Стальная Крыса отправляется в ад - Гаррисон Гарри - Страница 48

– Саботаж. – Я указал на пульт. – Кто-то изменил настройки.

– Но я же сам ее настраивал, – сказал Койпу. – А после много раз проверял и перепроверял, вплоть до исходных данных.

– Значит, их тоже изменили.

– Это невозможно.

– Очень подходящее слово. Когда использованы все возможности, пора браться за невозможное.

– Мои первые записи, – пробормотал Койпу. – Они должны были сохраниться. – Спотыкаясь от усталости, он подошел к письменному столу и вытащил ящик. Тот грохнулся о пол, рассыпались авторучки, скрепки, клочки бумаги, сигарные окурки и пустые мыльницы – все, что обычно скапливается в ящиках письменных столов. Он порылся среди мусора, поднял скомканный листок, расправил и поднес к глазам.

– Да. Мой почерк, первые расчеты. Их никто не мог изменить. Никто не знал об этом листке.

Он подошел к пульту, постучал по клавишам и торжествующе показал на уравнение, которое появилось на экране.

– Видите? То же, что и здесь. – Он посмотрел на бумажку, затем на экран, затем снова на бумажку; взгляд скакал туда-сюда, точно шарик для пинг-понга. – Не то, – хрипло произнес он.

Должен признаться, в тот миг на моем лице сияла победоносная улыбка. И я охотно позволил Анжелине нежно обнять меня и поцеловать.

Пока Койпу выбивал из компьютера дурь, Мастигофора решил взглянуть на пациента.

– Ну как он, доктор? – спросил я.

– Без сознания. Пришлось как следует шарахнуть из психобластера, не только мозг парализовать, но и все тело. А что еще оставалось?

– Вот он! – завопил Койпу, и мы обернулись. – Ад!

На экране багровел знакомый отвратительный ландшафт. И еще более отвратительное солнце.

– Ад, – сказал Койпу. – И рай. Никуда они не делись. Ошибка в расчетах, в уравнениях. Изменены совсем чуть-чуть, но в итоге получаются совсем другие частоты. Но кто, кто мог это сделать?!

– Я же вам сказал, саботажник. Шпион, затесавшийся в наши ряды.

– Это невозможно! В Специальном Корпусе шпионов не бывает, а на главной базе и подавно. Это невозможно!

– Очень даже возможно. Я успел над этим как следует подумать и теперь, к сожалению, могу назвать его имя.

Я снова приковал к себе внимание. Даже моя супруга взволнованно подалась вперед. Я одарил их безмятежной улыбкой, отполировал ногти о рубашку и показал.

– Вот он.

Они дружно повернули головы.

– Шпион – не кто иной, как мой верный друг-каторжанин. Беркк.

Глава 26

– Джим, как у тебя язык поворачивается? – спросила Анжелина. – Ведь он тебе жизнь спас.

– Он – мне, а я – ему.

– Он же вместе с тобой на карьере спину гнул. Не может он быть шпионом.

– Еще как может.

Скептик Койпу встал на сторону Анжелины.

– Это невозможно. Ты же сам говорил, он простой механик. Изменить эти уравнения, да так ловко, чтобы я ничего не заметил? Это задача для гениальнейшего, искуснейшего математика.

Я поднял руки, чтобы остановить поток возражений.

– Друзья мои, давайте выясним эмпирическим путем. Спросим его самого.

Профессору понадобилось несколько секунд, чтобы пропустить через мозг Беркка мощный пучок электронов и полностью очистить его от разума. Пленный Слэйки превратился в рой снующих наугад электронов, и нас это вполне устраивало. И так его ипостасей в мире было с избытком. Затем профессор схватил ФВ, заряженный психикой Беркка, и прижал контактный диск к голове подозреваемого. Нажал кнопку, и Беркк благополучно вернулся к нам.

Доктор Мастигофора наполнил шприц противошоковой сывороткой, и Беркк, получив укол в руку, пошевелился и застонал. Веки его затрепетали и размежились.

– Почему я привязан?

Прежний голос. Слэйки исчез.

– Профессор, если вас не затруднит, освободите его.

Щелкнули зажимы, я отстегнул пояс.

– Ой! – Беркк коснулся кровоточащих губ. – Это все Слэйки, да? Это он натворил? – Он со стоном сел. – Но хоть дело того стоило, а? Вы узнали, что хотели?

– Не совсем. Беркк, прежде чем мы тебе все расскажем, можно задать один простенький вопросик?

– Вопросик? Какой вопросик?

– Зачем ты подделал расчеты для машины пространства-времени?

