Добрый ангел - Гарвуд Джулия - Страница 17

Она вошла во вкус так хорошо, как он только мог пожелать. Его губы прижимались к ней снова и снова, и он еще долго атаковал ее линии обороны. Он проводил языком по ее губам, медленно проникая, а затем отступая, заставляя ее отзываться на его поддразнивание.

Он хотел совершенно поглотить ее, и она была им поглощена. Минутами она содрогалась от желания. Когда его руки скользили по ее груди и большие пальцы касались чувствительных сосков, она стонала от наслаждения. Она не могла удержаться и изгибалась в его руках, норовя продлить еще немного эту сладостную пытку.

Но он хотел, чтобы она обвила его руками, которые сейчас лежали вдоль тела, сжатые в кулаки. Он оторвался от ее губ, чтобы сообщить ей, чего он желает от нее.

И все же она не послушалась. Он поднял голову, чтобы взглянуть на нее. А потом улыбнулся с чисто мужским удовлетворением. Джоанна выглядела ошеломленной тем, что происходило с ней. В ее глазах была страсть. Он снова наклонился и снова поцеловал ее, раздвигая ее губы и касаясь языком ее языка, чтобы дать ей понять, насколько он доволен ею; а затем он сам взял ее руки и обвил их вокруг своей шеи.

— Держитесь за меня, — приказал он хриплым шепотом. — Прижмитесь ко мне теснее.

У нее была хватка воина. Габриэль медленно целовал ее, спускаясь все ниже и ниже. Он охватил руками ее груди, а затем наклонился и взял один сосок в рот. Ее ногти тут же впились в его плечи. Он заворчал от животного наслаждения.

Габриэль ни на минуту не терял контроля за их любовной игрой; но когда его рука скользнула вниз по ее ровному, гладкому и шелковистому животу, а затем спускалась еще ниже, чтобы коснуться наиболее сокровенного, когда он начал ласкать самый источник ее жара, он потерял самообладание. Лоно, скрытое под мягкими завитками, было мягким, влажным и невероятно горячим. Большие пальцы его терли узелочек плоти, тогда как другие медленно проникали внутрь нее.

Теперь она закричала в страхе, ибо сила неведомого наслаждения, к которому он принудил ее, была слишком пугающей, чтобы она смогла понять или проконтролировать себя. Она попыталась оттолкнуть его руку, в то время как ее тело нетерпеливо придвигалось к нему.

Господи, она не могла понять себя.

— Габриэль, что со мной происходит?

Ее ногти, как лезвия, вонзились в его плечо. Она отвернулась, когда он продолжил свое любовное нападение. Тогда он изменил положение и успокоил ее новым поцелуем.

— Все хорошо, — прошептал он прерывающимся голосом. — Вам нравится это, не так ли?

Он не дал ей времени для ответа. Его губы снова завладели ее ртом, и язык проник внутрь как раз тогда, когда его пальцы глубоко погрузились в ее тесно сжатое влагалище.

Это погубило Джоанну. Страсть, какой она никогда не знала прежде, загорелась в глубине ее живота и словно огонь растеклась оттуда по всему телу. Она уцепилась за мужа, своими медленными эротическими движениями побуждая его довершить это всепоглощающее блаженство.

Но Габриэль еще сдерживался. Он боролся с бешеным желанием и продолжал ласкать ее губами и пальцами. Когда она внезапно прижалась к нему, он понял, что она близка к тому, чтобы полностью освободиться от всего, что сковывало ее. Он тут же снова переменил положение так, что его фаллос оказался прижатым к ее раскрывшемуся влагалищу. Он приподнялся на локтях, взял ее голову за подбородок и потребовал, чтобы она взглянула прямо на него.

— Назовите меня по имени, Джоанна. Его голос звучал резко и сердито.

— Габриэль, — прошептала она.

Он поцеловал ее быстро и отрывисто. Оторвавшись от ее губ, он заглянул сверху вниз в ее глаза и потребовал:

— Ныне и навсегда. Скажите эти слова, жена. Скажите их теперь.

Каждый нерв ее тела жаждал освобождения. Он сжимал ее плечи, ожидая ее признания.

— Ныне и навсегда, Габриэль.

Его голова упала на ее плечо. Одним сильным движением он полностью вошел в нее. Великий Боже, она была тесна и так чертовски горяча, что он едва смог выдержать эту сладостную агонию.

