Жениться и обезвредить - Белянин Андрей Олегович - Страница 48

– Провалился план Кощеюшкин, не рассчитал он менталитета русского. Иноземцы бы от Лиха в три дня взвыли, по лекарям да костёлам с молитвами прятались. У них же всё по уму построено, как в механизме часовом: одну песчинку ветром забросило, и никакой мастер не починит. Восточный народец – дело иное… На Востоке бы от Лиха нашего не открещивались, приняли бы его как часть бытия, лапки вверх подняли и не сопротивлялися, покуда само не пройдёт. Ну а у нас на Руси про всё свой размер и подход собственный. Раз нам избавиться от Лиха никак нельзя, так стоит его от нас избавить!

– Конкретизируйте, – серьёзно попросил я, зная, что Яга больше длинных слов не пугается и словарный запас у неё значительно расширен.

– Кон… кор… тизирую, – почти правильно выговорила бабка. – Раз оно у нас на Олёнку твою глаз единственный положило – надоть вам сиюминутно под венец идти! Пока ты, девка, в невестах обретаешься, к тебе всякий подкатываться вправе – вдруг да и передумаешь? А вот законную жену уже сам Господь хранит. Ну и муж, ежели не простофиля.

– Я согласна, – серьёзно подтвердила бывшая бесовка.

– И я согласен, – столь же важно поддержал Митя.

Я почувствовал себя несколько неуютно…

– В каком смысле согласен? Ты-то здесь при чём?!

– Не знаю покуда, – честно признался он. – Но ить бабуленька щас всё одно придумает. Рази ж может какое дело опасное быть, чтоб она меня, сироту, не задействовала…

По коротком, но зрелом размышлении все признали, что «да», не может. Наша домохозяйка, правда, поворчала минутку-другую, что, дескать, «товарищи по службе из неё опять тигру бенгальскую делают», но успокоилась быстро и действительно завалила Митьку заданиями.

– Во первых делах к немцам сбегаешь. Передашь Кнуту Плётковичу, чтоб со всем войском слободским к полуночи у ворот городских собрался и приказу ждал. Царица про то знает, а уж Гороха до утра при себе удержит. Говорит, это её долг перед новым отечеством…

Я понял, что бабка разработала сложный, многоступенчатый план, что она вовлекает в него уйму людей и ресурсов, что гарантий на успех никаких, но всё-таки, а хуже всего, что меня в курс дела посвящать никто не собирается.

– Уж прости ты меня, грешную, – поймав мой унылый взгляд, покаялась Яга. – А тока ни тебе, ни Олёнке всего знать нельзя, и без того Лихо с вас глаза ненасытного не сводит. Просто поверь бабушке…

Все мои беды и влипания обеими ногами в разные субстанции, ситуёвины и проблемсы начинались, как правило, именно с этой почти библейской фразы: «Просто поверь…» Ага! Нашли дурачка… и искать долго не пришлось!

– А ты, Митенька, опосля того как всех немцев под ружьё поставишь, бегом беги к храму Ивана-воина. Кого по дороге заметишь, с собой тащи, а никого не будет, так вона хоть еремеевскую сотню стрелецкую полным составом пригони. Лишними не будут, главное, чтоб вопросов лишних не задавали.

Я окончательно потерял нить бабкиных рассуждений, разве что… Мама дорогая, но ведь отец Кондрат назначил венчание только на завтра?! В дверь постучали. Молоденький стрелец попросил разрешения передать Бабе-яге записку от подруженьки. Ей-богу, он так и сказал – от подруженьки. Кто бы сомневался в её идентификации. Тётка Матрёна как пить дать!

Яга бегло прочла переданную бумажку, победно почесала знаменитую бородавку и, подняв вверх узловатый палец, сообщила:

– Дело решённое! Тянуть кота за гордость куриную не станем, а всеми силами дружно к делу выдвинемся, тока дорожками разными. Ты, девка, с Еремеевым пойдёшь, он мужик проверенный, в обиду не даст. Мы с Никитушкой отправимся, ужо вдвоём-то и отмашемся, ежели что. А ты, Митенька, своё задание исполняй. Чё где не справишься али перепутаешь – уж не серчай, терпенья у стариков мало… Тебе как самому-то больше нравится, кошкой али собакой?

– Понял, – мигом расшифровал наводящий вопрос наш младший сотрудник, – не утруждайтесь, бабушка, удружу так, что небось не пожалеете! Да и чё сразу с угроз-то?!

