Платье от Фортуни - Лейкер Розалинда - Страница 63

Вернувшись в салон-мастерскую, Генриетта начала мерить шагами зал в ожидании подруги. Жюльетт вошла через несколько минут. Ее лицо имело сероватый оттенок, но глаза были совершенно сухими. Генриетта ласково обняла ее за плечи.

– Может быть, чашку кофе? Или чая?

– Нет, спасибо, ничего не нужно. Мне уже пора домой, – Жюльетт взяла шляпу, но не надела. Вместо этого начала вертеть ее в руках.

– Николай пошел в отель забрать вещи. У него назначен обед с Марко, но он оставит записку, что обстоятельства не позволили остаться. Будет лучше, если Марко никогда не узнает, что Николаю все-таки удалось отыскать меня. Это только причинит ему лишнее беспокойство.

– Безусловно, ты права.

– Мы с Николаем больше никогда не встретимся. Сейчас он, должно быть, уже на «вапоретто», который везет его к железнодорожной станции, – Жюльетт благодарно взглянула на Генриетту. – Я так счастлива, что мы с Николаем встретились именно в этой прекрасной комнате, вдали от всего, что могло пробудить тяжелые воспоминания. И это тем более символично, ведь именно наш общий интерес к искусству и мое дельфийское платье когда-то сблизили нас.

– Я тоже рада за тебя, – Генриетта взяла Жюльетт под руку и направилась по лестнице к главному входу, не желая, чтобы подруга мучила себя воспоминаниями, проходя по двору, где только что прощалась с любимым.

Жюльетт уже почти перешла Кампо Сан Бене-то, когда вдруг остановилась, взглянула в сторону переулка у боковой стены Палаццо Орфей. Он вел к мосту, а затем, через несколько кварталов к причалу гондол на Большом канале. Она могла бы увидеть там Николая, отъезжающего на «вапоретто».

Еще один короткий прощальный взгляд, самый последний перед тем, как он будет потерян для нее навсегда.

Нет, она не пойдет туда одна! Николаю ничего не известно о Мишеле, но почему ее сын не может хоть одним глазком взглянуть на отца? Мишель ничего не поймет и ни разу потом об этом не вспомнит, но она будет счастлива от того, что подарила сыну единственное мгновение встречи с отцом.

Жюльетт побежала и через несколько минут уже была дома.

– Мишель! – крикнула она из передней. – Где ты? Она бросилась вверх по лестнице в детскую. Но Мишеля не было, и постель аккуратно заправлена. Полагая, что отыщет его в патио, Жюльетт поспешила вниз по лестнице во внутренний дворик. Но когда оставалось всего несколько последних ступенек, появилась Арианна.

– Синьора… – начала было няня.

– Где Мишель?

– В салоне, синьора. Донья Сесилия принесла новую игрушку. Они ждут вас уже целый час.

Жюльетт остановилась в отчаянии.

– Я совершенно забыла, что они должны прийти! – слишком поздно она вспомнила, что намеревалась отсутствовать не более десяти минут. Просто отнести книгу и вернуться домой. – Лена накормила их?

– Да, синьора.

Увидев, что все еще держит шляпу в руках, Жюльетт отшвырнула ее, перебегая прихожую, поправила прическу. Мишель бросился к матери, как только заметил, что та вошла в комнату.

– Мама, посмотри! – он поднял на палочке маленькую деревянную обезьянку, выделывающую умопомрачительные кувырки.

Мишель прыгнул на руки к матери.

– Какой ты счастливчик! – затем она повернулась лицом к гостям. – Прошу извинить, что не смогла встретить вас. У меня оказалось совершенно неотложное дело.

Донья Сесилия сидела с Марией Луизой на одном из диванов, отделанном кружевами. Серебряный поднос с изысканными угощениями, поданными на лучшем хрустале и тончайшем фарфоре, был нетронут.

– Да, конечно, мы так и поняли, – слова доньи Сесилии прозвучали как снисходительное прощение, хотя чувствовалось, из-за этого ожидания она ощущала некоторую неловкость. Никто и никогда до сих пор не заставлял ее ждать. Но, кроме того, Поразил внешний вид хозяйки. Волосы Жюльетт были в совершеннейшем беспорядке, вместо принятой в подобных случаях домашней одежды на ней была полосатая юбка и простенькая блузка.

