Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Собрание стихотворений 1889-1903

Гиппиус Зинаида Николаевна

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Собрание стихотворений 1889-1903 - Гиппиус Зинаида Николаевна - Страница 15

Изменить размер шрифта:

1902

ПОЦЕЛУЙ

Когда, Аньес, мою улыбку

К твоим устам я приближаю,

Не убегай пугливой рыбкой,

Что будет — я и сам не знаю.

Я знаю радость приближенья,

Веселье дум моих мятежных;

Но в цепь соединю ль мгновенья?

И губ твоих коснусь ли нежных?

Взгляни, не бойся; взор мой ясен,

А сердце трепетно и живо.

Миг обещанья так прекрасен!

Аньес… Не будь нетерпелива…

И удаление, и тесность

Равны — в обоих есть тревожность.

Аньес, люблю я неизвестность,

Не исполнение,— возможность.

Дрожат уста твои, не зная,

Какой огонь я берегу им…

Аньес… Аньес… и только края

Коснусь скользящим поцелуем…

1903

ПЬЯВКИ

Там, где заводь тихая, где молчит река,

Липнут пьявки черные к корню тростника.

В страшный час прозрения, на закате дней,

Вижу пьявок, липнущих и к душе моей.

Но душа усталая мертвенно тиха.

Пьявки, пьявки черные жадного греха!

1902

МУЧЕНИЦА

Кровью и огнем меня покрыли,

Будут жечь, и резать, и колоть,

Уголь алый к сердцу положили,

И горит моя живая плоть.

Если смерть — светло я умираю,

Если гибель — я светло сгорю.

И мучителей моих я — не прощаю,

Но за муку — их благодарю.

Ибо радость из-под муки рвется,

И надеждой кажется мне кровь.

Пусть она за эту радость льется,

За Того, к кому моя любовь.

1902

ЧАСЫ СТОЯТ

Часы остановились. Движенья больше нет.

Стоит, не разгораясь, за окнами рассвет.

На скатерти холодной неубранный прибор,

Как саван белый, складки свисают на ковер.

И в лампе не мерцает блестящая дуга…

Я слушаю молчанье, как слушают врага.

Ничто не изменилось, ничто не отошло;

Но вдруг отяжелело, само в себя вросло.

Ничто не изменилось, с тех пор как умер звук.

Но точно где-то властно сомкнули тайный круг.

И всё, чем мы за краткость, за легкость дорожим,—

Вдруг сделалось бессмертным, и вечным — и чужим.

Застыло, каменея, как тело мертвеца…

Стремленье — но без воли. Конец — но без конца.

И вечности безглазой беззвучен строй и лад.

Остановилось время. Часы, часы стоят!

1902

АЛМАЗ

Д. В. Философову

Вечер был ясный, предвесенний, холодный,

зеленая небесная высота — тиха.

И был тот вечер — Господу неугодный,

была годовщина нашего невольного греха.

В этот вечер, будто стеклянный — звонкий,

на воспоминание и боль мы осуждены.

И глянул из-за угла месяц тонкий

нам в глаза с нехорошей, с левой стороны.

В этот вечер, в этот вечер веселый,

смеялся месяц, узкий, как золотая нить.

Люди вынесли гроб, белый, тяжелый,

и на дроги с усилием старались положить.

Мы думали о том, что есть у нас брат — Иуда,

что предал он на грех, на кровь — не нас…

Но не страшен нам вечер; мы ждем чуда,

ибо сердце у нас острое, как алмаз.

29. 3. 1902

ЧИСЛА

Бездонного, предчувственного смысла

И благодатной мудрости полны,

Как имена вторые,— нам даны

Божественные числа.

И день, когда родимся, налагает

На нас печать заветного числа;

До смерти наши мысли и дела

Оно сопровождает.

И между числами — меж именами -

То близость, то сплетенье, то разлад.

Мир чисел, мы,— как бы единый сад,

С различными цветами.

Земная связь людей порою рвется,

Вот — кажется — и вовсе порвалась…

Но указанье правды — чисел связь

Навеки остается.

В одеждах одинаковых нас трое.

Как знак различия и общности, легло

На ткани алой — белое число,

Для каждого — родное.

Наш первый — 2. Второй, с ним, повторяясь,

Свое, для третьего, прибавил — 6.

И вот, в обоих первых — третий есть,

Из сложности рождаясь.

Пусть нет узла — его в себе мы носим.

Никто сплетенных чисел не рассек.

А числа, нас связавшие навек,—

2, 26 и 8.

1903