Следы невиданных зверей - Акимушкин Игорь Иванович - Страница 42

Жители Коморских островов решили во что бы то ни стало поймать ещё одну такую рыбу, и вскоре это им удалось. Вновь пойманная латимерия жила гораздо дольше. В баке с морской водой её погрузили на самолёт, который должен был доставить необычного пассажира в Париж. В Парижском зоопарке напечатали сенсационное сообщение о прибытии во Францию «воскресшей из праха латимерии, умершей 60 миллионов лет назад», но рыба погибла в пути.

И вряд ли когда-нибудь удастся благополучно доставить в Европу эту очень чувствительную к изменению внешних условий рыбу и тем более содержать её в аквариуме. Некоторые «находчивые» специалисты предлагают учредить на Коморских островах филиал Парижского зоопарка. Там латимерия будет содержаться в клетке, опущенной в море на глубину. Время от времени её придётся поднимать на поверхность, чтобы показывать посетителям.

Мировая общественность проявила к латимерии гораздо большее внимание, чем к другим зоологическим открытиям. Страницы тысяч газет и журналов пестрели заголовками: «Выужена морская рыба, возраст которой — миллионы лет!», «Предок человека в сетях!», «Поймано живое ископаемое!». Спешно стали готовиться ихтиологические экспедиции на Коморские острова.

Правительство Франции забеспокоилось, что такой удивительный обитатель его «заморских территорий», минуя французских учёных, опять попадёт в руки иностранцев. Было издано постановление: «Доводится до сведения иностранных научных экспедиций на Коморских островах, что охота на целакантуса запрещена!»

Вот те раз! В это время на Коморских островах находилась итальянская зоологическая экспедиция, и французские власти не разрешили её сотрудникам охотиться на латимерию.

А итальянцам удалось сделать очень интересные наблюдения. Они даже сфотографировали под водой живую кистепёрую рыбу!

Франко Проспери пишет в своей книге:

«Вдруг моё внимание привлекла какая-то странная рыба: она лежала на мадрепоровом рифе, метрах в двенадцати от поверхности. Она не двигалась, прижалась брюхом к кораллам, словно ей лень было пошевельнуть хотя бы одним плавником. С каким старанием ни разглядывал я эту тучную рыбу, её круглое туловище, равномерно окрашенное в коричневый цвет, я никак не мог сообразить, к какому виду она принадлежит.

Я взглянул на неё ещё раз. И тут меня поразила одна особенность её строения, которой я прежде не заметил. Хвостовой плавник этого необыкновенного существа имел какую-то странную выпуклость. Мало того, я отчётливо видел, что хвост рыбы разделяется в центре какой-то ясно выраженной лопастью. Только одна рыба на всем земном шаре отличается этой особенностью… Но возможно ли это? Я чувствовал, как сердце колотится у меня в груди. Мои глаза под стёклами маски полезли на лоб. Хватаю Фабрицио за руку и показываю ему на это удивительное существо, а потом, не говоря ни слова и чуть не забыв от волнения набрать в лёгкие побольше воздуха, я ныряю.

Под водой самообладание возвращается ко мне, и я, осторожно работая ластами, спускаюсь вертикально вниз и останавливаюсь в нескольких метрах от странного животного. Плавая вокруг, я его пристально рассмотрел и почувствовал, что в висках у меня глухо застучало. Когда между мной и «им» было уже не более двух метров, я поднял фотоаппарат. Я увидел, что рыба забеспокоилась, стала медленно отделяться от кораллового уступа и поворачиваться.

Теперь я глядел на неё через окошечко видоискателя. Я заметил, какое у неё толстое туловище, рассмотрел плавники, имеющие форму маленьких лопаточек с мясистым основанием, увидел большой хвост, плавно переходящий в туловище без какой бы то ни было перетяжки.

Затем я щёлкнул фотоаппаратом. Звук этот и последовавший за ним скрип перекручиваемой плёнки подействовали на животное, словно удар хлыста. Рыба сделала молниеносный пируэт, немыслимый, казалось бы, для такого грузного существа, и устремилась прочь, в глубину океана. Я попытался было погнаться за нею, в то время как Фабрицио, справа от меня, — схватился за ружьё.

