Человек неведомый: Толтекский путь усиления осознания - Ксендзюк Алексей Петрович - Страница 4

Это и есть красноречивый симптом того, что мы коснулись границы описания. Как бы ни витийствовали наши мыслители, их словесная вязь всегда лишь окружает границы познаваемого. Вот почему я назвал эту книгу, посвященную трансформации нашей природы, "Человек Неведомый" — ибо никакие варианты, никакие эпитеты не исчерпывают фундаментальный импульс нашего существа. Мы неведомы сами для себя, и в этой тайне заключена магия как особая наука управления осознанием в окружающей нас Беспредельности.

ТОЛТЕК:

Представитель одного из этносов коренного населения американского континента По мнению ряда антропологов, толтекский этнос прекратил свое существование в VIII — Х11 вв. н.э., уступив жизненное пространство ацтекской цивилизации; подобно Риму, был «поглощен варварами» прибл. в Х — XI вв. н.э. Поскольку пришедшие варвары (ацтеки) приняли (ассимилировали) толтекские достижения в науке, философии и культуре, такая аналогия отчасти уместна (ucm.). «Человек знания»; мастер, добившийся совершенства в науке, ремесле или магии (культ.) Среди народов месоамериканского региона, куда входили такие высокоразвитые цивилизации, как майя и ацтеки, считается общим прародителем всех народов и племен, принесшим культуру и науку, создавшим письменность и первые государства американского континента. Для народов нагуа «толтек» — синоним общего предка; народ, положивший начало культурному миру Америки. Слово «толтек» почитается столь высоко, что от него в языке нагуа образовано понятие «толтекайотл» — искусство, высшее знание.

Первое кольцо Силы и два Пути трансформации осознания

- 1 -

Кому-то усиление осознания кажется делом экстремально сложным, кому-то — абстрактным и спекулятивным. Наконец, есть немало людей, пробующих заниматься самотрансформацией, которые понимают усиление осознания как необычное переживание, измененное состояние психики или режима восприятия. И все они неправы. Потому что осознание — это процесс, который составляет сущность нашего ежесекундного бытия, и в нем нет ничего абстрактного. Напротив, я бы сказал, что это самое конкретное из того, что дано человеку в его опыте. Более того, измененные состояния восприятия могут сопровождаться ослаблением осознания, а не его усилением.

И в конечном итоге мы выясняем, что усиление осознания — это, с одной стороны, всегда доступное предприятие, конкретное, потому что мы не отходим от него в своих повседневных восприятиях и реакциях, с другой стороны, это весьма тонкая штука, где даже малейшее изменение требует самой полной поглощенности и целеустремленности личности. Чтобы понять, почему это очень просто и очень сложно одновременно, надо понять смысл термина "осознание". Но сначала я приведу простой пример, который поможет разобраться в том, о чем на самом деле идет речь.

Наше осознание меняет степень своей интенсивности постоянно, в течение самого обычного дня. Скажем, вы спорите с человеком, который придерживается иных взглядов. И вам удается очень ловко и даже мастерски поставить его в тупик своими аргументами. Вы возбуждены и испытываете удовольствие от собственного красноречия. Вам нравится то, что вы говорите. Все это нормально — но что происходит дальше? Либо разозленный оппонент вас оскорбляет, либо ваши единомышленники вас хвалят. То и другое отдается эхом в вашем психическом пространстве уже после того, как диспут закончился. Осознание сужено и уязвимо, так как вы потеряли энергию, — и вы, отправившись дальше, начинаете совершать ошибки. Например, единомышленники приглашают вас на вечеринку. Вы буквально заворожены собственным успехом (отягощены своим провалом) и совершаете поступки, не свойственные изначальному типу вашей личности: не будучи любителем спиртного, вдруг напиваетесь, не будучи мизантропом и хамом, стараетесь всех обозлить и испортить окружающим настроение. Друзья потрясены, так как не понимают, что ваше осознание уже ослаблено и потому практически не участвует в ваших реакциях и поступках. Субъект, который творит все это безобразие, деградировал как личность и вернулся в довольно примитивное состояние.