Бабка ответила, Митя – ей, она – ему, слово за слово, пока они крепко зацепились языками…

– Ты догадываешься, что она задумала?

– Ох, милый. – Олёна мягко скользнула в сторону и прижалась ко мне, спина к спине. – Она думает, что если мы сегодня же обвенчаемся, то Лихо наверняка этого допустить не захочет. Но в храме его мощь слабее, а если он растратит силы ещё и на людей рядом…

– Бабуля хочет опять упрятать его в орех?

– Да, но для этого он должен стать зримым. Нельзя заколдовать то, чего не видишь и чью природу не знаешь. А если Лихо ослабеет, то…

Риск, конечно, был. Но и шанс на успех этой авантюры тоже. Сколько я научился разбираться в колдовстве, и Олёна и Яга правы – нам надо увидеть противника в лицо! Ловить невидимку практически невозможно. Вот даже для сравнения вспомним, как мы задерживали мою же невесту в шапке-невидимке. Увидеть владельца такой шапки нельзя, но можно разобрать его следы, пытаться облить водой, обсыпать мукой, пустить по следу собаку – и всё равно задержать!

С Лихом это не прокатывало… Оно было невидимо не посредством ношения волшебной экипировки, а, так сказать, само по себе. И случай с Еремеевым, и та памятная драка на Лялиной улице с появлением одного светящегося глаза доказывали, что оно, растратив энергию на каком-то ярком, эмоционально неконтролируемом выплеске, становится видимым хотя бы частично.

Значит, наша задача на сегодня добиться, чтобы древний бог раскрылся окончательно, и бросить на это все резервы, и человеческие и духовные. Святой Иван-воин уже помогал нам в заговоре Чёрной Мессы, надеюсь, поддержит и сейчас…

Споры кончились. Митя словил два подзатыльника и выторговал себе ватрушку «в честь дела лютого и опасного». Баба-яга увела Олёну к себе в горницу давать ценные указания и секретные инструкции. Вальяжный кот Васька, фамильярно подмигивая, потёрся об мою ногу, недвусмысленно намекая, что сметана в погребе, бабка не видит, а я ему по гроб жизни обязан. Пришлось проявить твёрдость и попросить Назима усилить контроль за расхищением подотчетных ему продуктов. Домовой сурово кивнул, клацнул на кота зубом и выставил мне хинкали. Пока я быстро насыщал организм, почти не чувствуя вкуса (мысли были не тем заняты!), он подкатился сбоку и протянул мне маленький блестящий предмет:

– Зэркало. На!

– Зачем? – не понял я, может, у меня прыщ выскочил или перемазался чем-нибудь…

– Беры, пригадица. И чтоб Ягу минэ сбирёг!

Я окончательно запутался, но у домового были такие серьёзные глаза… Пришлось сунуть зеркальце в карман, хлопнуть Назима по плечу и дать слово мужчины, что буду беречь нашу домохозяйку пуще собственной фуражки. Он кивнул, смахнул слезу и исчез под печкой. Жаль, что мы не можем взять его с собой – небритый азербайджанский домовой с выдающимся носом и большущим кухонным ножом мог нагнать ужас на любого, самого отпетого преступника…

Мы вышли за ворота уже ближе к вечеру – я с бабкой и Еремеев с моей невестой. Митя, разумеется, удрал на час раньше. В Немецкой слободе его уже принимали почти как своего, надеюсь, он ничего не перепутал и не внесёт в довольно простенькое служебное задание чрезмерной доли отсебятины. Так, чтоб совсем без неё, Митя не умеет, вирус творчества в его крови живёт и прогрессирует с каждым днём. Это та самая ситуация, когда год идёт за два, а в нашем случае и за все три. Хотя ворчу я, видимо, исключительно по привычке, на самом деле представить нашу опергруппу без этого разгильдяя с душой ребёнка и сердцем телёнка абсолютно невозможно…

До Базарной площади шли все вместе, далее по плану Яги следовало разделиться. Я начинал чуточку ревновать к Еремееву, который незаметно подкручивал усы и всё время забекренивал шапку, и так неизвестно каким чудом удерживающуюся на левом ухе. Но с этим разберёмся позднее…

– Что ж, соучастнички, разбежались? – заговорщически предложила старейшая сотрудница нашего отделения. Мы кивнули, но…