Возвращение в Эдем - Гаррисон Гарри - Страница 47

– Пора идти, – сказал Керрик. – Птицы садятся на болото – может быть, и подстрелишь какую-нибудь.

– Краток визит – кратка жизнь, – мрачно проговорил Надаске", огорчившись, что гости уходят.

– Скоро еще раз приду – со свежим мясом, – пообещал Керрик и отвернулся.

Он взял хесотсан, смахнул с него песок.

И окаменел.

– Что ты увидел? – спросил Надаске", видя тревогу в его позе.

– Да ничего. Просто песок налип на этот дурацкий хесотсан.

Керрик потер его пальцами, еще раз… Маленькое серое пятнышко не исчезало.

Глава 26

Керрик не хотел говорить о том, что обнаружил – словно от этого пятно могло исчезнуть. К молчанию отца Арнхвит, шествовавший впереди, отнесся одобрительно. Он выстрелил в гревшуюся на солнышке ящерицу и промазал. И весь обратный путь сидел на носу, опустив руку в воду. Керрик хотел предостеречь мальчика, припомнив случай, происшедший с ним в детстве, ужас, охвативший его при виде вставшего из воды марага. Но это было так давно; к тому же вряд ли могло случиться что-то подобное.

Они причалили к берегу, вытащили из воды лодку и перевернули ее. Арнхвит понесся к шатру. Керрик снова взглянул на хесотсан. Пятно не исчезало.

Возле костра было тихо. Армун поняла, где они были, и неодобрение сквозило в каждом ее жесте. На этот раз Керрик не пытался заговаривать с нею, заставить ее не думать об этой поездке на остров, и тоже молчал. Уставший за день Арнхвит уснул прежде, чем на небо высыпали первые звезды. Забросав песком тлеющие угли, Керрик отправился к ручью. Там он долго и безжалостно тер ладони друг о друга. Впрочем, если он сам заразил свое оружие, уже поздно. Помахав руками в воздухе, чтобы обсохли, Керрик направился к шатру Херилака.

Проходя через поляну, он заметил, что Меррис переставила свой шатер. Теперь он стоял возле шатра саммадара. Под откинутым пологом сидела Даррас с куколкой, сплетенной из сухих травинок. Девочка не стала разговорчивее, но теперь она улыбалась. Полог шатра Херилака был опущен, и Керрик услыхал за ним смех. Он хотел окликнуть саммадара, но понял: смеялась женщина. Хорошо. Керрик опустился на шкуру возле Даррас.

– Я еще не видел у тебя этой куклы.

– Бабушка сделала. Смотри, какая красивая. Ее зовут Милде. Как мою маму.

– Очень хорошая кукла.

Керрик подбросил в огонь сухих ветвей, языки пламени взвились выше. Полы соседнего шатра поднялись, из него вышла Меррис и села возле Керрика.

– Даррас мне показывала свою куклу. Она очень ею довольна.

Меррис улыбнулась и кивнула.

– Довольна не только она.

К костру подошел Херилак и поздоровался с Керриком. Они уселись у огня, поглядывая на женщину и ребенка. Херилак казался таким же довольным, как Меррис. Керрику не хотелось портить ему настроение: слишком уж долго Херилак был мрачным и неулыбчивым. Они поговорили об охоте, саммадах, о долине саску. Наконец Меррис увела девочку в шатер и опустила полог.

– Летом здесь, наверное, жарко, – сказал Херилак, – а вот зимой не холодно. Этот остров просто прекрасное место для стоянки.

– Ну а в горы-то пойдем? Ведь Фракен велел, когда умирал.

– Старый Фракен был дурнем. Ты сам много раз говорил. На севере зима – и нет ей конца.

– Кажется, моя стреляющая палка заболела.

Херилак долго молчал. Потом заговорил с привычной угрюмостью:

– Когда-то это должно было случиться. Снова надо отправляться за новыми.

– Значит, снова пойдем в город? Будем воровать? Убивать мургу?

– А ты можешь предложить что-нибудь другое?

Керрик медлил с ответом. Он сидел молча, сжав кулаки так, что побелели костяшки.

Над деревьями показалась луна, осветив поляну холодным светом. Над головой бесшумно пролетела сова, в лесу крикнул какой-то ночной зверь.

– Нет, – нерешительно ответил Керрик. – Ничего другого я придумать не могу. Мы знаем, где искать стреляющие палки. Но если нас заметят…

– Теперь тебе не обязательно идти. Я ведь знаю, где эта яма.

