Платье от Фортуни - Лейкер Розалинда - Страница 52

– Нет причин для беспокойства, Марко. Если Фортуни согласится, я буду работать всего по несколько часов. Полный рабочий день для меня совершенно исключен. Никогда, даже ради любимого дела, я не смогу забыть о тебе и Мишеле. Вы для меня навсегда останетесь главным в жизни.

– Я и не сомневаюсь в этом.

В Палаццо Орфей Фортуни внимательно выслушал ее просьбу. Оба прекрасно понимали: Жюльетт не может начинать работу простой швеей, об этом нет и речи. Фортуни уже видел несколько рисунков на ткани, которые она создала, и заметил в них врожденное чувство формы и поверхности, свидетельствующее о таланте модельера. Он ценил Жюльетт и как тонкого критика, особенно во время обсуждения его собственных произведений. Ему нравился энтузиазм молодой женщины. Фортуни был уверен, что Жюльетт будет превосходным работником.

– Генриетте нужна помощница при нанесении рисунков, но, посмотрев ваши работы, я понял, что совершенно несправедливо занимать вас только воспроизведением моих рисунков. К сожалению, сейчас у вас нет возможности реализовать собственное творчество. Работа, которую я могу предложить, очень далека от того, чего действительно заслуживает ваше дарование.

– Не в первый раз мне приходится менять направление интересов. Я начинала швеей, потом была манекенщицей, и затем занялась разработкой моделей и рисунков на ткани. В настоящее время для меня вполне достаточно просто иметь какое-то отношение к миру моды.

– Ну что ж, хорошо. Как вы, наверное, знаете, скоро в Венеции начинается туристический сезон, сюда приезжают очень богатые и очень знаменитые люди, приток туристов создает особый сезонный спрос на нашу продукцию. Готовы ли вы заняться продажей одежды моего ателье?

Предложение удивило Жюльетт, но она согласилась.

– В ателье Ландель мне не приходилось торговать, но там я многому научилась. А теперь буду рада попробовать себя и на этом поприще.

– Отлично. Вы должны рассматривать себя исполняющей обязанности директора, так как будете руководить демонстрационным отделом, распоряжаться некоторым числом помощников.

– О, вы облекаете меня слишком большим доверием!

– У вас опыт работы в одном из лучших парижских ателье, и Генриетта обратила гораздо больше внимания на ваши рассказы о Доме моделей Ландель, чем вы предполагали.

– Что же произвело на нее большее впечатление? – с улыбкой спросила Жюльетт.

Фортуни усмехнулся.

– Например, как вы проявили инициативу с дамами, которые пришли в Дом моделей с требованием платьев от Фортуни.

Жюльетт тоже рассмеялась.

– Ну, по крайней мере, здесь я смогу продать столько платьев, сколько им захочется!

– Да, конечно, но хочу кое о чем вас попросить. Завтра утром я буду фотографировать Генриетту в новых моделях. Она предложила, чтобы в нескольких позировали вы. Согласны?

Жюльетт колебалась. Впервые за много месяцев ей снова придется надеть платье от Фортуни, впервые с тех пор, как она обедала с Николаем. Будет нелегко, но это именно то препятствие, которое необходимо преодолеть, чтобы начать новую жизнь.

– Да, согласна.

– Благодарю вас. В таком случае, приходите завтра около десяти утра и прихватите ваше дельфийское платье. Мне бы очень хотелось иметь его фотографию в своих архивах, – Фортуни широко улыбнулся. – Это единственная модель, которая переделывалась, – он даже не выслушал ответ. – Уверен, вам захочется оставить себе несколько фотографий и с удовольствием сделаю их для вас.

У Жюльетт кружилась голова от его предложения, в котором сам Фортуни не видел ничего особенного, но которое потрясло ее до глубины души. Нет, она не может такого сделать! Это уж слишком! Но не успела Жюльетт собраться с духом, чтобы решительно отказаться, как вошла Генриетта.

– Мариано! Ты мне срочно нужен! – заметив Жюльетт, извинилась за столь неожиданное появление. – Я не знала, что вы здесь. Там, внизу, появились кое-какие проблемы.

– Генриетта завтра определит ваше рабочее время, – бросил Фортуни, выходя из комнаты.