Описанные ситуации совершенно тривиальны и повсеместны. К ним привыкли, и никто на них не обращает внимания, списывая все на усталость, плохое настроение, колебания, особенности характера. Хотя это и есть проявление интенсивности осознания как энергетического процесса. Стоит интенсивности осознания упасть, и любой мудрец, каким бы возвышенным и знающим существом он ни был, превращается в глупца. Что влечет за собой естественные и удручающие последствия.

С другой стороны, высокая интенсивность осознания постепенно ведет к характерным изменениям всей совокупности наших реакций, отношений с внешним миром, преобразует личность целиком — со всеми ее установками и иерархией выученных ценностей. Трансформирующая сила осознания и есть тот двигатель, что ведет личность к безупречному состоянию. Все описания безупречности у Кастанеды можно свести к этому фундаментальному качеству — силе осознания. Как именно и почему происходит преображение энергетического тела, нам предстоит выяснить в этой книге.

Вряд ли следует специально останавливаться на особой важности этой темы. Многократно повторялось, что безупречность — то самое необходимое условие, которое делает человека потенциальным "свидетелем нагуаля", открывает доступ к необъятным энергетическим полям и сокровенной сути толтекской магии.

"Свидетель нагуаля" созерцает повседневный человеческий мир как нечто бесконечно провинциальное, частное и незначительное. Толтекское сновидение показывает ему всевозможные грани восприятия, разнообразные модусы осознания, а видение уравнивает все в непостижимой феерии энергетических потоков и структур — безымянных и неопределенных, поскольку их многомерность, сама сущность движущегося Мира, превосходит всякий опыт, всякое понятие, любую совокупность координат, придуманных человеком.

Энергетическая Реальность, которая нас породила и в которой мы живем, остается вне языка и вне описания, как бы ни совершенствовали мы свои инструменты познания. Наши попытки приблизиться к Бытию, стать реальными воспринимателями того, что есть вне человека, ведут нас к парадоксальному состоянию. Стремясь воплотить все потенции, присущие человеческой природе, мы с каждым шагом все больше удаляемся от того, что принято считать человеческим.

Этот парадокс — не только философская (онтологическая) тема и уж тем более не абстрактно-умственная.

С самого начала этой книги мне хотелось бы задать верную тональность. Те, кто читал мои предыдущие работы, знают мое пристрастие к сложным терминам и академической манере изложения. Я даже несколько раз пояснял свою позицию приблизительно так: время романтизма и идеалистического энтузиазма (которые питали Карлоса Кастанеду) прошло, наступила эпоха исследования, восстановления пробелов, наведения порядка в новом языке описания, уточнения методологической позиции и иных скучных вещей. Я говорил о насущной, прагматической необходимости отделить Миф от Пути (Метода) Знания новых областей восприятия, страшные и удивительные "сказки о Силе" от инструкций и последовательных разъяснений.

Все это так.

Но жизнь, которая представляет собой энергетический факт — безразличный к нашим интерпретациям, к новой и старой мифологии, академическим оборотам речи и вдохновенным камланиям современных шаманов-сновидцев, — протекает своим чередом за нашими окнами и совсем не склонна видоизменяться от того, что мы верно и вдумчиво используем слова тональ, нагуаль, эманации и точка сборки.

Жизнь вообще не склонна видоизменяться — как не склонно изменяться наше восприятие, намертво вцепившееся в однородные и однообразные ряды впечатлений, выученные с младенчества. От того, что мы знаем некоторые фундаментальные причины такого положения дел, мало что меняется. Какое дело Реальности до того, назовем мы ее средой адекватного реагирования или царством галлюцинирующего тоналя, местом борьбы за выживание или позицией точки сборки?