Стальная Крыса поет блюз - Гаррисон Гарри - Страница 33

– Колбовые банки? Это что, упражнение в тавтологии?

– Возможно, Джеймс, этот термин вам кажется смешным. Для нас же он означает сверхсовременные искусственные утробы. Должна заметить, в техническом отношении они безупречны. Начисто исключены самопроизвольные выкидыши, неопасны случайные факторы вроде неправильного питания и тому подобного. И через девять месяцев здоровые младенцы мужского пола…

– Вытряхиваются?

– Нет, рождаются. Как только они расстаются с пуповиной, за дело берутся специально обученные мужчины-няньки. Они воспитывают мальчиков и помогают им освоиться в обществе.

– Очень интересно, – признал я, не кривя душой. Следовало воздержаться от нового вопроса, но любопытство взыграло не на шутку и не желало меня слушаться. – Но интереснее всего, какие у мужчин мысли насчет того, откуда берутся дети?

– Почему бы тебе не спросить у них? – холодно осведомилась Мата.

Намек ясен. Интервью подошло к концу.

– Что-то я и в самом деле притомился, – вздохнул я, укладываясь на кушетку. – В этом доме есть врач?

Эти слова разбудили вулкан материнских инстинктов и заботливого внимания. Я не почувствовал укола, от которого провалился в сон. Как и второго, приведшего меня в чувство гораздо позже. Женщины ушли, оставив нас с Мадонеттой наедине. Она держала обеими руками мою пятерню. Неохотно выпустила ее, увидев, как я открываю глаза.

– Проснулся, крепыш Джим? А у меня хорошая новость. Все кости целы. Правда, ссадин – не счесть. Новость получше: их уже лечат. А вот самая замечательная: Стинго неплохо себя чувствует и хочет с тобой повидаться.

– Давай его сюда.

– Секундочку. Пока ты спал, я переговорила с Матой. Она много чего порассказала о здешнем житье-бытье.

– Ты выяснила насчет мальчиков?

– Джим, она в самом деле прекрасный человек. Со мной тут так хорошо обходились, и…

– Но у тебя появились некоторые сомнения?

Она кивнула.

– Их больше, чем хотелось бы. С виду все так благолепно… Может, так оно и есть. Но вот дети… Об их физическом здоровье наверняка хорошо заботятся, возможно, и о психическом… Но верить в дурацкий миф…

– Все мифы дурацкие. Тебя который беспокоит?

– О непорочном рождении. Представляешь? Все мужчины собираются у пруда Железного Джона на Церемонию Жизни. Из глубины всплывают золотистые шары. Их вылавливают. В каждом – здоровый ребенок. И взрослые мужчины верят в такую чепуху!

– Испокон веков взрослые мужчины, да и женщины тоже, верят и не в такую чепуху. Подобные мифы вполне обычны для так называемых низших форм жизни. Ибо никому в голову не приходит связать червячка, точащего яблоко, с бабочкой, откладывающей яйца. Отсюда проистекают всевозможные сказки про богов, проливающихся на землю дождем, месящих глину, вдыхающих жизнь и так далее. Бред да и только, если вдуматься. Но рано или поздно приходится этим заниматься. Правда, мне не по душе, к чему это кое-кого приводит…

За дверью зашуршало, потом ее створки раздвинулись. Флойд вкатил кресло на колесиках. Пассажир поднял забинтованную руку.

– Джим, похоже, дело в шляпе. Задание выполнено. Мои поздравления.

– А мои – вам с Флойдом. И раз уж Стальные Крысы снова вместе, не следует ли кое-что выяснить? Меня давно преследует чувство, что каждый из вас оказался тут вовсе не случайно. Позвольте спросить, кто же вы такие, а? Стинго, давай начнем с тебя. Если я правильно догадываюсь, дело не только в музыкальном даровании. Или нет?

Он кивнул забинтованной головой.

– Почти угадал. Мадонетта – та, за кого себя выдает. Синий чулок из учреждения. Музыка – ее хобби.

– Учреждение потеряло – музыка нашла. – Я улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. – Раз. Теперь два. Ты, Стинго. Сдается мне, никакой ты не отставник.

– Верно. И потому вдвойне горжусь своими музыкальными способностями. Да будет тебе известно, только благодаря им мой старый собутыльник Бенбоу подключил меня к операции.