– Нас все это время развлекал Мишель, – весело воскликнула Мария Луиза. – Мы ждали вас, чтобы приняться за еду.

– Боюсь, мне придется снова покинуть вас, – проговорила Жюльетт смущенно. – Я постараюсь не задержаться, – она стрелой вылетела из комнаты. Оставалось очень мало времени. Мишель уронил новую игрушку и начал всхлипывать. Арианна бросилась поднимать ее, но опоздала – Жюльетт уже выбежала из дома с ребенком на руках. Озадаченная, Арианна повернулась и тупо уставилась на гостей, которые, в свою очередь, так же тупо смотрели друг на друга, будучи не в состоянии осмыслить очередное вопиющее нарушение этикета их хозяйкой.

Жюльетт мчалась с плачущим Мишелем через площадь к переулку у Палаццо.

– Все хорошо, малыш, – на бегу пыталась она успокоить сына. – Когда мы вернемся, обезьянка будет ждать тебя дома. Мы немножко посмотрим на гондолы и пароходы.

Мальчику нравились пароходы, он перестал плакать и крепко обхватил шею матери, а та уже перебежала мост и приближалась к причалу.

Добежав до маленького деревянного мола, Жюльетт усадила ребенка на перила и немного перевела дыхание.

Она не опоздала. «Вапоретто» только отошел от причала и двигался в их сторону. Мишель, сидевший спиной к пароходу, с интересом разглядывал проплывающие мимо гондолы. Заслонившись рукой от солнца, Жюльетт всматривалась в пассажиров на борту, но маленький пароходик был еще слишком далеко, чтобы она могла различить Николая. О, если бы он стоял где-то посередине палубы, этого было бы достаточно, чтобы они с Мишелем могли в последний раз взглянуть на него. Ей, конечно, не хотелось, чтобы он их заметил, да это было и маловероятно. Они находились в тени от тента. Вокруг так много яркого и живописного, начиная от блеска солнца на воде и кончая величественными дворцами со всех сторон, баржами и гондолами, снующими по Большому каналу, что могло бы привлечь внимание Николая.

И вот она увидела его. Николай стоял на передней палубе, выделяясь светлым костюмом и черными кудрявыми волосами. К счастью, он склонился к перилам правого борта и смотрел в сторону, противоположную от Жюльетт и Мишеля, и поэтому она решила пройти немного ближе по причалу, чтобы лучше рассмотреть его. Она повыше подняла сына и посадила себе на бедро.

– Большой корабль! – крикнул мальчик, показывая на «вапоретто». Ему нравились суда с дымящимися трубами, и он запрыгал от радости.

Когда «вапоретто» оказался на самом близком расстоянии от них, Николай вдруг прошел по палубе, чтобы лучше рассмотреть великолепные палаццо, фасады которых возвышались за спиной Жюльетт. Она затаила дыхание, понимая, что если сделает какое-нибудь резкое движение, попытается скрыться в толпе, он тут же заметит ее. Но когда просто сделала шаг назад, то сразу же увидела, как Николай схватился за перила, пристально всматриваясь в нее и ребенка. Жюльетт больше не сопротивлялась неизбежному, она подняла Мишеля повыше и сказала:

– Помаши тому дяде, у которого такие же черные волосы, как у тебя, Мишель.

Мальчик с удовольствием выполнил просьбу и радостно рассмеялся, когда увидел, что с парохода ему машут в ответ. Жест Николая был поначалу медленным и словно вопрошающим, но как только кивок и взмах руки Жюльетт подтвердили догадку, что перед ним их сын, жест сделался одновременно и радостным, и обреченным. Он сложил ладони рупором и крикнул:

– Как его зовут?

– Мишель! – крикнула она в ответ, зная, что Николай поймет – имя дано мальчику в честь ее отца. – Ему будет два года в сентябре!

Николай запрокинул голову, его переполняла радость: у него есть сын, сын, которого родила Жюльетт, и эта радость заставила забыть обо всем на свете. «Вапоретто» ускорял ход, и она заметила, как Николай стал пробираться сквозь толпу пассажиров в сторону кормы. И оставался там, махая им до тех пор, пока «вапоретто» не скрылся из виду.

– Прощай, любовь моя, – прошептала Жюльетт, слезы струились по ее щекам.

Мишель внимательно смотрел на мать, лицо малыша посерьезнело, нижняя губа начала дрожать, он был вот-вот готов заплакать от вида слез матери.