Благородный воин - Гарвуд Джулия - Страница 9

Неспешным грациозным движением Элизабет откинула волосы со лба. Умиротворенная, она вздохнула, наслаждаясь коснувшимся плеч жаром солнца и прохладой плещущейся у ног кристальной воды. Она заставила себя отбросить все тревоги и горестные думы. В душе девушка была уверена, что верный Джозеф свернет горы, чтобы надежно укрыть брата от Белвейна, а потом придет в себя Джеффри и выслушает ее… Но ожидание становилось невыносимым. А вдруг лихорадка вспыхнула вновь? А что, если рыцарь умер? Или Белвейн уже в Монтрайте и убедил каждого, что не имеет никакого отношения к преступлению?

«Прекрати, – говорила она себе. – Ничего не остается другого, как ждать. Ждать и молиться. Такова уж женская доля», – горестно решила Элизабет.

Она зачерпнула в ладони воды и плеснула на шею. Джеффри стоял достаточно близко, чтобы разглядеть, как девушка поежилась и капли покатились меж полных грудей на тонкую талию, которую он мог, казалось, сжать пальцами одной кисти. От живой прохлады сделались твердыми соски, и Джеффри пронзила истома: каждое движение Элизабет источало невинную чувственность. Лорд ощутил, как изнутри поднимается волна горячего желания.

Слегка покачивая бедрами, девушка вышла из воды и принялась собирать одежду. Джеффри в укрытии чуть не лишился рассудка. Чтобы успокоиться, он глубоко вздохнул. Нет, он, барон Джеффри, господин над всем, что отказал Вильгельм, не возьмет ее здесь. Да, он будет ею обладать! Ей суждено принадлежать ему. Этот естественный факт – закон жизни. Лорд берет то, что хочет. Но всему свое время.

Рядом с Элизабет появились старые знакомые – собаки и принялись вертеться у ног, пока она не закончила одеваться. По тому, как огромные животные разом подхватились и последовали за хозяйкой в чащу, Джеффри понял, что они прекрасные сторожа.

Он уже собирался вложить в ножны меч и идти к хижине, как тишину прорезал пронзительный женский крик. С мечом в руке Джеффри рванулся на крик. На бегу он различил рык собак и возгласы мужчин… судя по голосам, по крайней мере троих. Через секунду он очутился на поляне у хижины, и перед глазами возникла ужасная сцена: нападавших действительно оказалось трое. Двое сражались с собаками, а третий то ли нес, то ли волочил к хижине упиравшуюся девушку. Созерцание того, что какая-то мразь грубо хватает такую красоту, его красоту, довершило преображение: благородный и справедливый правитель исчез, и его место занял могучий воин, одержимый одним стремлением – убивать. Недруг, пусть даже неосознанно, покусился на то, что принадлежало ему.

И теперь за его алчность и глупость назначена единственная цена – смерть.

Бешеный рев рыцаря пригвоздил к земле разбойника, схватившего Элизабет. От страха похоть в его глазах погасла, он бросил девушку и повернулся лицом к нападавшему. Ярость рыцаря не оставляла сомнений в его намерениях, и не помышлявший больше защищаться насильник оглянулся в надежде убежать. Лишь долю секунды он замешкался, и это промедление стоило ему жизни. Меч, направленный сильной рукой, со свистом опустился на плечо, легко рассек ключицу и добрался до сердца. Легкий поворот торса, и, довершая убийство, оружие вышло из тела обреченного. Джеффри бросился к двум другим разбойникам.

– Отзови псов! – обронил он через плечо поднявшейся с земли Элизабет, и та беспрекословно повиновалась.

Джеффри позволил противникам подобрать оружие и, широко расставив ноги, ждал с мечом на изготовку. Разбойники крадучись стали обходить его с двух сторон, и, наблюдая за их жалкой попыткой убить его, рыцарь усмехнулся. Нападавшие не успели заметить улыбку, не издали ни звука – двумя молниеносными движениями Джеффри убил их обоих.

Элизабет оторопело наблюдала за происходящим, не в силах понять, как здесь очутился барон.

Довершив разгром, рыцарь повернулся к ней, и от исходившей от него грубой силы и мощи у девушки подкосились ноги.

– Иди сюда!

Приказ прозвучал на удивление грубо, и в ее душе зародился новый страх. Элизабет не понимала, что происходит. Вправе ли она испытывать облегчение? Барон ее спас, так чего же она боится? Быть может, ее пугает рост мужчины или то, как легко он убил троих? Легко и словно бесчувственно… Элизабет была смущена, она ощущала, что вместе с запахом пота и смерти в воздухе витает опасность.

