Непристойная страсть - Маккалоу Колин - Страница 12

– Но у вас же действительно был нервный срыв, – мягко заметила она, отдавая себе отчет в том, насколько, в сущности, тщетны ее попытки утешить его.

Сейчас разговор снова пойдет по тому кругу, по которому он уже много раз повторялся: бесконечное самобичевание с его стороны, ее почти всегда тщетные усилия разубедить его, доказать, что не так уж он слаб и ничтожен.

Нейл сердито фыркнул.

– Срыв у меня был давным-давно, и вы это прекрасно знаете.

Вытянув перед собой руки, он стиснул кулаки с такой силой, что жилы под кожей напряглись буграми, а мышцы затвердели, как камни.

Если бы он знал, как сильно притягивает ее именно в такие моменты, когда в нем вдруг проявляется физическая сила, если бы только он это осознал, то сумел бы найти в себе мужество сделать решительный шаг, и их отношения пошли бы совсем по другому пути, и он мог бы поцеловать ее, а она не стала бы возражать против того, чтобы они занялись любовью. Но он не сможет этого понять, потому что слишком редко случалось, чтобы сестра Лэнгтри теряла контроль над своими мыслями и позволяла чувствам отразиться на ее лице.

– Возможно, я больше не смогу быть хорошим солдатом, – продолжал он, – но я не сомневаюсь, что на свете существуют дела, которые я мог бы делать и делать хорошо! Сестренка, как же я устал, ужасно устал от отделения «Икс»! Я не душевнобольной!

Это был крик о помощи, и он тронул ее, как всегда трогали их крики и мольбы. Она опустила голову, чтобы избежать его взгляда.

– Недолго уже осталось. Война кончилась, и все мы скоро поедем домой. Я понимаю, дом не решит тех вопросов, которые перед вами стоят, я даже понимаю, почему мысль об этом страшит вас. Но попытайтесь все-таки поверить мне, когда я скажу, что вы почувствуете под ногами твердую почву сразу же, как только сменится обстановка, и поймете, как много вам предстоит сделать в этой жизни.

– Да не могу я ехать домой! Там теперь живут женщины и дети, которые стали вдовами и сиротами из-за меня! А вдруг я встречу кого-нибудь из них? Я убил тех людей! И что я смогу сказать? Или сделать?

– Вы все скажете и сделаете как надо. Ну же, Нейл! Вы вызываете на свет призраки, чтобы изводить себя, потому что просто не знаете, чем занять свое время. Мне ужасно не хочется вам это говорить, но приходится. Вы должны перестать жалеть самого себя, а именно этим вы постоянно занимаетесь.

Он не был расположен слушать, впадая в слезливое настроение с каким-то извращенным удовольствием.

– Моя некомпетентность привела к гибели более двадцати человек, сестра Лэнгтри! И их вдовы и сироты отнюдь не призраки, уверяю вас, – упрямо настаивал он.

Уже несколько недель она не видела его в таком неистово мрачном состоянии. Вероятно, тут дело в появлении Майкла. Она достаточно хорошо знала Нейла чтобы приписывать его сегодняшнее поведение целиком самой себе. Прибытие нового человека всегда расстраивало больных. А Майкл к тому же был особый случай – он не из тех, кто послушно идет в стаде, и не подчинится власти Нейла. Ведь Нейл действительно стремился руководить ими, определять, если можно так выразиться, политику больных отделения «Икс».

– Забудьте об этом, Нейл, – решительно сказала она. – Вы замечательный человек и были хорошим офицером. За пять лет никто не делал свое дело лучше, чем вы. А теперь послушайте меня! Ведь это даже не установлено, что именно ваша ошибка привела к потерям людей. Вы солдат и отлично знаете, как много сложностей возникает во время операции. И она была проведена, дело сделано! Ваши солдаты погибли. И уж конечно, самое большее, что вы можете теперь для них сделать, это жить, жить полноценной жизнью, продолжать делать свое дело. Что хорошего вы принесете их вдовам и сиротам, если будете сидеть здесь, у меня в кабинете, изнемогая от жалости к самому себе, а вовсе не к ним? Никто никогда не поручится нам, что жизнь наша пойдет именно тем путем, которого мы хотим. Мы просто должны смотреть в лицо действительности, какая бы она ни была, плохая ли, хорошая ли. Вы же знаете! И хватит об этом.

Настроение его явно начало улучшаться, он усмехнулся, протянул руку и, взяв ее за кисть, прижался к ней щекой.

