Скрытая ярость - Гарвуд Джулия - Страница 14

Глава 10

С Джордан в самом деле будет все в порядке! Опухоль доброкачественная, приостановить ее рост проще простого.

Это чудесное известие наполнило Кейт неописуемым облегчением. Она с трудом удержалась, чтобы не броситься хирургу на шею.

Она надеялась, что, как только анестезия отойдет, Джордан можно будет забрать домой, но оказалось, что ее хотят оставить на ночь. На вопрос почему хирург очень небрежным тоном сказал, что у пациентки оказалась небольшая – ну, совсем незначительная – аллергия на данный конкретный раствор. О нет, нет, тревожиться не о чем – все последствия исчезнут к завтрашнему утру.

Какое-то внутреннее чувство заставило Кейт настоять на посещении. При виде подруги с языка чуть не сорвалось: «Ничего себе незначительная аллергия!» Джордан лежала красная, как вареный рак, вся в жутких припухлостях по лицу и рукам и конвульсивно комкала пальцами одеяло, поскольку ей сказали, что чесаться – значит усугубить свое состояние. Как лучшая подруга, Кейт сделала все, что могла: достала мобильный телефон со встроенным фотоаппаратом и сделала пару снимков, на долгую добрую память и с тайным намерением вставить Джордан в компьютер в виде заставки.

Однако пока той было не до смеха. Кейт оставалась с ней до восьми вечера, по мере сил отвлекая, убирая руку, которая так и норовила расчесать лицо в кровь. Вопреки бодрым прогнозам хирурга аллергия явно не собиралась сдавать позиции. Лишь после лошадиной дозы успокоительного Джордан уснула, а Кейт на ее машине вернулась в квартиру и приняла самый долгий душ в жизни – просто стояла под ним с закрытыми глазами, в надежде что струйки воды унесут с собой напряжение трудного дня. Но этого не случилось. В сознании чередой проходили «Саммит бэнк энд траст», мистер Уоллес, угроза нищеты, горы неоплаченных счетов и толпы кредиторов, за компанию с Рисом колотящих в дверь. Как ни старалась Кейт выбросить это из головы, картины только множились.

А между тем ей отчаянно требовался хороший отдых. Если бы только можно было отложить все неприятности на завтра!

Ее отвлекло громкое бурчание в животе. Только тут Кейт сообразила, что у нее весь день не было во рту ни крошки. Она выбралась из-под душа, вытерлась и надела то, что заменяло ей у Джордан пижаму: мягкие от бесчисленных стирок майку и полосатые шорты. В этом наряде она отправилась на кухню, где у Джордан был припрятан неприкосновенный запас – пачка печенья и баночка арахисового масла. В морозилке, правда, нашлось несколько замороженных обедов, но лежали они в самом дальнем углу, и Кейт заподозрила, что срок годности у них на исходе. Печенье хоть не портится! Разложив все необходимое на подносе, она достала из холодильника минеральную воду и как раз откручивала крышку, когда внезапно хлынули слезы.

Нечего было и пытаться остановить этот поток. Привалившись спиной к холодильнику, спрятав лицо в ладони, Кейт рыдала, горько, как обиженный ребенок. Должно быть, выплакаться ей было более необходимо, чем хорошенько отдохнуть.

Она проплакана бы целый час, если бы ее не прервал громкий стук в дверь. Она постояла затаив дыхание, от души надеясь, что незваный гость уйдет. Однако визитер попался упорный. Он постучат еще раз, и еще, все более громко и настойчиво. Уж не Рис ли выследил ее в Бостоне?

Кейт на цыпочках прокралась к двери, заглянула в глазок... и сердце у нее упало. Там стоял Дилан Бьюкенен, несчастье всей ее жизни, и выглядел возмутительно хорошо для такого противного типа. Любой другой в джинсах и рубашке казался бы одетым наспех, а этот словно только что покинул студию, где позировал для мужского журнала мод. Даже его бицепсы были именно то, что надо. Ни единый темный волосок не выбивался из прически.

Все братья Бьюкенен были интересными мужчинами, но только Дилан оказался привлекательным на все сто. Словно невидимое солнце лучилось в его улыбке, взгляде и даже движениях. Поистине обаяние победителя, который играючи плавит лед даже в самом холодном сердце. Женский пол западал на него толпами. Джордан окрестила старшего брата секс-машиной, потому что любая пассия чуть не с первой встречи оказывалась у него в постели. Так повелось еще с колледжа, и как-то не верилось, что с годами этот бешеный темп замедлится, скорее наоборот. Единственной передышкой в постельной активности Дилана были первые несколько недель после ранения.

