Возвращение в Эдем - Гаррисон Гарри - Страница 13

– Я передам, – ответил Херилак, отвернулся и более не смотрел на долину саску, с которыми многое связывало его народ.

Возле реки он нагнал медленно шествующие саммады, миновал их. Саммад Келлиманса был невелик – всего один мастодонт. Но, проходя мимо, Херилак заметил, что саммад вырос вдвое. Шагая широко, как воин, Меррис вела вперед своего мастодонта.

– Вижу среди тану тех, кто хотел остаться у саску, – сказал Херилак.

Меррис вышагивала, набив рот копченым мясом. Достав изо рта непрожеванный кусок и сплюнув, она заговорила:

– Разве саммадар Херилак не рад меня видеть?

– Ты тану.

– Конечно. Поэтому я и решила, что мне нечего делать в этой тесной долине – работать в полях и судачить о пустяках с женщинами саску. Тану не может жить без леса, тану вольны идти куда захотят.

Херилак был озадачен.

– Тогда зачем ты все это наговорила? Я не вижу причин… – Он недоумевал, пока не заметил хитринки во взгляде женщины. Тут его осенило. Херилак разразился хохотом и одобрительно хлопнул женщину по плечу. – Ты хитра, как женщина, и решительна, как охотник. Ты знала, что Саноне недоволен тем, что Малаген, женщина саску, оставляет долину. И ты лишила его возможности протестовать, прежде чем он решился на это. Ты вовсе не собиралась оставаться!

– Это ты сказал, отважный Херилак. Слабой женщине приходится прибегать ко всяким уловкам, чтобы уцелеть в мире могучих мужчин.

И с этими словами она угостила его не менее дружеским ударом, так что Херилак даже пошатнулся, но не перестал хохотать.

«Понял ли Саноне, что его провели?» – гадал Херилак. Он мог заподозрить это еще вчера, но теперь, узнав об уходе Меррис, конечно же, догадается… Как все-таки хорошо вновь идти. Он тронул металлический нож Керрика, висевший теперь у него на груди, и подумал: жив ли он… Если жив – Херилак разыщет его.

Тропа шла вдоль леса к северу – к броду через реку. Там, возле воды, их дожидались Ханат и Моргил, изгнанные из долины за кражу священного порро. Заметив их приближение, Ханат замахал руками, а Моргил лежал на траве без движения. Херилак встревожился. Может быть, что-то случилось или где-то рядом мургу? Схватив стреляющую палку и копье, он сбежал к воде.

Увидев его, Ханат замахал вновь и грузно осел на землю возле приятеля.

– Что случилось? – спросил Херилак, ожидая увидеть раны и кровь, но не находя их.

– Это порро, – сиплым голосом произнес Ханат, указывая на глиняный кувшин возле входа в шатер. – Плохой порро.

– Надо было думать, прежде чем красть.

– Э-э, украденный порро был вовсе недурен. – Охотник облизал пересохшие губы. – Но вот когда мы сами приготовили его, получилась гадость. На вкус то, что надо, но на следующий день охотник такой больной…

– Значит, вы научились его делать? Как же? – заглянув в горшочек, Херилак понюхал.

– Достаточно просто. Мы следили за ними. Саску такие охотники, что даже не слышали нас. Сделать его легко. Берешь эту штуку, которую они выращивают, – тагассо, кажется… Растираешь, доливаешь воды, выставляешь на солнце, добавляешь мха – и готово.

Моргил шевельнулся и, открыв налитый кровью глаз, простонал:

– Точно, мох – он всему виной. Переложили, должно быть.

Херилак не выносил таких глупостей.

– Саммады уходят.

– Мы пойдем следом. Завтра, должно быть. Все будет в порядке.

– Если вы не будете пить этого зелья, – добавил Херилак, ногой опрокинув горшок с порро. Вонючая жидкость быстро впиталась в песок.

– Это мох, только мох, – пробормотал Моргил.

Глядя на младенца, Керрик встревожился.

– Она что, больна? Открыла глаза и смотрит… По-моему, она ничего не видит.

В ответ Армун заливисто расхохоталась.