– Ладно, сестренка, принял к сведению. Постараюсь быть пай-мальчиком. Вам всегда удается облегчить боль. Не знаю, как это у вас получается, но думаю, это ваше лицо, а не то, что вы говорите. Если бы вы только знали, как много значит для меня ваше присутствие! Без вас мое пребывание здесь… – Он замолчал и пожал плечами. – Не могу даже себе представить, что было бы с отделением «Икс» без вас.

Он говорит, что ей всегда удается облегчить боль. Но как, почему? Ей было недостаточно просто знать, что она приносит облегчение, ее ум требовал объяснить, как это происходит. А именно это и ускользало от ее понимания.

Нахмурившись, она сидела и смотрела на него. Благоразумно ли с ее стороны поощрять его? О, если бы можно было полностью отделить личные чувства от выполнения долга! А вдруг, позволяя Нейлу приблизиться к ней, она наносит ему вред, а вовсе не пользу? К примеру, не был ли весь этот спектакль придуман как уловка с целью привлечь ее внимание? Думая о нем как о мужчине, а не как о больном, она вынужденно искажала правильное видение, начинала мысленно устремляться в будущее, вместо того чтобы управляться с настоящим, а ведь именно настоящее требовало от нее всей ее энергии и силы воли. Конечно, нельзя не согласиться, что в мирное время отношения ее с Нейлом могли бы развиваться в приятном направлении и, ощутив вкус его первого поцелуя, она, пожалуй, поразмыслила бы о замужестве, но сейчас, здесь, сосредоточиваться на этом нельзя. Нельзя ни в коем случае!

Сестра Лэнгтри не могла не признать, что как мужчина он очень привлекателен, интересный собеседник, она восхищается им. Его мир близок к ее собственному, так что завязавшиеся между ними дружеские отношения совершенно естественны. Ей нравится, как он выглядит, его манера держаться, образование, воспитание, полученное в семье. Больше, чем нравится – если бы не эта его злополучная навязчивая идея, с которой ничего нельзя сделать. Когда он снова и снова возвращался к событиям, повлекшим за собой кровопролитие, заставляя ее выслушивать подробности, много раз уже слышанные, она начинала сомневаться в жизнеспособности зародыша нормальных отношений, который только-только начал развиваться. Слишком уж глубоко траурные тона пронизывают всю его жизнь, за ними он не в состоянии увидеть других оттенков. А ей не хотелось потратить запас своих чувств на человека, эмоционально изуродованного, неважно, как хорошо она понимает сущность его увечья. Ей нужен кто-то, кто воспринимает ее как равную, а не опирается на ее плечи, одновременно делая из нее кумира.

– Но ведь для того я здесь и нахожусь, чтобы облегчать боль, – бодро сказала она, осторожно высвободив руку, так чтобы не обидеть его. Бумаги Майкла лежали рядом, по-прежнему непрочитанные. Она взяла конверт. – Нейл, простите, что сегодня все получается коротко, но мне надо еще поработать.

Он поднялся, с беспокойством глядя на нее сверху вниз.

– Вы ведь зайдете к нам попозже? Не может быть, что дела нового больного помешали вам?

Она с удивлением посмотрела ему в глаза.

– Ничто не может помешать мне! Разве было хоть раз, чтобы я пренебрегла последней чашей в отделении «Икс»? – с упреком сказала она и, улыбнувшись, склонилась над бумагами Майкла.

Глава 6

Полковник Уоллес Доналдсон пробирался по территории госпиталя, освещая себе путь карманным фонариком, и кипел праведным гневом. В самом деле, какое безобразие! Сейчас мирное время, и затемнение уже отменили, а начальство даже не сочло нужным повесить хотя бы пару фонарей. Корпуса госпиталя тонули в кромешной темноте, поскольку большинство из них пустовало, и лишь изредка наружу проникал луч света от одиночных лампочек, горевших в тех строениях, где еще обитали люди.

За последние шесть месяцев военный госпиталь общего типа Базы номер пятнадцать катастрофически сокращался по числу людей, оставаясь все таким же обширным по занимаемой им территории; как внезапно похудевший толстяк, обреченный носить одежду прежнего размера, он представлял собой жалкое зрелище. Построили его американцы немногим более года назад, но почти сразу же ушли, оставив многочисленные недоделки и только частично оборудовав его. Госпиталь перешел австралийцам, которые продвигались значительно западнее, через Ост-Индию.