Гость прислонился к стене с таким видом, словно готов был ждать хоть до утра. На раскрытых веером пальцах покоилась коробка с пиццей.

Почему он не уходит? Может, слышал, как скрипнула расшатанная половица? Кейт отодвинулась от двери, постояла, и ее снова как магнитом потянуло к глазку. Сердце билось учащенно – нежелательная, но обычная реакция на Дилана. Это началось в тот вечер в Натанс-Бей, когда она забыла запереться в ванной и он ввалился туда по привычке отпрыска большого семейства. Боже, как же он ее после этого задразнил! Просто до полусмерти. И сейчас забросает шутками, а она не в том состоянии, чтобы отразить хоть один словесный выпад.

Дилан поднял взгляд на глазок и подмигнул. Он отлично знал, что она топчется у двери. Пора уже выработать иммунитет к насмешкам этого типа! Можно просто сказать, что делать ему тут нечего, и отправить восвояси. Кейт еще раз заглянула в глазок. Отправишь его, как же! Это не мужик, а оружие повышенной убойной силы – куда ей до него! Надо поберечь силы на рыдания, потому что слезы выплаканы не до конца.

Однако нельзя же торчать у двери до бесконечности. Или плюнуть и отправиться в постель, или открыть, высказаться... и опять же пойти спать. Кейт отомкнула сложный замок, что поворачивал систему железных стержней защиты от взлома, и отворила дверь.

– Послушай, Джордан нет дома, так что...

– Я уж думал, ты не откроешь. Пицца почти остыла, пиво уже теплое. – Дилан указал на упаковку пивных жестянок у ног. – Ну-ка, с дороги, Растрепа!

Нелепое прозвище времен учебы раздражало Кейт до крайности.

Не дав себя отбрить, он отстранил ее и прошествовал в квартиру бесцеремонно, как к себе домой. До Кейт донеслись сразу два упоительных аромата – пиццы и одеколона. Не зная, как держаться в такой ситуации, она поплелась за ним на кухню, только чтобы оказаться задвинутой к самой стене дверцей холодильника.

Два пива Дилан предусмотрительно вынул. Щелкнув крышкой, протянул одно Кейт. Она помотала головой. Дилан плечом захлопнул дверцу. Она поспешно отошла на другую сторону. Он потянулся за пиццей, притиснув Кейт к столу, словно в кухне не было места.

Если он намеренно ее провоцирует... Кейт заглянула Дилану в глаза и поняла – да, намеренно.

– Я бы отодвинулась, стоило только попросить.

– Ты сегодня во всем так услужлива?

Грудь почему-то начала наливаться. Кейт запоздало вспомнила, что на ней надето.

– Джордан нет дома!

– Я уже понял.

– Надо было позвонить. Этим ты сэкономил бы время и бензин. Я не расположена к общению, да и не одета для него.

– А мне нравится. В шортах у тебя ноги в полтора раза длиннее.

– Дилан!

– Это так, Растрепа, на правах старого друга.

В этой ловушке у стола она в невыгодном положении. Надо создать между ним и собой дистанцию.

Кейт толкнула Дилана в плечо, а когда он поморщился, вспомнила про рану и сконфузилась.

– Ох, ради Бога, прости!

– Переживу.

Он и в самом деле дал ей дорогу. Вернее, вообще покинул кухню. Кейт, изнемогая от раскаяния, бросилась следом. В гостиной Дилан уселся с пивом на диван.

– Очень больно?

– Я же сказал, переживу, – буркнул он, увидел выражение ее лица и смягчился: – Все в порядке.

Однако Кейт заметила, что у него усталый, даже какой-то подавленный вид, а цвет лица серовато-бледный. Она благоразумно воздержалась от комментариев на этот счет, просто вернулась на кухню, водрузила на большой поднос коробку с пиццей, свою воду и, как оливковую ветвь мира, еще одну банку пива для гостя.

Дилан благосклонно кивнул, когда она вернулась с подносом. Оставив его на кофейном столике, Кейт прошла за халатом в спальню Джордан. Поскольку подруга была выше, а халаты предпочитала до самого пола, подол тащился сзади шлейфом. К тому же Кейт имела неосторожность бросить взгляд в зеркало: волосы кое-как забраны в «хвост», под глазами после рыданий темные круги от косметики. Вот уж в самом деле растрепа!