Оба напряженно смотрели друг на друга. Под изливающимся на нее потоком силы девушка застыла. Мощь сквозила во всей его фигуре: в мускулах широко расставленных ног, в сжатых в кулаки руках, в его уверенности в победе, но главное – в чертах лица. И эта мощь притягивала к себе Элизабет.

Его взгляд манил, и она шагнула вперед, остановилась прямо перед ним, ожидая неизвестно чего.

Но вот он расслабился. Девушка видела, как его тело избавляется от напряжения и жажды насилия. Наконец он вздохнул, его глаза немного потеплели, и страх Элизабет улетучился.

– Я убил ради тебя. – Тон барона показался вызывающим и заносчивым.

Элизабет наблюдала, как он чистит клинок, и ответила только тогда, когда меч оказался в ножнах:

– Вы спасли мне жизнь. Теперь я ваша должница.

– Да, – подтвердил лорд.

– Но и я спасла вашу. Я врачевала ваши раны. – Она произнесла это очень тихо.

– Помню, – ответил Джеффри.

– Значит, и вы мой должник

– Я твой господин, – возразил барон, а про себя подумал: «К чему она клонит? Чего добивается?» – Ты принадлежишь мне.

Элизабет молчала, ожидая, что он скажет еще. Шли минуты, и Джеффри недовольно нахмурился. Если она собиралась его оттолкнуть, ничего хорошего ей от этого не будет. Она по закону принадлежит ему. Так что же еще надо? Чтобы она сама признала его господином?

– Ты моя, – повторил он.

Элизабет уже была готова признать справедливость его слов, как рука барона молнией метнулась к ее голове, скрутила на затылке волосы.

– Я решаю твою судьбу, – прорычал он.

Элизабет разочарованно нахмурилась. Она считала, что Джеффри – ее должник и поведет себя достойно. А он требовал, чтобы девушка признала его превосходство.

Он тоже был недоволен и еще сильнее сжал кулак. Боль заставила Элизабет вскрикнуть, но Джеффри не отпустил ее. Он притянул ее к себе и прижал к холодным металлическим колечкам панциря на груди. Девушка закрыла глаза и плотно сжала губы, чтобы больше не издать ни звука. Ее колотила дрожь, но она поклялась, что не покажет страха.

Джеффри посмотрел на нее сверху вниз и, заметив как отчаянно она пытается скрыть свой ужас, улыбнулся. В ее глазах промелькнул огонек непокорности, и он понял, что это создание легко не сдастся. В ней чувствовались стойкость и мужество. Элизабет решилась поселиться за стенами крепости с одними лишь собаками в качестве охраны – немыслимое дело для благородной леди, и она все же это совершила. «Упряма, – подумал барон, – но укрощать ее надо так, чтобы не сломать натуру. Придется начинать укрощение прямо сейчас…»

Джеффри наклонился, приблизил губы к ее губам. Поцелуй означал обладание и силу, которой ей суждено покориться. Девушка дернулась, но ее порыв к свободе остался без внимания: барон крепче сжал пальцы, и когда она попыталась что-то протестующе крикнуть и разжала губы, его язык проник глубоко к ней в рот, стал ласкать, наслаждаться, властвовать. Поцелуй отнюдь не показался нежным, но Джеффри не привык ублажать слабый пол. И все же он попытался сдержаться – Элизабет была благородной леди. Она казалась такой нежной, сладостной, свежей. И когда в конце концов она ответила ему, робко коснувшись языком его языка, Джеффри захлестнула горячая волна.

Итог его напора озадачивал. Сопротивлялась ли девушка? Она считала, что сопротивлялась. Но когда поцелуй угас, Элизабет обнаружила, что обнимает Джеффри за шею. Быть может, это он положил ее руки себе на плечи? Нет, честно призналась она. К тому же ее щека прижималась к защищенной панцирем груди. Элизабет было вспыхнула, но тотчас поборола стыд: не она вынудила барона к объятию. Наоборот, ей самой пришлось подчиниться силе.

Она почувствовала, что рука Джеффри напряглась сильнее, и только тут поняла, что он обнимает ее за талию. От рыцаря исходил запах кожи и пота, но Элизабет не испытала отвращения, наоборот, близость мужчины была ей приятна.