На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг. - Костенко Владимир Полиевктович - Страница 37

Среди рабочих и даже в широких обывательских кругах заметна плохо скрываемая радость по поводу низвержения самого ненавистного из всех временщиков последнего времени.

Трагическая гибель Макарова была встречена искренней горечью во всей стране, независимо от политических взглядов. Погиб большой военачальник, честный, русский патриот в широком смысле этого слова, любивший Россию и поднявшийся из недр русского народа. А уничтожение Плеве у либерально настроенной части русского общества пробудило неясные чаяния на перемены к лучшему. Либералы, как всегда, надеются извлечь пользу для себя из крови революционеров и растерянности правящих верхов. Они готовы предложить свои услуги правительству, чтобы при помощи конституции предупредить нарастание настоящей, большой народной революции.

На политическом горизонте России сверкнула зарница надвигающейся революции.

23 июля. Мои обязанности все более создают деловую почву для установления живой связи с офицерами и командой корабля из числа специалистов.

В кают-компании я уже получил прозвище «человек-вода», потому что в моем ведении все трюмы, переборки, внутреннее дно, отливные средства и трубопроводы, являющиеся средством защиты от затопления. Все работы по испытанию отделений наливом и давлением воды исполняют мои чеканщики и клепальщики. Но помпы, кингстоны и трубопроводы уже приняты судовой трюмной частью, без ведома которой теперь ни одно отделение не может быть затоплено. Я сдаю, а трюмный механик принимает от меня каждый испытанный новый отсек и подписывает акты в журнале испытаний водонепроницаемости отделений.

Весь корабль разделен в отношении управления трюмами на 5 трюмных отсеков: носовой отсек до первой кочегарки; первая кочегарка; вторая кочегарка; машинные отделения; кормовой отсек.

У каждого из пяти отсеков есть свой хозяин — трюмный унтер-офицер, являющийся старшиной отсека, и ему подчинены младшие трюмные. В бою от опытности трюмных старшин будет зависеть судьба корабля в критический момент тяжелых повреждений.

У трюмного механика «Орла» Перекрестова все пятеро его старшин — молодцы как на подбор. Они на постройке корабля уже второй год и сжились с моими чеканщиками. Мы вместе со старшинами спускаемся в каждый отсек, исследуем все переборки смежных отделений и часто по полчаса сидим в какой-либо кингстонной выгородке на дне корабля, скрючившись в три погибели, стараясь найти пути, какими вода пробирается из залитого отделения в смежное.

Эта постоянная совместная работа давно уже тесно сблизила меня с трюмными. Особенно интересует меня Осип Федоров. Он производит впечатление человека, у которого есть кое-что на уме. Толковый, наблюдательный и технически достаточно грамотный, он иногда в разговоре может предложить такой вопрос, который невольно ставит в тупик: или он исходит от наивного простодушия и непосредственности, или за ним скрывается затаенная ирония. Когда он разговаривает, то смотрит немного вбок, как будто не хочет, чтобы по его глазам угадали его подлинные мысли, и вдруг улыбнется про себя, слегка пожав плечами. Потом взглянет прямо в глаза и скажет фразу, которую можно истолковать совсем иначе, чем она звучит.

Второй старшина, Зайцев, много проще и понятнее Федорова. Он простодушный, очень хороший парень, обуреваемый жаждой знаний. Всюду, где можно, он старается найти ответы на возникающие у него вопросы.

Сначала я замечал, что трюмные с невинным видом задавали мне вопросы по деталям судовых систем, назначение которых им было вполне понятно. Часто во время осмотра отделений меня вдруг спрашивали: зачем поставлен этот клапан или куда ведет эта труба? Теперь этот период проверки моей компетентности уже кончился, и мы часто вместе решаем такие задачи: что надо немедленно предпринять, если корабль получит пробоину от взрыва торпеды или мины заграждения в бортовой отсек средней 6-дюймовой башни, будет затоплено четыре отделения борта и вызвано повреждение швов броневой бортовой переборки? Комбинация предохранительных мер может быть весьма разнообразной, но надо быстро выбрать наиболее выгодную.

