны.

– Кое-что он для меня уже выяснил. Что-то нечисто в истории с тем складом, где был взрыв. Им вроде бы владеет фирма, но, кроме названия, ничего не удавалось выяснить. Нейту пришлось копнуть как следует, и представляешь, у кого контрольный пакет акций?

– У кого?

– У Карла Бертолли.

Кейт меньше всего ожидала услышать это имя и в первый момент подумала об ошибке.

– Невозможно!

– В смысле Нейт решил облить честного человека помоями? – усмехнулся Дилан.

– Конечно, нет, но... как это может быть? Карл сроду не упоминал, что имеет отношение к складу!

– Может, не хотел, чтобы ты это знала.

– А Дженнифер из риелторской компании, которая показывала мне склад? Она знала? – спросила Кейт и тут же сама себе ответила: – Как она могла не знать! Без таких деталей никто не возьмет на себя объект! Ее уже допрашивали?

– Она с семьей где-то на природе, но к завтрашнему дню должна вернуться. Нейт мог бы разыскать ее, но решил, что время терпит, – ведь главное уже известно. Сегодня или завтра ее допросят, не имеет решающего значения. По его мнению, она скрыла то, что склад фактически принадлежит Карлу, по его же просьбе.

Кейт честно постаралась проникнуться новостью, но ничего не вышло. Карл? Дорогуша Карл? Нет, и еще раз нет!

– Но если взрывы подстроены Карлом, то каков был его мотив? Правда, недвижимость обычно бывает застрахована, и на солидную сумму, но в деньгах он не нуждается – сам раздает их благотворительным организациям. И уж совсем непонятно, зачем ему моя смерть! Мы дружим, знаем друг друга тысячу лет! Нет, это все не имеет смысла!

– Я уверен, ФБР уже составляет картину финансовых возможностей Карла Бертолли. Если они не так солидны, как кажутся, это скоро станет известно. Какой-то мотив быть должен.

– А я говорю, его нет!

– Кто знает, кто знает... Порой такое узнаешь о людях, что голова идет кругом. У твоего Карла вполне могут быть маленькие тайны.

– Не могу поверить! И не хочу!

– Ну, так брось об этом думать. Поразмыслим лучше вот над чем: Комптон Томас Маккена – твой двоюродный дедушка. Вернее, был им.

– Как это был?

– Он скончался прошлой ночью, а два часа спустя – в полном соответствии с его последней волей – письмо было отправлено Андерсоном Смитом, одним из его поверенных.

– Тогда чего ради?..

– Ты едешь в Саванну? Отнюдь не за тем, чтобы, как гласило письмо, встретиться с ним в конторе «Смит и Вессон». Вы все три должны были присутствовать при чтении завещания.

Кейт вдруг ощутила горькое разочарование и поразилась его силе.

– Ну, значит, это неподходящий момент копаться в наследственности, – сказана она в попытке пошутить. – Поскольку это была основная причина для поездки, можем поворачивать. Наследство пусть оставят себе, нам оно без надобности.

– Это ты так говоришь, а что скажут твои сестры?

– В письме есть номер телефона конторы. Могут созвониться. Не прозевай поворот!

– Вы не единственные, кто будет присутствовать. Соберутся все ваши родственники по отцовской линии. Неужели тебе не интересно?

– Ничуть.

– Вообще-то я не знаю, все ли соберутся, но двоюродные братья будут точно. О них Андерсон Смит упомянул Нейту. Кстати, никому не известно, что вы тоже упомянуты в завещании. Насколько я понял, они вообще не имеют представления о вашем существовании.

– Хорошенькое дело! В таком случае я еще меньше хочу там оказаться. Поворот уже виден! Тормози!

Дилан и не подумал.

– Ты ничего этим не добьешься. Мне нечего там делать, нет никакого интереса к тем, кто там будет, и даже если ты притащишь меня в Саванну, я первым делом возьму обратный билет. Если эти люди никогда не слыхали о нас, вряд ли их просветили насчет наследственных болезней. Держали в неведении.

– Странная логика.

– Так оно чаще всего и бывает. Короче, поворачивай назад!

– Есть одно обстоятельство...

– Какое? – спросила Кейт с подозрением.

– Поверенный говорил что-то о фотографиях вашего отца, которые находятся среди имущества покойного, и других его личных вещах.

– Ах вот как... – протянула она. – Ладно, едем.

Глава 22

Роджер Маккена прибыл на чтение завещания с пистолетом сорок пятого калибра в кармане.

Хотя он был на месте за добрых двадцать минут до начала, пришлось искать место для парковки – квартал, где находилась адвокатская фирма «Смит и Вессон», был из престижных, со множеством дорогих и вычурных бистро, где деловая публика закусывала в обеденный перерыв. Наконец удалось приткнуться на какой-то стоянке в полукилометре ходьбы до нужного здания.

Выйдя из машины, Роджер постоял, опираясь на капот и жадно втягивая сигаретный дым. Он держал окурок во рту до тех пор, пока не ощутил вонь горящего фильтра и жар огня на губах, а бросив, тотчас закурил снова.

В висках стучало так, словно голова сейчас лопнет. В таком состоянии не то что ходить, стоять можно лишь с трудом, но событие было не из тех, которые пропускают. На него не зазорно и приползти.

Вопреки головной боли и ужасной слабости во всем теле Роджер не был обижен на судьбу. Как раз наоборот. Похмелье было платой за добрую весть: накануне, узнав о смерти дяди, он издал дикий крик радости и так хорошо приложился к бутылке, что под утро отключился прямо на полу.

Ходьба по удушливой жаре добавила к неприятным ощущениям еще и тошноту. Контора находилась сразу за парком, но и прогулка через него не принесла облегчения – пришлось пробираться между теми, кто предпочитал сень деревьев столику бистро и закусывал прямо на траве.

Перед дверью Роджер постоял, шатаясь и тяжело дыша, весь покрытый липким горячим потом. Зная, что внутри его ждет прохлада, он навалился на дверь, а когда она отворилась, ринулся вперед, как обезумевший бык. Сигнал тревоги хоть и не пронзил уши, но прозвучал громко и внятно, и оба охранника тотчас кинулись наперерез. Раздосадованный задержкой, Роджер попробовал прорваться, но его прижали к стене и потребовали или отдать оружие на временное хранение, или немедленно покинуть здание.

Выпятив челюсть и бормоча проклятия, он протянул пистолет ближайшему охраннику, рукояткой вперед.

– Он заряжен? – спросил охранник, не снимая руки со своего.

– Разумеется! – рявкнул Роджер, все сильнее злясь. – Какого черта я таскал бы с собой незаряженный?!

– Это верх неосторожности – разгуливать повсюду с заряженным пистолетом и взведенным курком, – заметил охранник, принял оружие и поставил на предохранитель. – Хотите отстрелить себе что-нибудь важное?