Все же он не мог оставаться внутри нее, ее тело должно было приспособиться к его вторжению. К тому же в глубине сознания он тревожился, не поранил ли он ее, и, однако, теперь он был бессилен против всепоглощающего желания своего собственного тела. Его толчки не были размеренны, но были резки и настойчивы. Она подняла колени, чтобы позволить ему войти глубже. Она окружала его, вбирая в себя. Он застонал от чисто животного наслаждения. Это была утонченная агония. В его руках она стала неистовой. Она уцепилась за мужа и встречала его желания, выгибаясь под ним. Ее бедра тесно прижались к его, а ее стоны, тихие и невероятно сладострастные, делали неистовым и его. Никогда раньше он не испытывал такой страсти. Она совершенно не сдерживалась. Ее полная капитуляция ускорила и его собственную. Он не хотел, чтобы это имело конец. Он медленно отрывался от нее, пока почти совсем не отделился, а затем погрузился в нее снова.

Теперь Габриэль не думал ни о чем, кроме того, как наполнить ее собой и дать ей обрести себя. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, и, когда по ее дрожи он понял, что она дошла до высшей точки возбуждения, и услышал, как она зовет его по имени, страшась и удивляясь одновременно, он не смог сдерживаться долее. С громким сладострастным стоном он испустил в нее семя.

Джоанне показалось, что ее тело расколется на части от оргазма. Ей чудилось, что она умирает. Никогда в самых буйных фантазиях она не могла вообразить, что возможно подобное блаженство. Это было самым разрушительным и чудесным испытанием.

Она действительно позволила себе вольность совершенно отдаться Габриэлю, и, великий Боже, вознаграждение оказалось изумительным. Ее муж тесно прижал ее к себе и сохранил невредимой среди бешеного шторма, а острая красота их любви вызвала у нее слезы.

Но Джоанна была слишком опустошена, чтобы плакать. Габриэль залпом осушил всю ее силу. Он тоже изнемог. Она подумала, что, в свою очередь, сумела забрать всю его мощь. Она заметила, что его руки все еще обнимали ее. Очевидно, и в полном изнеможении он все же заботился о том, чтобы защитить ее.

Запах их любовных игр наполнял воздух вокруг. Их пульсы отстукивали неистовые удары.

Габриэль оправился первым. Он тут же забеспокоился о жене. Господи, неужели он поранил ее?

— Джоанна? — Он приподнялся, чтобы взглянуть на нее. Беспокойство, отразившееся на его лице, было очевидно. — Разве я…

Ее смех оборвал его вопрос. В этом звуке слышалась такая радость, что он не смог удержаться от ответной улыбки.

— Да, именно вы, — прошептала она. Эта женщина была для него загадкой.

— Как вы можете смеяться и плакать в одно и то же время?

— Я не плачу.

Он провел кончиками пальцев по ее щеке, стирая с нее влагу:

— Нет, вы плачете. Может, я поранил вас?

Она медленно покачала головой:

— Я не знала, что между мужчиной и женщиной возможно такое. Это прекрасно.

Он кивнул с выражением высокомерного удовлетворения.

— А вы страстная женщина, Джоанна.

— Я никогда раньше не знала, какая я… до сегодняшней ночи. Габриэль, это такое наслаждение Вы заставили меня…

Она не могла подобрать нужного слова для описания своих ощущений. Он был счастлив помочь ей в этом.

— Пылать?

Она кивнула.

— Я никогда раньше не думала, что мужьям нравится целовать и ласкать жен перед совокуплением, — сказала она.

Он нагнулся над нею, поцеловал ее в губы, а затем перевернулся на спину и лег возле нее.

— Это называется подготовкой, жена.

— Это очень мило, — прошептала она со вздохом. Представления Рольфа о «подготовке» заключались в том, что он быстро сдергивал с нее одеяло. Джоанна тут же оборвала свои воспоминания. Ей не хотелось осквернять красоту того, что сейчас произошло с нею, безобразными картинами из прошлого.

К тому же ей не хотелось, чтобы Габриэль засыпал. Истинный Бог, ей хотелось, чтобы он опять любил ее. Она не могла поверить в свою собственную смелость и удивилась своему столь распутному поведению.