– Ты не помнишь, что Арнхвит когда-то смотрел точно так же? С младенцами так всегда бывает. Она будет очень хорошо видеть. Просто нужно немного потерпеть.

– Ну, ты готова идти?

– Я уже не первый день говорю тебе об этом. Мне просто не терпится уйти отсюда.

Она не смотрела на укрытие мургу, но Керрик понимал ее чувства. Он понимал, что сам тянет с уходом, но теперь причин для проволочки не осталось. Все, что они взяли с собой, уместилось на двух травоисах. Малая доля поклажи одного мастодонта… но где его теперь взять? Поэтому пришлось ограничиться тем, что они с Харлом могли увезти. Армун и Даррас позаботятся о младенце, Арнхвит понесет лук и копье. И хорошо, если Ортнар сам одолеет дорогу. Настало время отправляться.

Мухи облепили заднюю часть только что освежеванной туши оленя – путешественники уже не могли взять ее с собой. Самцам понравится. Смахнув мух, Керрик взвалил мясо на плечо.

– Не оставлять же портиться. Отнесу, и пойдем.

Увидев, что отец уходит, Арнхвит окликнул его и пустился вдогонку.

– Не хочется покидать друзей, – сказал он на иилане", когда мать уже не могла его слышать.

Керрик не просил его об этом, но понимание приходит по-разному: Армун никогда не скрывала ненависти к самцам.

– Мне тоже. Но в жизни часто приходится поступать против собственного желания.

– Почему?

– Иногда просто нельзя поступить иначе. Мы должны уйти отсюда, потому что вот-вот могут нагрянуть охотницы и обнаружат нас. А Имехеи не может ходить, и Надаске" не оставит его одного.

– Имехеи заболел? Надаске" не говорил мне.

– Это особая болезнь. Когда она пройдет, он сможет ходить.

– Значит, тогда они разыщут нас. И мы снова будем говорить.

– Будем, – согласился Керрик, не вдаваясь в подробности.

Надаске" сидел у самой воды рядом с неподвижным телом друга и лишь поднял голову, когда они подошли. Он немного оживился, когда Арнхвит принялся рассказывать, как они собирались в дорогу, как он теперь хорошо стреляет из лука и какие острые наконечники у его стрел. Керрик одобрительно поглядывал на сына – совсем иилане". Но будет ли он помнить эти слова вдали от озера и своих приятелей?

– Мокрый-из-моря – могучий воин, – отозвался Надаске", – он уйдет, и нам так будет не хватать мяса, которое он носил-убивал.

Арнхвит горделиво выпятил грудь, не замечая сложных знаков, касающихся размера и количества добычи. Честно говоря, он сумел сразить только одну не очень крупную ящерицу. Керрик глубоко сочувствовал Надаске", скрывавшему под непринужденными словами глубокую грусть и отчаяние.

– Все будет хорошо, – проговорил Керрик. – С тобой и с нами.

– Все будет хорошо, – повторил Надаске", но жесты его выражали полную безнадежность.

Имехеи привычно похрапывал в озере, но одна рука его под водой бессознательно шевельнулась в прощальном жесте.

– Как только мы разыщем безопасное место, вы придете к нам… – произнес Керрик, но Надаске" отвернулся и уже не слушал его.

Держа Арнхвита за руку, Керрик возвратился к своим.

– Поздновато, – буркнул Ортнар, подволакивая вперед больную ногу, – а путь далек.

Нагнувшись, Керрик подобрал шесты травоиса. Его примеру последовал Харл. Тану молча направились в лес. Арнхвит все время оглядывался. Но тропа повернула, и двое его друзей, оставшихся у озера, исчезли за деревьями.

Глава 7

Амбаласи сидела на стволе упавшего дерева на берегу и нежилась в теплых лучах солнца. Такая редкая радость – отдыхать, наслаждаться солнцем, природой, размышлять о могучей реке. Воды реки были коричневыми от почвы; противоположный берег едва виднелся вдали. Течение несло травянистые островки. Небо было безоблачным, однако где-то, должно быть, недавно разразилась сильная гроза – и теперь по реке то и дело величественно проплывали сломанные деревья. Зацепившись за мель, одно из них пристало к берегу неподалеку. С ветвей на землю посыпались крохотные верещащие устузоу.