– Я? Подделал расчеты? С чего ты взял, что я на это способен?

– Беркк, отвечай.

Он обвел нас взглядом затравленного зверя. Он уже не улыбался. Внезапно зрачки расширились, лицо исказилось от ужаса.

– Нет! Не надо! Вы же обещали! – Он уронил голову на ладони и горько заплакал. Все молчали, никто ничего не понимал. Беркк поднял голову, вытер глаза рукавом.

– Все кончено. Он вернулся в каменоломню.

– Тебя не затруднит объяснить?

– Это я про себя. Про моего двойника. Он, то есть я, вернулся в карьер. Его утащил тот мерзкий одноглазый робот.

Меня вдруг осенило.

– Слэйки тебя размножил? Как себя?

– Да. Нас двое.

– Ну, тогда все ясно, – произнес я с ухмылкой.

– Только не нам, тупым крестьянам. – У Анжелины лопнуло терпение. – А ну-ка, диГриз, выкладывай, и побыстрее!

– Прости, дорогая. Все очень просто. Отправляя твоего любящего супруга в каменоломню, Слэйки, должно быть, все-таки его побаивался. И еще больше он побаивался следующего шага Койпу или Специального Корпуса. Поэтому он поручил Беркку за мной следить. Раздвоил его и делал всякие гадости одному, чтобы другой беспрекословно подчинялся.

– Цепи, – простонал Беркк. – Пытки. Электрошок. Я не мог ему противиться, ведь я испытывал все, чему подвергали мое «второе я». А оно было приковано к стене в лаборатории Слэйки.

– И постоянно сообщало Слэйки обо всем, что мы с тобой делаем?

– Да. Это Слэйки приказал мне изготовить клетки для побега.

– Но ведь мы запросто могли в них угробиться.

– Да разве его это волновало? Если б мы погибли, он бы нисколько не огорчился. Но как только мы благополучно приземлились на груду камней, он снял охрану с циклотрона, чтобы мы смогли пройти беспрепятственно. Как только мы дошли до столов, где уннильдекновий собирают, он послал робота в погоню – посмотреть, сумеем ли мы оттуда сбежать.

– Ах ты, крыса двуличная! – Я похолодел, увидев, как Анжелина подняла руки со скрюченными пальцами. – Змея, на груди пригретая! Мы тебя от верной смерти спасли, а ты нас чем отблагодарил? Тем, что разладил машину профессора?

– У меня выбора не было, – простонал Беркк. – Мой двойник обо всем доносил Слэйки. Если б я не подчинился, Слэйки бы его тотчас убил. Когда я очнулся после операции, вы уже разошлись. Я пришел сюда, вижу, никого, только профессор Койпу спит за пультом. Ну и, понятное дело, Слэйки не упустил своего шанса. Я все сделал, как он сказал.

– Это он тебе предложил добровольцем вызваться? Чтобы в твою голову его разум закачали?

– Нет, это моя идея. Честное слово, я сам этого хотел. Но Слэйки не возражал, он знал, что ничего у вас не получится. Зато вы мне будете еще больше доверять. У меня не было выбора.

– Ладно, забудь, – сказал я. – Все в прошлом, и нам опять доступны другие вселенные, ведь профессор перенастроил машину. Больше ты не будешь шпионить, но зато поможешь нам рассчитаться со всеми Слэйки. Окажи нам эту услугу, а мы попытаемся спасти твое второе «я».

– Да неужели это возможно?

– Попробуем. А теперь первый вопрос. Куда деваются все эти добытые, перемолотые, облученные и отсортированные камни? Мы до сих пор не имеем представления о главной цели Слэйки. Ты произнес слово «уннильдекновий». Что это такое?

– Чего не знаю, того не знаю. Просто я все время был рядом со Слэйки, а потому видел и слышал все, что он делает и говорит. При мне это слово только раз прозвучало, а речь тогда шла о сортировочных столах.

– Наверное, уннильдекновий – то самое вещество, которое мы ищем, – предположила Анжелина. – Но для чего оно используется?

– Не знаю. Но могу сказать твердо: для Слэйки нет ничего важнее этого самого уннильдекновия. И кажется, я знаю, куда он девается. Слэйки приковал меня к машине цепью, почти как профессор Койпу к столу. И я ему рассказывал обо всем, что тут происходило. Но при этом я видел, чем он сам занимается. Иногда рядом со мной были двое, а то и трое Слэйки, но они не разговаривали друг с другом, им это ни к чему. А один раз на экране появился тот одноглазый робот, и Слэйки сказал ему, куда доставить уннильдекновий. Вот и все.