Покинув Палаццо Орфей, Жюльетт направилась в офис Марко, где сообщила ему, что должна приступить к работе уже завтра.

– Ну что ж, ты хотела именно этого, и я согласен.

– Спасибо, Марко, – Жюльетт сидела у его стола. После паузы, глядя прямо ему в глаза, она продолжила: – Мне нужно сказать еще кое-что. Завтра утром Генриетта и я будем фотографироваться в новых платьях Фортуни. И дон Мариано хочет сделать мою фотографию в дельфийском платье.

Брови Марко поднялись, он откинулся в кресле.

– И что ты ему ответила?

– Ничего. Но не хочу этого делать. Марко встал.

– Я хочу, чтобы ты выполнила эту просьбу. Нас больше ничего не разделяет. И меньше всего то, что случилось в Париже.

Жюльетт еще сомневалась. Но если Николай действительно больше не является помехой ее отношениям с Марко, может быть, стоит попытаться сделать еще один шаг к забвению – взглянуть на дельфийское платье как на обычную изящную модель от Фортуни?

– Я бы хотела приобрести для себя еще один туалет от Фортуни – платье, плащ и сумочку.

Марко спокойно и внимательно всматривался в лицо жены.

– А почему бы не два? Это разнообразит твой гардероб, и не придется носить только ансамбли, разработанные тобой же. Мне доставит огромное удовольствие оплатить счет.

– О, ты так щедр, Марко! Спасибо.

Он поднял ее с кресла, Жюльетт обняла мужа, их губы соединились в поцелуе. Он стал значить для нее гораздо больше, чем Жюльетт могла предположить раньше. Когда она сказала ему об этом, то была поражена силой его любви и, в какой-то степени, способностями любовника. Казалось, не она отдалась ему после долгих размышлений, а он покорил ее силой своей любви и желания. До этого Жюльетт часто задавала себе вопрос, а что, если бы ей никогда не довелось встретить Николая и пережить такое полное слияние душ, возможно, она смогла бы познать с Марко какую-то иную любовь, которую не с чем было бы сравнивать, которая была бы прекрасна сама по себе. Но его страсть в ту ночь доказала Жюльетт – она ошибалась. Возможно, ни она сама, ни Марко не понимали, что его цель состояла не в том, чтобы быть первым, но в том, чтобы быть равным в любви.

Вот и сегодня, несмотря на то, что во время беседы в библиотеке он откровенно признался в изменении своих взглядов, Марко продолжал демонстрировать абсолютное отсутствие эгоизма в тех случаях, когда вопрос касался его личного счастья, и Жюльетт была благодарна, хотя и сомневалась, что это продлится долго. Но она слишком хорошо сознавала собственные недостатки, чтобы осуждать мужа за его грехи.

Глава 18

Утром Жюльетт приехала фотографироваться. Генриетта только что закончила позировать и уже переоделась в свое платье. Она показала туалеты, подходившие Жюльетт по размерам, висевшие за ширмой для переодевания.

– Как вы сами увидите, все они – лишь небольшие вариации одной и той же модели, в основе повторяющей силуэт дельфийского платья, ведь Мариано в принципе не способен изменить любимому детищу. В новых туалетах используются такие же шелковые шнуры, украшенные бисером из венецианского стекла.

Оставшись за ширмой одна, Жюльетт сняла с вешалки платье, казавшееся совершенно бесформенным, пока она не завязала все шнуры. Платье было изготовлено из черного тончайшего бархата, нежного, как кожура персика. Золотистый шелк лифа украшал орнамент из сверкающего бисера.

– Вы готовы? – позвала возвратившаяся Генриетта.

– Да, – Жюльетт появилась из-за ширмы. – Я вполне подхожу для фотографии?

Генриетта усмехнулась про себя. Эта молодая дама, только что возившаяся с бесчисленными шнурами и критически рассматривавшая себя в большое зеркало, всегда ухитрялась придать всему, что надевает, особый, только ей свойственный стиль.

– Думаю, вы выдержите экзамен, – сухо заметила она.

– О, прекрасно. Марко хочет, чтобы я выбрала два туалета, которые больше всего понравятся. Он знает, как я восхищаюсь всем, что делает Фортуни.