Платье от Фортуни - Лейкер Розалинда - Страница 78

Когда пришли Фортуни и Генриетта, Лена предупредила их еще внизу, что ничего не сказала хозяйке о сокрушительном поражении итальянской армии при Капоретто.

– Честно говоря, у меня просто не хватило духу. Может быть, лучше, если об этом скажете вы, мадам Негрен? Но пусть синьора узнает завтра. Она так изнурена родами.

– Да, вы правы, – согласилась Генриетта. – Единственное, что ей сейчас нужно – отдохнуть и хорошенько выспаться. Я зайду вечером, а завтра утром расскажу ей все новости.

Она стала подниматься по лестнице, за ней следовал Фортуни с бутылкой шампанского, которое принес с собой.

– Пожалуйста, принесите четыре бокала в комнату синьоры Романелли. Я хочу, чтобы вы вместе с нами подняли тост за новорожденного.

Когда Лена несла бокалы на подносе, она с восхищением думала, что даже приближение австрийцев и то, что артиллерия находится теперь всего на расстоянии каких-нибудь пятнадцати миль от города, не повлияло на безупречную внешность Фортуни, начиная от белого шелкового галстука и кончая кожаными туфлями. Он был таким же, как и вчера, когда его без предупреждения подняли с привычного кресла у камина и привели в дом Романелли. Лена нисколько не сомневалась, что он останется таким и в самые страшные минуты австрийской бомбардировки, которая была готова вот-вот начаться. Даже пыль, казалось, не осмеливалась садиться на шляпу с опущенными полями, столь же безупречную, как и он сам, которую он сбросил небрежным жестом, войдя в переднюю.

Несмотря на невероятную усталость, Жюльетт с радостью встретила гостей и поблагодарила за помощь ночью.

– Тебе следует благодарить Лену, – ответила Генриетта, присев на край кровати. – Если бы не она, мне даже страшно подумать, что могло случиться.

– Я навеки твоя должница, – Жюльетт с благодарной улыбкой взглянула на Лену, повергнутую похвалами в совершенное замешательство.

Фортуни предложил тосты за Риккардо, за Марко и за победу. Такая всепоглощающая сила была в его личности и совершенная убежденность в собственных словах, что даже Лена наполовину поверила в то, что ситуация должна измениться к лучшему.

В течение десяти дней, которые каждая роженица, как полагается, должна провести в постели, Жюльетт не выходила из комнаты. В конце концов, с пятидневной задержкой пришла телеграмма от Арианны, немного успокоившая волновавшуюся за детей Жюльетт. С ними все было хорошо, они отлично обосновались в Каза Сан Джорджо.

Тем временем итальянские военно-морские силы укрепили оборону города, на Большом канале можно было увидеть только солдат. Рынок пустовал, а улицы зияли разбитыми витринами магазинов, еще недавно столь многолюдных. Церкви превратились во временные убежища для пяти тысяч беженцев с опустошенных войной земель. Выйдя впервые после родов на площадь Святого Марка, Жюльетт была потрясена печальным зрелищем, представившимся взору. Незадолго до этого в город прибыла огромная партия беженцев. Все они с детьми, огромными тюками, некоторые даже с домашними животными, разместились на площади. У Жюльетт это вызвало печальную ассоциацию с толпами туристов, когда-то заполнявшими площадь и начинавшими с нее осмотр города. Священники, монахини и добровольцы раздавали беженцам паек.

Городские власти Венеции всеми силами старались эвакуировать население из города, используя корабли. Жюльетт и Лена получили паспорта и готовились к отъезду, когда зашла синьора Оттони. Она была в трауре, глаза красны от слез.

– Что-нибудь случилось? – сочувственно спросила Жюльетт, положив руку ей на плечо и проведя в гостиную.

– У меня страшные новости, – синьора Оттони едва могла говорить. – Я чувствовала, что должна рассказать вам об этом. Мой племянник Александр погиб.

– О, дорогая! – с глубоким сочувствием воскликнула Жюльетт.

– Мне сообщил об этом британский консул. Не знаю, каким образом поступила эта информация, скорее всего, от нашего общего знакомого из дипломатических кругов Швейцарии.