– Собутыльник? Бенбоу? У кого в собутыльниках – адмиралы, тот…

– Сам адмирал. В яблочко. Я натерсекс.

– Натер… секс? Прости, я, кажется, не понял юмора…

– Это аббревиатура. Начальник территориальной секции культурных связей. И нечего ржать! Может, это и не совсем благозвучно, зато по сути верно. Я защитил диссеры по археологии и культурной антропологии – увлекался ими еще на гражданке, а в Лиге, так сказать, поверяю теорию практикой. Очень заинтересовался, когда услышал про археологическую находку. Так что вполне созрел к тому времени, когда Вонючка Бенбоу посоветовал мне назваться добровольцем.

– Вонючка? Какая прелесть!

– Да, смешная кличка, он еще в академии ею разжился – что-то там перемудрил с химическим экспериментом. Впрочем, к делу это совершенно не относится. Я с радостью вылез из кабинета и ни чуточки не жалел. До последнего нашего приключения.

– Так-так. Остается юный Флойд. Он тоже адмирал?

Он улыбался и таращился на меня. Дебил дебилом!

– Да брось ты, Джим, сам же знаешь. Из колледжа меня выперли, так потом и не восстановился…

Я погрозил пальцем:

– Да бог с ними, с академическими успехами. Зато готов поспорить, что в Специальном Корпусе тебя высоко ценят.

– Да есть маленько, пожалуй… Я там вроде инструктора…

– Ладно, Флойд, скажи, – разрешил Стинго. – Ты же старший инструктор по самозащите без оружия. Чего тут стыдиться?

– Абсолютно согласен, – кивнул я. – Если б не ты, вундеркинд по части рукопашного боя, мы бы сейчас здесь не разговаривали. Спасибо, ребята. Задание успешно выполнено. За это и выпьем.

Когда мы чокнулись и поднесли бокалы к губам, я вспомнил матушку. Не так уж часто это со мною бывает – видать, запала в душу мифологическая лабуда. Или все-таки – ее назидания? До чего ж ты, мамуля, была суеверна! На каждый случай жизни – по суеверию. А пуще всего не любила, когда я вслух радовался жизни или там погожему денечку. «Прикуси язык!» – всякий раз рявкала.

То есть не накликай беду. Не провоцируй богов на пакости. Когда говоришь «у меня все хорошо», обязательно случится что-нибудь противоположное.

Нет уж, добрая старая Ма. Все отлично, а скоро будет еще лучше. Так что сама прикуси язык и не каркай.

Когда я опускал бокал, в комнату, спотыкаясь, вбежала женщина. Молодая, в грязной, порванной одежде.

– Тревога! – прохрипела она. – Беда… Разрушение!

У нее подкосились ноги, но Мадонетта успела подхватить ее и бережно опустила на пол. Девушка прошептала несколько слов, и Мадонетта испуганно посмотрела на нас.

– Она ранена, бредит… Кажется, про научный корпус… Разрушен… все пропало…

Вот тут-то и впились мне в грудь ледяные когти. И сдавили с такой силой, что я едва смог просипеть:

– Находка…

Мадонетта медленно кивнула.

– Мата говорила, она там. В научном корпусе. Наверное, тоже пропала.

Глава 21

В конце концов Стальные Крысы единодушно приняли самое легкое решение: на сегодня достаточно. Главное – все живы, хоть и не все здоровы. Пропажа отыскалась, а значит, задание выполнено. А то, что археологическая находка уничтожена, – дело второстепенное. Во всяком случае, для меня. Я надеялся в самом скором времени получить вожделенное противоядие. С этой успокаивающей мыслью и отошел ко сну. И то сказать: мы заслужили передышку. Надо заштопать раны, восстановить мышечную ткань, снять невероятную усталость. Обо всем этом должны позаботиться хороший врачебный уход и спокойный сон по ночам.

Над парком новой нашей резиденции, куда наутро я с превеликим трудом выполз погулять, ярко сияло солнце. Сон частично вытеснил изнеможение, и теперь я гораздо спокойнее относился к многочисленным ссадинам и синякам. Я упал в шезлонг и стал ждать, когда лекарства окончательно обуздают боль. Вскоре пришел Стинго, выглядевший вполне под стать моему самочувствию. Он расположился напротив, я с улыбкой поприветствовал его:

– Доброе утро, адмирал.

– Джим, ну что ты, в самом деле! Я по-прежнему Стинго.