Благородный воин - Гарвуд Джулия - Страница 16

– Ты такая упоительная… такая сладостная, – послышался взволнованный полушепот. Элизабет теряла рассудок.

– Ну пожалуйста, Джеффри, – молила она. И выгибалась всем телом, хотя толком не понимала, чего просила, – только бы закончилась пытка.

– Тише, любовь моя, – прошептал он, но Элизабет уже не понимала слов. Голос мужа успокаивал, но ласки доводили до безумия. Ее бедра изогнулись сильнее, ногти впились в шевелюру супруга.

Ее горячность передалась и ему. Тело Джеффри пронзила дрожь, и Элизабет ощутила, как мужа охватывает огонь желания. Но она не испугалась, а почувствовала еще большее возбуждение, потянулась лицом к лицу.

Самообладанию Джеффри пришел предел. Его язык ласкал щеки жены, и она в отчаянном вожделении отвечала страстными поцелуями. Желание заставило ее перехватить инициативу.

– Я хочу тебя так, как никогда не хотел ни одной женщины, – прохрипел он.

Элизабет потянулась вперед, ухватилась за шею мужа, позвала к себе. Она чувствовала, что Джеффри колеблется на самом пороге, и инстинктивно выгнулась в тот миг, когда он вошел в нее. Сквозь пелену вожделения вспыхнула боль. Она попыталась вырваться, но муж крепко держал и остановился только тогда, когда оказался совсем глубоко.

Он успокаивал ее ласковыми словами, обещал, что боль вот-вот схлынет.

– Уже все? – дрожащим голосом спросила Элизабет.

– Нет, – отозвался Джеффри.

Он дышал так, точно пробежал большое расстояние, и Элизабет поняла, что он сдерживается ради нее. Ей захотелось отблагодарить мужа, и она страстно поцеловала его в губы. Он ответил на поцелуй и принялся медленно двигаться. Боль была тут же забыта.

Ее ноги обвились вокруг бедер Джеффри, она угадала, что он просит крепче его обнять. А потом она ничего не видела и не слышала. Только ощущала. Наслаждение охватило все ее тело, и с бешено бьющимся сердцем Элизабет устремилась в середину урагана. А муж вел ее туда и подталкивал.

– Вот так, Элизабет… со мной… – шептал он, и она спешила за ним.

Душа расставалась с телом, внутри при каждом толчке вспыхивали молнии и разгорались в пламя.

Это было ужасно и в то же время прекрасно.

Элизабет выкрикивала имя мужа и слышала, как он произносит ее.

…А потом пришла пора возвращаться в действительность и во время всего стремительного падения на землю муж оберегал Элизабет, прикрывая ее тело своим. Она открыла глаза и обнаружила над собой улыбавшегося Джеффри.

– Даже не представляла… – прошептала она, не способная выразить словами весь восторг пережитого. Но муж все понял по выражению ее лица и, отбросив влажную прядь ее волос, нежно поцеловал в висок. Элизабет почувствовала на своих щеках влагу и поняла, что плакала.

Джеффри улыбнулся снова – как показалось Элизабет, самодовольной, удовлетворенной улыбкой, и она задалась вопросом, кто же кого соблазнил.

Закрыла глаза и чуть не рассмеялась. Муж откатился на спину, громко довольно вздохнул, и от пролетевшего ветерка Элизабет ощутила на сверкающей коже холодок. Тянуло в сон, манило теплое тело мужа. Она придвинулась к нему и терлась щекой о его щеку до тех пор, пока Джеффри не заключил ее в объятия.

Элизабет почти уже засыпала, когда расслышала слова:

– Ты моя. – Джеффри произнес их, словно просто сообщал свершившийся факт.

– Твоя, муженек, – проговорила Элизабет в темноту. – И ты мой. – Ей захотелось знать, что он на это ответит.

Ее нетерпеливой натуре показалось, что она ждала целую вечность. Муж не отзывался, и по его ровному, глубокому дыханию Элизабет поняла, что он заснул. А когда раздался храп, ее раздражение переросло в ярость.

Но Элизабет не собиралась сдаваться. Она дала обет. Пусть теперь изволит считаться и с ней. И тряхнула так сильно, как только могла.

– Слышишь, Джеффри, ты мой! – выкрикнула она в самое ухо.