– Вам сообщили, где произошла трагедия?

– Нет, известно только, что Александр и два его друга, Анатолий Сушков и Николай Карсавин, были сражены пулеметным огнем противника, когда пытались остановить отступающих солдат. Три молодые прекрасные жизни срезаны, как колосья, – синьора Оттони больше не могла сдержать рыдания.

Жюльетт сидела, оглушенная страшным известием, чувствуя, что ее сердце готово разорваться, затем покачнулась и упала на пол в глубоком обмороке.

Глава 25

Жюльетт уже несколько недель жила с детьми в Каза Сан Джорджо, когда получила сообщение, что случилось с Марко при Капоретто. Кандида Бонини прибежала с телеграммой.

– Синьора, ее только что получили!

Кандида напряженно следила, как молодая женщина дрожащими руками вскрывает конверт. С каким облегчением Жюльетт закрыла глаза и протянула ей телеграмму.

– С моим мужем все в порядке. Он в плену, но жив.

– Я так рада за вас!

Кандида бросилась сообщить добрую весть всем остальным. Ей нравилось, что на вилле снова гости, особенно дети. Они с Антонио очень скучали по собственным детям, которые жили отдельно своими семьями.

К приходу лета с его золотистой дымкой над холмами Тосканы стало казаться, что судьба наконец-то повернулась лицом к союзническим армиям. В России набирала силу революция. Государь, императрица и вся их семья были уничтожены большевиками, до того как Белая армия смогла спасти их.

Битва с большевиками шла с нарастающей ожесточенностью.

Жюльетт оплакивала Николая тайно, но в глубокой печали. Рядом не было никого, с кем она могла бы поделиться горем: даже доктор Морозини отсутствовал – служил военным врачом на передовой. Порою, выходя в лоджию и вглядываясь в сказочный пейзаж, простирающийся перед ней, Жюльетт вспоминала все, что произошло с тех пор, как она впервые приехала на виллу в ожидании первого ребенка. Во второй раз в жизни Жюльетт была вынуждена собрать все силы, чтобы просто продолжать жить. Война изменила все и вся. Разум подсказывал, что она, как и множество женщин по обе стороны конфликта, должны будут строить новую спокойную и счастливую жизнь для возвращающихся с фронта мужей, которых очень изменил кошмар войны. Но женщины тоже изменились. Весь стиль предвоенной жизни ушел в прошлое, оттесненный необходимостью покинуть домашний очаг и заменять мужчин буквально повсюду. Было бы хорошо, если бы результатом войны стало, наконец, равенство полов. Но, скорее всего, возвратившись с фронта, мужчины попытаются восстановить все в том же довоенном виде. А может быть, и похуже…

По каналам Красного Креста она переслала сообщение для Марко о рождении Риккардо и некоторое время спустя получила коротенький ответ в несколько дозволенных строк, в котором он выражал свою радость. Жюльетт благодарила Бога, что Марко, возвратившись, найдет дом в целости и сохранности, не пострадавшим от бомбежек и артиллерийских обстрелов. Когда казалось, что исчезла последняя надежда, и над Венецией нависла смертельная опасность, все внезапно изменилось к лучшему. Остатки разгромленных итальянских сил удалось сплотить, на помощь пришли британские и французские войска. Началось успешное наступление союзников. Военно-воздушные силы Италии, так много сделавшие для защиты Венеции от самых опасных бомбардировок, при поддержке союзнической авиации начали наносить врагу удар за ударом.

В ноябре, вскоре после того, как Риккардо исполнился год, Германия признала свое поражение, и война закончилась. Жюльетт не смогла участвовать в торжестве, так как заболела «испанкой». К этому времени эпидемия гриппа охватила всю Европу.

Лежа в тяжелом бреду, она не слышала отдаленного звона церковных колоколов и не знала, что в соседней комнате мечутся в лихорадке Мишель и Сильвана. Ухаживали за больными детьми в основном Лена и Кандида, немного помогала Арианна, Катарина с Риккардо находились в другом крыле дома в надежде, что не заболеют. Уже не практикующий пожилой доктор оставил размеренное существование пенсионера для борьбы с эпидемией. Однажды ночью он мрачно покачал головой.