Постепенно трюмные привыкли ко мне не меньше, чем к своему прямому начальнику — трюмному механику. Я уверен, что если бы корабль не уходил в поход так скоро, то через них мне удалось бы найти путь сближения с лучшей частью команды броненосца «Орел».

Однажды я спросил Федорова, кто, по его мнению, выделяется из машинной команды как наиболее развитой, и он назвал мне двух человек, но пока сдержанно, как будто не совсем догадываясь, о какой сознательности я спрашиваю.

7 августа. Надо на время отвлечься от вопросов текущей работы, чтобы отметить и уяснить себе ряд важных военных событий, происшедших за последние дни на Дальневосточном морском театре войны.

28 июля артурская эскадра вторично вышла из гавани в открытое море и сделала на этот раз попытку прорваться во Владивосток через кольцо блокады, поддерживаемой всем флотом адмирала Того.

Непосредственной причиной, побудившей нашу эскадру покинуть Артур и выйти в море, было приближение японской осадной армии с суши к линии крепостных артурских укреплений. Началась бомбардировка гавани и крепости перекидным огнем из тяжелых осадных орудий, стрельба которых корректируется с занятых японцами высот.

Некоторые из наших кораблей получили существенные повреждения накануне самого выхода из Артура, и это побудило Витгефта решиться на выход в море. Однако большинство командиров и адмиралов из личного состава флота в Артуре считало, что долг и задача флота — помочь армии защищать крепость пока не придет помощь с севера от Маньчжурской армии или из России в виде 2-й эскадры.

Поэтому флот даже начал снимать с кораблей легкую и среднюю артиллерию до 6-дюймового калибра для усиления вооружения крепостных бастионов, а судовые команды стали высылаться на линию крепостной обороны. Так севастопольские традиции парусного флота воскресли через полстолетия в эпоху броненосных кораблей.

Это настроение морского командного состава в Артуре давно уже тревожило Главный Морской штаб и главнокомандующего — наместника адмирала Алексеева. Алексеев всеми силами старался побудить Витгефта к выходу в море до начала решительных штурмов Артура, пока корабли еще сохранили значительную долю боеспособности.

После попытки выхода в море 10 июня, когда наш флот уклонился от боя и вернулся в Артур, Витгефту был послан высочайший приказ о необходимости прорыва эскадры во Владивосток.

Выход артурской эскадры задержался исправлением броненосца «Севастополь», подорвавшегося на линии заграждения, поставленной японцами в одну из темных ночей. К 28 июля «Севастополь» был исправлен, но на рейде, незадолго до выхода эскадры, получил минную пробоину крейсер «Баян». Поэтому во второй выход всей эскадры он уже не мог участвовать в прорыве и был оставлен в Артуре. Таким образом, состав эскадры адмирала Витгефта был 28 июля тот же, что и 10 июня, но без крейсера «Баян». А японский флот Того усилился двумя броненосными крейсерами. Так как Витгефт считал себя слабее японцев и не рассчитывал на победу, то последнюю надежду он возлагал на случайный шанс обмануть японцев и прорваться ранее, чем Того успеет сосредоточить все свои силы. Это настроение Витгефта, его штаба и командиров кораблей ярко выразилось в его последней телеграмме, посланной царю через Чифу на миноносце «Решительный» уже по выходе из Артура:

«Согласно повелению вашего императорского величества, выхожу с эскадрой прорываться во Владивосток. Лично я и собрание флагманов и командиров были против выхода, не ожидая успеха прорыва и ускоряя сдачу Артура, о чем доносил неоднократно наместнику».

Естественно, это угнетенное настроение предрешало неуспех операции. Именно теперь необходим был дух Макарова, чтобы вдохновить флот на трудный подвиг.

Эскадра стала последовательно вытягиваться на рейд с высокой водой на рассвете 28 июля. Впереди шли тральщики, миноносцы и канонерские лодки для охраны боевых кораблей.