Светлана - Артюхова Нина Михайловна - Страница 4

Бежать за ней вдогонку? Впрочем, это было недалеко. Наполовину сердясь, наполовину забавляясь, Костя увидел, как девочка подошла к баку, стала проби­раться вперед и как вдруг расступились перед ней со сме­хом парни в гимнастерках, а один взял у нее чайник и на­лил кипятку.

Осторожно обмотав платком ручку, Светлана понесла чайник назад.

Когда она вошла с сияющими глазами и, поставив чайник на стол, сказала: «Вот, пейте», — у Кости даже не хватило духу бранить ее.

 — Ты все-таки так не делай другой раз, — сказал он: — поезд уйдет, а ты останешься. Ты что им говорила? Почему они вдруг тебя вперед пустили?

 — А я им сказала: «Товарищи военные, пустите ре­бенка без очереди. А то поезд тронется, вы-то на ходу мо­жете вскочить, а я-то нет!»

Костя засмеялся и стал развязывать свой мешок.

 — Есть хочешь?

 — Эге! — послышался голос сверху. — Я вижу, здесь чаевничать люди собрались?

С верхней полки наклонилось добродушное лицо, та­кое загорелое, что брови и усы казались светлыми поло­сками на медно-красном фоне.

 — Присоединяйтесь, товарищ сержант, — сказал Ко­стя. — Мы тут похозяйничали у вас немножко.

 — Хозяюшка у вас уж больно хороша, товарищ млад­ший лейтенант!

Светлана поела с аппетитом, а Костя только выпил две кружки горячего чаю и опять уселся в своем углу.

Сержант предложил ему лечь на верхнюю полку, но Костя отказался. Сержант подумал, покряхтел, спросил сам себя удивленно: «Сколько может человек спать?!», перевернулся на другой бок и очень скоро опять заснул.

Костя думал с досадой, что без доктора все-таки не обойтись. Придется сойти где-нибудь на станции и поте­рять несколько часов до следующего поезда. Сегодня уж как-нибудь потерпеть, а завтра с утра узнать.

Светлана сидела у окна, подперев руками подбородок.

Большое багровое солнце скрылось за лесом. Закат был тревожным. Лохматые тучи метались по небу, как языки пламени, раздуваемые ветром. На востоке небо было спокойное, прозрачно-синее, там медленно вставала луна, такая же большая и круглая, как солнце. И ка­залось, что поезд убегает от тревожного зарева войны и торопится навстречу спокойной луне, в мирную жизнь...

В вагоне темнело, соседи дремали в разных позах: кто сидя, кто лежа.

 — Ложилась бы ты, — сказал Костя.

Светлана зевнула и спросила:

 — А вы?

 — Я здесь посижу.

Она стала устраиваться — подложила вместо подуш­ки под голову узелок.

 — Где шинель твоя? — спросил Костя. — Накройся. Ночью холодно будет,

 — Какая шинель?

 — Которую тебе Федя дал.

 — Так она же в машине осталась.

 — Эх, ты! — с досадой сказал Костя. — И я, дурак, плохой нянькой оказался.

 — Я же не знала, что мне ее насовсем дали, — оправ­дывалась девочка. — Не могла же я взять... казенное имущество!

 — Ладно уж, спи! — Костя накрыл ее своей шинелью и опять сел в угол.

 — Что вы, зачем вы? Вам холодно будет,

 — Не будет холодно. Спи.

 — Нет, будет! Не возьму ни за что! У меня кофточка теплая.

Она села и отодвинула шинель.

 — Вот что,Светлана, — сказал Костя. — Хватит тебе своевольничать. Говорят — так надо слушаться. «Кофточ­ка теплая» — без единой пуговицы! Нужно же было так откромсать неаккуратно, прямо «с мясом»!

 — Вы знаете, почему я их отрезала!

Она легла, повернувшись лицом к стене.

Костя молча закрыл ее шинелью до самого подбород­ка. Светлана молча отбросила шинель.

 — Лежи смирно, кому говорят! — прикрикнул Ко­стя. — Нянчиться с тобой!

На этот раз Светлана исчезла вся, с головой, и под шинелью стало совсем тихо. Потом послышалось приглу­шенное всхлипывание и начал вздрагивать левый погон,который пришелся сверху.

Сержант кашлянул на своей полке.

Костя поднял голову и встретил его неодобрительный взгляд. С независимым видом Костя закурил и вышел в коридор. Он вернулся очень быстро, не докурив папи­росы.

Сержант молчал и деликатно смотрел в потолок. Костя присел на скамейку. Левый погон продолжал по­тихоньку вздрагивать. Костя положил на него руку и ска­зал:

 — Ну, перестань, не обижайся на меня, Светлана!

Светлана всхлипнула судорожно и громко.

 — Ну-ну! — Костя просунул руку под шинель, нашел и погладил горячую, мокрую щеку. — Честное слово, не­чаянно вышло. Не сердись!.. Не сердишься?

Маленькая рука нашла его руку и ответила легким пожатием: «Нет!»

 — Будешь спать, да? — спросил Костя.

Рука ответила: «Да, буду спать, вот доплачу еще не­множко и буду спать».

Светлана действительно очень быстро заснула.

Заснул и сержант после того, как Костя решитель­но отказался воспользоваться его шинелью и верхней полкой.

А для Кости это была очень длинная и очень беспо­койная ночь. В особенности холодно стало перед рассве­том. Костя то сидел, поджав под себя ноги, то выходил в коридор и шагал от окна к окну. Впрочем, в коридоре ка­залось еще холоднее — от лунного света.

Костя старался думать о Москве, о скорой встрече, но рука болела так, что даже думать мешала.

К утру трава за окном стала серебряной, а картофель­ная ботва на полях почернела и съежилась.

Косте иногда казалось, что он засыпает. Он даже на­чинал видеть сны: поезд подходил к московскому вокза­лу, мама и Надя встречали его и радостно говорили: «Костя! Костя!» И почему-то еще мужским голосом: «То­варищ младший лейтенант!»

Костя открыл глаза. Поезд стоял. Светлана теребила за плечо:

 — Костя, идите, только сейчас же, как можно быстрее, идите на станцию! Больница совсем рядом — вот она, отсюда видно! Там очень хорошая докторша. Василий Кузьмич ей все рассказал про вас, что вы не хотите, что­бы вас в госпиталь... Она сказала: «Пускай приходит, я его не съем!»

 — Какой Василий Кузьмич? — спросил Костя.

Ах да, сержант с верхней полки. Уже подружиться успели!

 — Спасибо, товарищ сержант, только как же я пой­ду? Тогда пойдем вместе, Светлана, и возьмем вещи, ведь поезд...

 — Здесь долго будем стоять, — сказал сержант, — часа два...

Светлана перебила:

 — Василию Кузьмичу сам начальник станции сказал. А докторша говорит, что у вас, должно быть, остался осколок в руке и может начаться нагноение. Она гово­рит, что это опасно!