– Я не боюсь идти в город.

– А я и не говорил этого. Я только хотел сказать, что теперь будут рисковать другие. Ты сделал свое, и уже не раз.

– Это неважно. Я боюсь, что мы становимся зависимыми от мургу и их города. Мы пойдем: другого выхода нет, и когда-нибудь нам придется сделать это. А вдруг в городе нас увидят мургу? Что тогда будет?

– Не загадывай так далеко. Думай только о завтрашнем дне.

– Нет. Если бы мы жили в горах и били оленей, ты бы мог мне это сказать. Но не теперь. Мы в ловушке, из которой нет выхода.

– Давай на этот раз пойдем большим отрядом. И достанем побольше палок.

– Нет. Риск слишком велик. Пойдут двое. Без палок. Когда отойдем от стоянки, надо будет искупаться: прямо в одежде и неоднократно. Эта болезнь не должна передаться новым стреляющим палкам.

– Я не понимаю, что общего между купанием и болезнью.

– Я тоже, – криво усмехнувшись, ответил Керрик, – но мне об этом говорила та, которая знает. Еще до нашей встречи, когда я был очень болен…

– Стало быть, это мараг тебе говорил?

– Да. Ты видел город, ты видел растения, с помощью которых они хотели погубить нас в долине, и понимаешь, сколько они знают о живых существах. Этот мараг очень много знает, он говорил мне, что болезни разносят маленькие живые существа.

– Я видел – черви в ранах…

– Нет, они еще меньше, такие, что даже глазом не увидеть. Знаю, что в это трудно поверить, но она так сказала. Может, и эта хворь так же передается от одной палки к другой. Не знаю. Но если, умывшись, ее можно остановить, значит, придется всякий раз мыть руки.

– Конечно. Мытые охотники и пахнут лучше. Значит, вдвоем… Ты и я.

– Нет, – с внезапной твердостью сказал Керрик. – Ты саммадар, я не могу приказать тебе делать что-то или не делать. Я возьму такого охотника, который будет повиноваться мне. Мы пойдем тихо, скрываясь от мургу. И не будем никого убивать. А ты разве сможешь не убивать, если я скажу тебе?

– Не смогу, ты прав. Но кого ты возьмешь? Твой саммад невелик. И охотник в нем только Харл.

– Он искусный охотник и хороший ходок. Ему и идти со мной. Я сказал.

– Ты делаешь ошибку…

– Возможно… но это моя ошибка.

Херилак сердито нахмурился, но возражать не стал. Решение было принято.

– Когда вы уходите?

– Скоро. Нужно сходить и вернуться с новыми палками, пока не начали гибнуть те, что у нас есть.

Добавить было нечего, и охотники молча расстались.

…Керрик проснулся с первыми лучами солнца, хотя почти не спал ночью. Он лежал не шевелясь и слушал спокойное дыхание Армун, пока солнце не осветило стену шатра. Тогда он неслышно выскользнул наружу и пошел к укрытию, где прятал хесотсан. Осторожно развернув шкуру, он подставил его солнечным лучам. Мертвое пятнышко не исчезло, но теперь оно стало больше.

Полог шатра охотников был откинут, и Ортнар уже сидел возле него, привычно нахмурившись.

– Я хочу поговорить с Харлом… – начал Керрик.

– Я еще спал, когда он ушел. Он знает место, куда на рассвете приходят олени. Когда-нибудь этот парень станет искусным охотником.

– Ладно, поговорим, когда вернется.

Добавить было нечего: Ортнар не любил праздной болтовни. Керрик пошел к своему шатру. Армун уже не спала и разводила огонь.

– Я видела, как ты ухаживаешь за стреляющей палкой. Слишком уж ты печешься о ней.

– Не слишком. Она заболела.

– Опять! – вскрикнула Армун.

– Опять. Придется идти в город мургу. Еще раз.

– Нет, не ходи. Другие тоже могут это сделать.

– Пойти-то смогут, а вот вернуться… Только тану, который наполовину мараг, знает город мургу. А теперь я буду есть и отдыхать. Ночью я плохо спал.

…Керрик проснулся, когда солнце стояло высоко. Лучи слепили глаза, и он зажмурился. Возле шатра сидел Харл, терпеливо и безмолвно дожидаясь, пока Керрик проснется. Спросонья Керрик не узнал его. Ему померещилось, что это взрослый охотник. Заметив, что Керрик проснулся, Харл встал и вошел в шатер.