Он так и не ответил, только сильнее стиснул в объятиях и едва заметно улыбнулся. Элизабет успокоилась. Клятва была дана.

Довольные, супруги мирно уснули.

Глава 4

Элизабет проснулась оттого, что со двора доносился гомон. Там кипела работа. Спросонья ей показалось, что она слышит отца, отдающего воинам приказы. Она даже увидела, как, заложив руки за спину, он, важно прохаживаясь по двору, делает какие-то замечания. А за ним, без сомнения, поспевает его гордость и радость – маленький Томас. Он тоже держит руки за спиной и повторяет каждое движение отца.

Крик Роджера вернул Элизабет к действительности. Она открыла глаза и тяжело вздохнула. Прошлого не вернешь, ничего не исправишь.

Но в утреннем свете будущее не казалось таким безысходным и неприглядным. До вчерашнего дня оно вовсе не заботило Элизабет. Все мысли крутились вокруг Белвейна и предстоящей мести.

Элизабет перекатилась на то место, где спал муж. Простыни холодили тело, и она поняла, что Джеффри встал уже давно.

Одиночество ее обрадовало. В последнее время все происходило так быстро, что Элизабет успевала только отзываться на чужие поступки. Теперь предстояло разобраться в собственных чувствах. Она вытянулась и ощутила причиненную мужем боль. Мужем! Она замужем за бароном Джеффри! Этот мужчина принадлежит ей! При свете дня воспоминания о событиях глубокой ночи заставили вспыхнуть. Каким неожиданным оказался этот человек. Ласковым и пылким любовником, который тотчас отзывается на любую ее прихоть, любое желание. Прихоти и желания, о существовании которых она недавно еще не подозревала. Кто бы мог подумать, что за броней силы таится такая глубокая нежность. Мягкость и нежность… Он ее нежный рыцарь. Да, поистине, противоречивый человек. Какие сюрпризы он ей еще преподнесет?

Быть может, жить с лордом Джеффри окажется нетрудно. С точки зрения общественного положения брак был на редкость удачным, и родители бы остались довольны.

Еще важнее, что Томас теперь в безопасности, – Элизабет верила, что муж не даст мальчика в обиду.

– Мы не одни, братик, – прошептала она. В душе зарождалась и зрела хрупкая надежда, которая уже заглушала тревогу.

Элизабет откинула одеяло, свесила ноги с кровати и, прежде чем ступни коснулись холодного каменного пола, осенила себя крестом. Привычно, как учила матушка, прочитала на латыни молитвы, повторила за упокой душ родных, «Отче наш» и, как делала каждое утро после налета, поклялась. Она пообещала отомстить Белвейну и, если потребуется, отдать за это жизнь. Горячо молила о расплате, что противоречило учению церкви, но она ничего не могла с собой поделать. Во всем, что касалось Белвейна, ей были ближе верования деда. А древний закон требовал мстить обидчикам, око за око.

Традиционный ритуал завершился, и Элизабет поспешила одеться. Ей захотелось предстать перед мужем во всем своем блеске. Это удивило ее саму – раньше она почти не обращала на свою внешность внимания. Еще ребенком ее предназначили для Хью, и это отбило у нее любопытство к противоположному полу. А жених, приезжая в Монтрайт, интересовался только тем, удастся ли приобрести новых лошадей и сколько придется за них выложить монет. И ни разу не удосужился заметить ее привлекательность. Отец называл Хью экономным, и в устах рачительного хозяина это звучало похвалой.

Постепенно Элизабет привыкла думать о будущем супруге как о человеке… вполне предсказуемом. И скучном.

Ее гардероб предлагал на редкость скудный выбор. Давным-давно отец вбил детям в голову, что большое число нарядов заставляет слишком много времени заниматься собственной внешностью, а это явный признак тщеславия. Тщеславие же – один из смертных грехов.

Элизабет остановилась на бежевом платье с синей отделкой. У него был высокий воротник, длинные свободные рукава, и оно плотно облегало грудь. Талию обвил синий ремешок. Элизабет вложила кинжал в кожаные ножны и прикрепила к петле на поясе.

Минут десять ушло на то, чтобы найти запропастившуюся под кроватью вторую бежевую кожаную туфлю, потом очередь дошла до волос. Элизабет расчесывала их до тех пор, пока они не стали потрескивать, и перевязала лентой на затылке.