Но редчайшая дичь, остановившись на какое-то мгновение в нескольких метрах от охотника, быстро исчезла затем в синей глубине.

Не могу описать восторг, охвативший нас, когда мы опять очутились на поверхности. Мы видели кистепёрую рыбу!»

Теперь добыто уже 18 целакантов. Эти находки представляют большой интерес для науки. Ведь именно от кистепёрых рыб произошли все наземные четвероногие и пернатые животные. Расположенные на брюхе и груди кистепёрых рыб лапоподобные плавники постепенно превратились в настоящие конечности. Рыбы вышли из моря и стали жить на суше.

Но что же, какая причина побудила рыб, которые, надо полагать, чувствовали себя в воде совсем неплохо, покинуть родную стихию?

Недостаток кислорода? Нет, кислорода хватало. Правда, 300 миллионов лет назад некоторые кистепёрые рыбы жили уже не в море, а в пресноводных болотах и озёрах. Но даже и тут, если в затхлой воде не хватало кислорода, они могли подняться на поверхность и подышать чистым воздухом. Ведь у кистепёрых рыб, кроме жабер, были ещё примитивные «лёгкие». Собственно, даже не лёгкие, а плавательный пузырь, выполнявший роль лёгких. Он периодически наполнялся атмосферным воздухом, а его стенки были пронизаны многочисленными кровеносными сосудами.

Прямо из пузыря кислород попадал в кровь. В плавательном пузыре кистепёрых рыб дыхание осуществлялось по такому же принципу, как и в наших лёгких.

Итак, недостаток кислорода в воде не мог служить причиной, заставившей рыб переменить своё местожительство. Может быть, их выгнал на сушу голод? Тоже нет, потому что суша в то время была более пустынна и бедна пищей, чем моря и озера.

Может быть, опасность?

Нет, и не опасность, так как кистепёрые рыбы были самыми крупными и сильными хищниками в первобытных озёрах той эпохи.

Стремление остаться в воде — вот что побудило рыб покинуть воду! Это звучит парадоксально, но именно к такому заключению пришли учёные, внимательно изучив все возможные причины. Дело в том, что в ту далёкую эпоху неглубокие сухопутные водоёмы часто пересыхали. Озера превращались в болота, болота — в лужи. Наконец под палящими лучами солнца высыхали и лужи. Кистепёрые рыбы, которые на своих удивительных плавниках умели неплохо ползать по дну водоёмов, чтобы не погибнуть, должны были искать новых убежищ, новых луж, наполненных водой.

В поисках воды рыбам приходилось переползать по берегу значительные расстояния. И выживали те из них, которые хорошо ползали, которые были лучше приспособлены к сухопутному образу жизни. Так постепенно благодаря суровому отбору рыбы, искавшие воду, обрели новую родину. Они стали обитателями двух стихий — и воды, и суши. Произошли земноводные животные, или амфибии, а от них пресмыкающиеся, затем птицы и млекопитающие.

Драконоподобный «племянничек»

Открытие живых кистепёрых рыб интересно и с другой стороны: очень древние животные, они дожили до наших дней. Надо полагать, что подобное «долголетие» — привилегия не одних только целакантов.

Динозавры — гигантские ящеры, которые господствовали на земле в «средние века» её истории [63], по сравнению с целакантами значительно более молодые животные. Они развились из земноводных потомков древних кистепёрых рыб и доводятся латимерии своего рода «внучатыми племянниками» (конечно, не в житейском, а в эволюционном смысле). Царство динозавров достигло своего расцвета в пору, когда вымирали последние целаканты.

Может быть, некоторые из морских ящеров тоже сохранились где-нибудь в укромном уголке океанской пучины и преспокойно живут там и сейчас, а мы о них ничего не знаем? Ведь то, что произошло с «тётушкой», могло случиться и с «племянником»!

Фантастические существа — герои нашего дальнейшего повествования удивительно напоминают чудовищных ящеров, которые 150 миллионов лет назад господствовали на суше, в море и в воздухе нашей планеты.

То были сказочные времена! Никогда прежде мир не видел таких чудовищ и едва ли увидит вновь. В сказках и поверьях многих народов, словно отголосок былых времён, живут и поныне подобные страшилища — змеи-горынычи, гидры и драконы.